Карен Харпер - Последняя из рода Болейн

— Нэнси сказала Стивену, что ты хочешь повидаться со мной. Что-то случилось? — Он шагнул к Марии, обнял ее за талию.

— Ничего дурного, любимый, я только хотела кое-что тебе сказать. Тебе трудно было выбраться сюда?

— Да нет. Его величество занят с гонцом от сестры, из Суффолка, а Кромвель затворился с твоим отцом. В последнее время Кромвель стал всякий раз при встрече воздевать одну бровь и желать мне добрых снов ночью, поэтому я думаю, он знает или подозревает, что я часто с тобой встречаюсь.

— Но ведь он не может знать о том, что мы женаты!

— Ты знаешь, иногда я теряюсь в догадках, что именно знает и о чем думает этот тип. Зато я ясно ощущаю, что он на удивление заботится о тебе — ведь Его величеству совершенно точно ничего о нас не ведомо. У меня сложилось впечатление, что король потерял малейший интерес к тому, чем я занят, он лишь неизменно желает, чтобы я был под рукой, когда он занимается физическими упражнениями. Во всяком случае, нелепую затею женить меня на Дорсет он оставил. — Он задорно улыбнулся и сделал еще шаг вглубь беседки. — Я не представляю, как смогу ублажать двух жен.

Мария притворно надула губы.

— Мне уже начинает казаться, ты вовсе не заслуживаешь услышать то, что я должна тебе сообщить.

— Да? Значит, это нечто важное? Скажи же мне! — Он слегка сжал ее талию.

— Что ж, милорд, дело просто в том, что нам в ближайшее время придется пережить бурю и открыть им, что мы муж и жена.

— Да твоя сестрица до потолка подпрыгнет, милая моя, а Его величество постоянно не в духе с тех пор, как подписал смертный приговор своему другу сэру Томасу Мору [141] Мор, Томас (1478–1535), сменивший Уолси на посту лорд-канцлера, категорически отказался признать Акт о верховенстве, который закрепил выход английской церкви из сферы католицизма. . — Вдруг Стафф изменился в лице, глаза широко раскрылись. — А почему ты говоришь, любовь моя, что мы должны сказать им об этом в ближайшее время? На что это ты намекаешь?

Мария улыбнулась и обвила руками его шею.

— Дорогой мой лорд Стаффорд, вы же всегда все про меня знали, хоть я и ничего не говорила. Что же, вы так сильно изменились? Женитьба так притупила ваше чутье?

— Мария! — Он, еще не до конца поверив, окинул ее взглядом. Потом подхватил и хотел было закружиться с ней вместе, но ее ноги и платье запутались в деревянной решетке и плетях лозы.

— Отпусти меня, Стафф! Здесь ничего не получится! — Они обнялись, изнемогая от смеха.

Он крепко прижал обе ее руки к груди своего бархатного дублета.

— Так ты ждешь ребенка, любовь моя?

Она кивнула, распахнув глаза и вбирая в себя его не высказанную словами радость.

— И давно? Ты только что обнаружила?

— Я не только что обнаружила, милорд, я теперь уже совершенно в этом уверена. Насколько могу судить, это случится в конце сентября или в самом начале октября. Наследник Уивенго, любовь моя.

— Да, наследник Уивенго и наше освобождение от двора и всех его распроклятых интриг. Но, девочка моя, в отличие от некоторых я буду счастлив иметь красивую дочку, у которой будут мамины глаза. — Он наклонился и поцеловал Марию бережно, словно вдруг испугался, что может разбить ее.

— Я буду сильной, Стафф, не сомневайся. Даже когда располнею. И я не хочу, чтобы ты думал, будто тебе необходимо…

— Этого ты не бойся, любимая. — Он наклонился было поцеловать ее еще раз, но тут же поднял голову. — Ну что за черт там орет в такую торжественную минуту? Я так рад слышать эту замечательную новость, Мария!

— А ты уж думал, это никогда не случится? Ты же понимаешь: в тридцать лет женщины еще прекрасно рожают. — И она игриво ткнула его пальцем в грудь, а он заулыбался, как мальчишка. Потом Мария тоже услыхала: где-то далеко в саду голос кого-то звал. Нэнси зовет ее?

— Ой, нет, только бы меня не вызвали в покои Анны! Стафф, я не вынесу ее напыщенных тирад и неистовых причитаний. Она теперь совсем не в себе. Даже хуже, чем тогда во Франции, когда вы все уехали вместе с Франциском, а она пять дней подряд не переставала вопить и бушевать. Я понимаю, что она в отчаянии, что она до смерти перепугана, но любые попытки утешения она тут же отметает, не слушая.

— Да, милая, это Нэнси и леди Вингфилд. Ступай пока, а ночью я, возможно, приду поздно, но, если ты будешь спать, я разбужу тебя, и уж тогда мы отпразднуем твою добрую весть как положено. — Он быстро поцеловал ее и скрылся в направлении реки — в сторону, противоположную той, откуда спешила сюда Нэнси. Мария вдруг пожалела о том, что не подождала и не сообщила ему новость, когда они будут действительно наедине и никто не сможет помешать их радости. Но ведь и с этой беседкой связаны приятные воспоминания, и Мария давно хотела сказать Стаффу о ребенке — когда это произойдет — именно в этом месте.

Мария подобрала юбки и понадеялась на то, что леди Вингфилд не обратит внимания на нитки, вылезшие кое-где из материи, — следствие попытки кружить ее среди вьющихся стеблей шиповника. Она помахала рукой Нэнси, когда обе женщины заметили, что она спешит к ним.

— Я старалась как можно громче звать вас, госпожа, — успокоила ее Нэнси, заговорщицки подмигивая.

— Спасибо тебе, девушка, — вмешалась леди Вингфилд. — Тебе и впрямь хорошо известно, где любит прогуливаться твоя госпожа в послеобеденный час. Леди Рочфорд, вас зовет к себе королева, и, если вы не явитесь к ней тотчас вместе со мной, тяжесть ее гнева падет на других.

— Тогда мы пойдем прямо к ней, леди Вингфилд. Вы знаете, с чем связан этот вызов?

Они спешили по весеннему саду, вдруг изменившемуся — только из-за того, что Марии пришлось возвращаться в темную, со сводчатым потолком, опочивальню Анны, где всего две недели назад та родила мертвого младенца.

— С чем связан, миледи? С обидой, с дурным расположением духа, со страхом. Только, умоляю, не говорите ни королеве, ни младшей Рочфорд, что я вам так сказала.

Они уже поднимались по лестнице. Мария посмотрела на миловидное лицо седовласой матроны.

— Да, леди, я не скажу ей о том, что дорогая компаньонка ясно понимает происходящее.

— Я знаю, что вы это тоже понимаете, леди Рочфорд, — прошептала та, когда они пробирались среди немногих придворных, толпившихся у входа в покои королевы. — Вы почему-то отличаетесь от остальных Болейнов.

— Где тебя черти носят, Мария, куда ты провалилась? — послышался из глубины опочивальни пронзительный голос Анны, прежде чем Мария сумела разглядеть вперившиеся в них глаза и заострившееся бледное лицо сестры.

— Я была в парке, Ваше величество. Я же не знала, что понадоблюсь вам, иначе я никуда бы не отлучилась.

— Наверное, грезила, что ты дома, в Гевере. Ладно, впредь постарайся далеко не отлучаться. По сути, поговорить с тобой хотим и я, и отец.