Гисперт Хаафс - Возлюбленная Пилата

— Понятно. — Клеопатра пожала плечами. — А животные?

— Ловцы обеспечивают пополнение для арены. Но есть богатые люди, которые не желают смотреть бои, а хотят любоваться животными, воспитывать дома молодых зверей, играть с ними и дрессировать их.

— Держать слонят, чтобы они поливали хозяйку дома из своего хобота, когда ей станет слишком жарко на террасе? Или львят, при случае избавляющих рабовладельцев от лишних детей рабов, когда те вздумают пощекотать милых зверушек? — Она криво усмехнулась.

— Даже ядовитых змей, которых македонские княгини в Египте используют для решения определенных проблем.

Клеопатра негромко рассмеялась.

— Хорошо. Дальше.

— Спустя некоторое время я собрал достаточно заказов. Многие люди, пожелавшие иметь определенные вещи, оплатили покупку заранее.

— Они дают деньги вперед?

— Бывают сделки, когда платят заранее. Если инициатива принадлежит исключительно покупателю.

Она кивнула.

— Это мне понятно. Они дали тебе деньги, чтобы ты приобрел для них в убогом Куше вещи, которые необходимы для удовлетворения их особых страстей. Ну а как ты вообще стал заниматься подобными делами? У тебя что, есть представители в разных местах, скажем, в Массилии и в Риме, в Капуе и в Афинах…

— Даже в Таррако, в Томах и в Трапецосе. — Деметрий широко улыбнулся. — Но в Томах мало денег и мало вкуса.

Клеопатра вздохнула:

— Ах, вкус! Редкий товар. А не жил ли в Томах, если это можно назвать жизнью, один известный человек, который ощущал там нехватку вкуса?

— Ты имеешь в виду известного поэта, не так ли? Назона?

— Публий Овидий Назон [12] Публий Овидий Назон (43 г. до н. э. — 17 г. н. э.) — знаменитый римский поэт. Крупнейшее произведение Овидия — «Метаморфозы». . — Она произнесла это имя почти с благоговением.

— Есть люди, которые чувствуют себя хорошо только там, где они знают все. Может быть, поэты нуждаются в привычных вещах, окружении, во всем, что им знакомо. Мне этого мало. Мне нужны перемены.

— Вероятно, поэтому ты торговец, а не поэт. И может быть, по этой причине поэтов больше уважают?

— Ты считаешь, что любители поэзии не нуждаются в переменах и новых впечатлениях, которые пробуждали бы в них творческие силы?

— В определенных случаях.

— Когда-то, — сказал Деметрий, — было золотое время великих героев и королей. После этого пришло время великих поэтов, которые лишь описывали волнующую жизнь героев. Возможно, твой Насон не стал Гомером, потому что ему нечего было описывать?

Она удивленно подняла брови и молчала.

— О нет. Ему было о чем рассказать, вспомни: «Помоги мне, муза, воспеть деяния Юлия Гая [13] Гай Юлий Цезарь (род. в 100 г. до н. э.) — выдающийся римский полководец и государственный деятель. Получил пожизненное диктаторство и цензорство в Риме. Замечательный писатель древнего Рима. Самый важный труд Цезаря — «Записки о галльской войне» и «Записки о гражданской войне». Убит в Риме заговорщиками-сенаторами. ». Или кровавую вражду между Марием [14] Гай Марий (II в. до н. э.) — глава демократической партии, римский полководец. и Суллой [15] Луций Корнелий Сулла Счастливый (138—78 гг. до н. э.) — глава аристократической группировки. Диктатор Рима (82–79 гг. до н. э.). , затяжной закат Эллады, страшный, кровавый, гораздо более растянутый во времени, чем падение Трои. Странствия Октавиана, превратившие его в Августа. Многое можно воспеть, правда.

— Ну и почему же он воспевал другое? Как ты считаешь?

Она молчала. Деметрий наклонился вперед.

— Из удобства. Из лености. Из лености духа. Он был не готов, не хотел и не был способен вобрать в себя неизведанное. Искусство любви — да. Превращения. Но что такое превращения в мире богов по сравнению с теми, что происходят в реальном мире? Разве превращение Октавиана в Августа не чудеснее, чем все эти метаморфозы с людьми, когда они становятся деревьями, животными и звездами?

— Леность? — Клеопатра размышляла. — Что такое эта леность? Отказ от перемещения тела в пространстве? А этот отказ, возможно, ведет к большей подвижности духа! — с пафосом заявила она.

— Который потом помогает описывать перемещения героических тел в пространстве? — Деметрий засмеялся. — Мне все это представляется более простым и жалким.

— Жалким? Овидий Назон?

— И другие. Да, они вызывают жалость. Их отказ самостоятельно познавать жизнь, которую они собираются описывать, их презрительное нежелание хотя бы посмотреть на мир, который они стремятся заключить в рамки стихов, на мир, созданный другими людьми, достоин только сожаления.

— Но не был бы мир более приятным местом пребывания для нас, смертных, если бы мы просто оставались дома, вместо того чтобы путешествовать и воевать?

Деметрий посмотрел на нее изучающим взглядом.

— Я не знаю, насколько тесны твои родственные связи с домом Птолемея, но не отправься он в поход вместе с Александром, ты наверняка сидела бы сейчас среди холмов Македонии и пасла коз.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но разве это так уж плохо?

— Если бы торговцы не привозили из дальних стран лаванду, другие травы, специи для благовоний, ты, как и все пастушки, пахла бы козами.

Клеопатра задумалась.

— Но если бы лаванды и мирры не было бы ни у кого, то я бы и не знала, чего мне не хватает. А это не так уж страшно. Во всяком случае, переносимо.

— Твои любимые поэты могли бы тогда писать тоже только про коз и кустарники. Ничего о золотом руне, за которым Ясон ездил в такую даль, о Трое и Медее, об Антигоне и Федре.

Она посмотрела на свои руки и тихо вздохнула.

— А мои пальцы были бы сильными и мозолистыми, с обкусанными грязными ногтями. Ну ладно. Давай вернемся к твоим торговым путешествиям.

— И к твоему вопросу о том, как я построил свое дело. Я постараюсь быть кратким. Некоторые люди получают от своих отцов в наследство землю и меч, с помощью которого они могут защищать и расширять свои владения. Я же унаследовал от своего отца знания и связи. И деньги. Немного, но достаточно для начала, для того чтобы сохранять связи, приумножать знания и делать так, чтобы денег становилось больше.

Не вдаваясь в подробности, он рассказал о делах отца, который курсировал на корабле между Востоком и Грецией и менял изделия искусных гончаров и опытных кузнецов из Эллады на сезамовое масло, лечебные травы, коренья и пряности. Потом было два корабля, позже три. А когда отец погиб в морских волнах на своем седьмом корабле, Деметрий унаследовал все: корабли, связи, дома и склады. И ответственность за мать и трех младших сестер.

— Я вижу, тебя ни в чем не проведешь, — на лице Клеопатры появилась злая улыбка. — Мать и три сестры. Какая женщина смогла бы одурачить тебя?