Энни Берроуз - Спасение у алтаря

– Нет, он понадобится мне позже, – ответил капитан и приподнялся, чтобы развязать шнуровку ее платья. Он опустил лиф вниз и хрипло добавил: – Гораздо позже. – А потом, опустив голову, прильнул к ее груди, прикрытой тонкой тканью нижней сорочки. – Если не хотите, чтобы мои пуговицы впивались вам в тело, вам стоит их расстегнуть, – заявил Роберт.

Приглашение снять с него мундир вызвало у Деборы всплеск восторга. Она встала рядом с ним на колени, а он сел, чтобы облегчить ей задачу. Учитывая, что капитан не имел привычки пользоваться своей искусственной рукой, когда они не выходили из дома, ей было бы совсем не трудно вытащить его руки из рукавов, если бы он хотя бы на время перестал целовать ее шею.

– И рубашку? – спросила она, по-прежнему не решаясь действовать без согласия мужа. Если бы она обнажила его торс, Роберт уже не смог бы скрывать шрамы, которые Дебора заметила на левой стороне его груди. Когда он кивнул, она почувствовала себя польщенной. Ей позволили делать нечто очень интимное. Хотя всего-то нужно было развязать завязки и через голову снять с него рубашку. Однако, испугавшись потерять его доверие в такой ответственный момент, она постаралась не смотреть на культю его левой руки, а, как только рубашка упала на пол, быстро наклонилась и поцеловала его в губы.

Избавившись от одежды, Роберт опрокинул Дебору на спину, снова беря инициативу в свои руки. Он зажал в зубах горловину ее сорочки и, сжав в руке тонкую ткань, разорвал ее, обнажая грудь жены. Возможно, он сделал это, потому что не мог справиться с хитроумными завязками, а может быть…

Ощутив острый прилив порочного возбуждения, Дебора начала в экстазе извиваться под ним, лаская руками его спину, в то время как Роберт целовал и нежно покусывал ее груди.

Ноги Деборы запутались в юбках. Ей хотелось раздвинуть бедра, чтобы он мог лечь между ними. Словно прочитав ее мысли, он разрешил эту проблему, опустив руку вниз и разорвав нежный муслин снизу доверху. На секунду Деборе стало жаль, что единственное платье, которое она привезла с собой, безвозвратно погибло. Но потом она вспомнила о его намерении держать ее голой в постели, пока они не поедут в город, и все ее тревоги сменились ощущением чувственного восторга.

Она любила его. О, как она любила его! Ей так хотелось почувствовать, как он обнимает ее, как наполняет ее собой, разжигая огонь ее желания до безумия. Но потом, когда они лежали бок о бок среди груды разорванной одежды, сомнения и страхи постепенно вернулись. Ему стоило лишь поцеловать ее, и она потеряла голову. Легко сказать, что ей не понадобится одежда, но это же невозможно. Прикусив нижнюю губу, Дебора подумала, что могла бы позаимствовать одну из рубашек мужа. Или попросить горничную принести ей одно из бесформенных платьев мисс Лемптон, хотя бы для того чтобы просто выйти из спальни…

– Перестаньте, – бросил Роберт.

– Что? Что перестать?

– Думать. Вы напряжены, как доска.

Он прижал ее к себе и поцеловал в макушку.

Наплевать, подумала Дебора, уткнувшись ему в бок и обхватив рукой за пояс. Наплевать на слуг. Пусть думают что хотят. Пока Роберт хочет, чтобы я была здесь, в постели, я буду здесь.

С легкой улыбкой на губах Дебора погрузилась в блаженный глубокий сон.

Роберт немного приподнялся, чтобы иметь возможность смотреть на нее. Ее голова лежала на его израненном плече, волосы накрывали обрубок руки покрывалом нежнейшего шелка. У него дрогнуло сердце от вида этого невероятного совершенства, доверчиво свернувшегося рядом с его искалеченным телом.

Нет, это не нежность.

Конечно нет!

Просто он немного размяк. С мужчиной такое бывает после особенно удачной любовной баталии. И потом, совершенно естественно, что он испытывает такое удовольствие. Он боялся, что ни одна женщина больше не окажется в его постели по своей воле. Но Дебора не просто добровольно соглашалась на это, она сумела возбудить его до такого состояния, что он сделал это дважды за один день!

Неудивительно, что у него возникло теплое чувство, когда он увидел ее лежащей в его объятиях. Она дала ему много такого, за что он мог быть ей благодарен.

По прошествии двух недель Роберт пришел к выводу, что мысль взять в жены Дебору была благословением Господним. Она, похоже, прониклась его убежденностью в том, что женатым людям вовсе не грех наслаждаться в постели. И хотя жена никогда первой не проявляла своих желаний, она всегда с готовностью исполняла супружеский долг.

Однажды Деборе удалось даже рассмешить его, когда она, наклонив голову на бок и задумчиво постукивая пальцем по подбородку, сказала: «Все-таки это хорошо, что я такая приземленная. И меня мало заботит, что происходит с моей одеждой». Потому что, несмотря на его заявление, что будет лучше, если они ограничат свои любовные интерлюдии стенами спальни, Роберт очень скоро обнаружил, что даже при его ограниченных возможностях не существует мест, где они не могли бы заниматься любовью.

Она была просто чудо.

Он смотрел на Дебору, сидевшую за обеденным столом напротив него, восхищаясь тем, как отблески свечей играют на ее густых каштановых волосах, и не понимал, как он существовал до того дня, когда она вошла в его жизнь.

Внезапная мысль вырвала его из этого забытья, словно кувшин холодной воды. Он собирался пробыть в Довкоте самое большее неделю, и только для того чтобы осмотреть владения и взять дела в свои руки. Главное, о чем он мечтал, это вернуться в Лондон и своим благоприобретенным богатством утереть нос Перси Лэмптону. Но из-за Деборы все его планы просто вылетели из головы. Они пробыли здесь уже две недели, и единственное, что он сделал, это убедился в способности мужчины с его недостатками заниматься любовью, если его партнерша настроена достаточно решительно.

Поставив на стол свой бокал с вином, капитан сердито уставился на жену.

– Мы достаточно долго развлекались здесь. Завтра возвращаемся в Лондон.

Его хмурое лицо и резкий тон ранили Дебору в самое сердце. Она вдруг поняла, что позволила себе надеяться, будто внимание, которое Роберт уделял ей в эти две недели, означало зарождавшееся в его сердце чувство к ней. Но одно это слово «развлекались», как внезапный мороз, убило нежные ростки, которые имели глупость пробиться на свет за несколько не по сезону теплых дней. «Развлекаться» – это то, чем мужчина мог заниматься с посудомойкой. Только не с их Мэй, конечно, потому что любой мужчина, имевший глупость попытаться развлечься с ней, наверняка получил бы сковородой по голове за подобную наглость.

Дебора склонилась над тарелкой и заставила себя продолжить резать своего жареного голубя так, будто замечание мужа не погубило едва зародившийся цветок ее счастья. Полив кусочек мяса соусом, она положила его в рот и принялась медленно жевать, пытаясь придумать какой-нибудь ответ, который не звучал бы как слова обиженного ребенка. Роберт никогда не обещал ей любви. Было бы глупо обижаться на то, что он задел ее чувства, назвав их отношения тем, чем они и являлись. Телесной близостью и не более того. Нет, она сохранит в душе память о днях, проведенных здесь. Они вели себя как настоящие любовники, которые не в силах оторваться друг от друга. Даже если для ее мужа это почти ничего не значило, для Деборы это был настоящий медовый месяц. И она не позволит себе испортить это волшебное время ни единым словом возражения или обвинения.