Сабрина Йорк - Влюбленный лэрд

Даннет держал путь на юго-запад, где находились его земли, к которым примыкало баронство Олрига, где уже началась очистка, плоды которой Даннет обещал показать Лахлану. Однако Лахлан не думал ни о чем, он просто наслаждался поездкой верхом. Честно говоря, он не рассчитывал увидеть ничего особенного, что могло бы в корне изменить его взгляд на очистку земель.

Но он грубо просчитался.

Едва всадники пересекли границу между землями Даннета и Олрига, как разница сразу бросилась в глаза, и он ужаснулся. На смену зеленеющим нивам и пастбищам пришли черные от гари поля.

– Что здесь произошло? – негромко спросил Лахлан, когда они проезжали мимо останков небольшой фермы. Здесь было удивительно тихо и пустынно, судя по всему, вокруг не было ни души.

– Обычное дело, – сухо заметил Даннет. – Дома и хозяйства тех, кто не хочет уезжать, просто сжигают.

Они подъехали к сожженной дотла деревушке под названием Тейн. От домов остались лишь обугленные остовы, да и то не везде. Посреди дороги валялась дохлая собака. Тишина стояла мертвая, как на кладбище. Все жители явно отсюда ушли. Мертвая деревня – кошмар воочию, картинка из ада. По спине Лахлана пробежала дрожь.

Проехав брошенную деревню, они въехали в лес. Понемногу все стали успокаиваться. Как вдруг запахло дымом.

– Черт возьми! – закричал Даннет, пришпоривая коня.

Леди Даннет и Лахлан устремились следом за ним.

Вскоре они въехали на небольшое распаханное поле, и стало ясно, откуда идет дым. Горел какой-то дом, языки пламени лизали крышу. Неподалеку стояли шесть человек и смеялись так громко, как будто только что вышли из борделя или трактира.

Лахлана охватил гнев. Всадники спешились и двинулись навстречу поджигателям. Как вдруг откуда-то сверху из дома выпрыгнула кошка, скорее даже котенок, и прямо в руки одного из негодяев. Тот, не задумываясь, размахнулся, явно собираясь бросить несчастное животное обратно в огонь. Но леди Даннет его опередила, буквально на лету перехватив котенка и откинув его в сторону леса, котенок тут же бросился наутек. Разозленный, красный от гнева негодяй поднял руку и, не задумываясь, ударил женщину кулаком прямо в лицо.

Лахлан опешил, он не верил собственным глазам: мужчина ударил леди. Раньше он не только не видел, но даже не мог представить себе ничего подобного.

Мерзавца, ударившего леди Даннет, невозможно было ни понять, ни простить. Нельзя было позволить, чтобы это так просто сошло ему с рук. Он должен был поплатиться за свою жестокость.

Лахлан выхватил шпагу почти одновременно с Даннетом. Побагровевший от гнева Даннет заорал так, что можно было оглохнуть:

– Я убью тебя за это, ублюдок!

Поняв, что дело приняло опасный оборот, негодяи тоже поспешно вынули мечи.

Ага, прекрасно. Шесть против двоих. Лахлан даже обрадовался предстоящей схватке.

Он вопросительно посмотрел на Даннета:

– Ну что, нападем на них?

Даннет кивнул, и они вдвоем бросились на шестерых.

Лахлан долго не брал шпагу. После длительного перерыва снова ощутив в своих руках оружие, он буквально был опьянен желанием сражаться и побеждать. От предвкушения неизбежного поединка он весь дрожал. Негодяи без совести и чести, ради забавы сжигавшие дома, должны были понести заслуженное наказание. Их надо было как следует проучить, преподать им жестокий урок, чтобы они надолго его запомнили.

Столкновение вышло яростным, клинки громко и звонко зазвенели, противники и с той и с другой стороны не были настроены шутить. Лахлан размахивал шпагой, отражая сыпавшиеся на него удары, нанося в ответ не менее опасные и делая безумно быстрые, ловкие выпады. Весь лондонский лоск и светские манеры слетели с него в мгновение ока, он сражался, как варвар, яростно и жестоко, как, наверное, и полагалось биться настоящему шотландцу.

Невероятно, но вдвоем с Даннетом они почти прижали мерзавцев к горевшему дому. Четверо из них, те, что стояли ближе к лесу, поняв, что их положение хуже некуда, испуганно переглянулись и бросились наутек.

Увидев их трусливый побег, Даннет заревел от ярости и досады. Как вдруг из горевшей лачуги донесся слабый жалобный крик – кто-то просил о помощи. На миг Лахлан и Даннет опешили. Неужели внутри остались люди? Но не успели они понять, что следует делать в изменившейся ситуации, как леди Даннет стремительно бросилась внутрь лачуги, прямо в огонь.

– Вы сможете сдержать этих двоих? – закричал Даннет, отступая поближе к хижине.

– О, можете за меня не волноваться, – быстро ответил Лахлан, делая яростный выпад и вынуждая противника испуганно пятиться назад.

Поняв, что за Лахлана и правда не стоит волноваться, Даннет ринулся следом за женой.

Безумный и опрометчивый поступок четы Даннет не мог не вызвать у Лахлана страха за жизнь их обоих. Но страх тут же сменила ярость. Если Даннеты погибнут в огне, он будет беспощаден к этим двум мерзавцам.

Лахлан нанес несколько молниеносных ударов, задев руку одного и грудь другого. Своего рода предупреждение. Раньше ему не доводилось убивать, но сейчас Лахлан чувствовал, что вполне способен на убийство.

Как только его противники поняли, что они ранены и их дела совсем плохи, хуже некуда, они побросали оружие и налегке бросились в лес. Едва они скрылись за ближайшими деревьями, как из хижины выскочил Даннет, держа на руках старую женщину, за ним по пятам шла его жена. А меньше чем через несколько секунд крыша со страшным грохотом провалилась, и во все стороны полетели горящие искры и остатки соломы.

Стоявший с опущенной шпагой Лахлан вздохнул с откровенным облегчением. Все закончилось благополучно, особенно для спасенной старухи; никто не пострадал, если не считать опаленных пламенем волос Ханны.

И тут, к удивлению Лахлана, Ханна яростно набросилась на мужа, упрекая его в безрассудстве и легкомыслии. Он стоял, раскрыв рот от изумления, слушая, как из ее рта непрерывным потоком льются попреки и обвинения. Сцена была не только забавной, но и трогательной.

Было понятно, чем вызван этот взрыв возмущения. Ханна смертельно испугалась за жизнь мужа, а он, внешне грубоватый и замкнутый, но, как оказалось, умеющий тонко чувствовать женские душевные переживания, молча стоял под ливнем ее упреков, терпеливо ожидая, когда она успокоится.

Было видно, как глубоко Даннеты любят и понимают друг друга. Лахлану даже стало завидно.

В его сознании промелькнула мысль о Лане, что он может быть точно так же счастлив с ней, как Александр с Ханной. Но он проклят. К сожалению, у него нет будущего. Нет, он ни за что не станет портить жизнь этой прекрасной, юной девушке! А огораживания?! Как сильно он заблуждался на этот счет!

Мысли его спутались.