Марина Одинец - Блуждающий огонек

Первое время после выздоровления Катя отчаянно рвалась в Москву, не понимая, за какие грехи должна жить вдали от близких, но постепенно смирилась. А потом и вовсе стала находить удовольствие в своей вольной деревенской жизни. Тетушка Евдоксия была добра к ней и старалась держать в узде гувернантку, не позволяя той ломать бойкий и озорной характер воспитанницы. Ульяна со своей стороны баловала Катю, как могла, стремясь, чтобы лишенная родительского тепла девочка не чувствовала себя обездоленной. И именно Ульяна, эта женщина с цыганской кровью, выкормившая Катю, стала ей куда ближе родной матери.

Так шли годы, девочка превращалась в девицу и мечты о том времени, когда она наконец сможет покинуть свой тесный мирок и выйти в свет, найдя признание своих многочисленных достоинств, все чаще одолевали ее.

В последний год, когда ей исполнилось шестнадцать, она отправила родителям множество писем, прося разрешения приехать в Москву, но maman неизменно отказывала. Вскоре тяжело заболела тетушка Евдоксия, и так как годами она была уже очень стара, стало ясно, что она едва ли оправится. Болезнь тетушки была затяжной, в письме Катя сообщила об этом матери и получила ответ, что та вскоре пришлет для нее новую компаньонку. Это письмо пришло уже после смерти тетушки. И получив его, Катя решилась на обман.

Она подменила письмо матери, написав другое, где содержалось разрешение ей приехать в Москву, и предъявила его гувернантке. И мадемуазель Дюбуа не оставалось ничего, как начать сборы в дорогу.

Ульяна хотела сопровождать свою любимицу, но Катя, зная, что maman не слишком жалует кормилицу, остереглась брать ее с собой: кто знает, не пал бы гнев княгини на Ульяну, когда выяснится этот подлог. Кроме того, и самой ей было бы проще выяснять отношения с матерью, не раздраженной присутствием нелюбимой служанки. Поэтому она заранее позаботилась добавить в поддельное письмо пункт о том, что Ульяна должна остаться в деревне. И договорившись, что вызовет ее к себе, когда устроится в Москве, Катя отправилась в путь. И даже мысль о том, что мать возможно никогда и не позволит ей привезти в Москву Ульяну, уже не могла остановить девушку. Что делать, рано или поздно надо вылетать из гнезда.

Нельзя сказать, что страх перед гневом maman совсем не беспокоил Катю. Разумеется, она знала, что без скандала не обойдется, но не видела смысла паниковать раньше времени. К тому же, она надеялась, что отец и брат встанут на ее сторону. А после всего, что пришлось пережить в дороге и по прибытии в Москву, предстоящий разговор с матерью стал казаться ей просто комариной плешью. Тем не менее, сейчас ей хотелось поговорить с братом, чтобы узнать, стоит ли надеяться на его поддержку, но Александр не появлялся.

Она не видела его после своего позднего пробуждения, — брат ушел из дома утром и пока не вернулся. После обеда Груня принесла Кате несколько платьев матери, которые та больше не носила и, сидя вдвоем в гардеробной, они болтали, пока горничная подгоняла наряды по ее фигуре. Машинально наблюдая за Груней, руки которой так и летали над тканью, ушивая лиф, она вспоминала разговор с Михаилом, — единственное, что скрашивало неприятные воспоминания о прошедшей ночи.

Что скрывать, друг Александра произвел на нее сильное впечатление, заставив немного поблекнуть даже те странные, малопонятные ей самой чувства, которые вызвал в душе Драгомир. Мысли о молодом гвардейце не выходили у Кати из головы; его звучный голос, пронизывающий взгляд зеленых глаз, улыбка, то насмешливая, то удивительно теплая, весь его изысканный облик принца из немецкой сказки, несказанно волновали ее, то и дело заставляя сердце сладко замирать. И поцелуй, — ей казалось, что она до сих пор чувствует прикосновение этих горячих губ на своей руке.

«И теперь мы друзья с вами, не так ли? По крайней мере, начнем с этого, а дальше… как Богу будет угодно», — мысленно повторяла она. Пусть Богу будет угодно то же, что и ей! Она хочет, чтобы этот юноша принадлежал ей и если это зависит только от нее, так оно и будет. Он прав, еще рано думать о любви, пускай сейчас они будут друзьями, и это уже немало.

За шестнадцать лет своей жизни Катя еще ни разу не была серьезно влюблена. Но по сути, в той деревенской глуши, в которой она жила, и влюбляться-то было не в кого. Тем не менее, среди соседей княжна Шехонская слыла разборчивой невестой.

Совсем не потому, что непомерно горда или высокомерна. Нет, Катя была проста в общении, дружила со всеми окрестными барышнями, которые не казались ей глупыми или завистливыми, была почтительна со старшими, не дичилась мужского общества, но и не кокетничала чрезмерно. Внимание мужчин ее не пугало, но не особенно и трогало.

Признанной красавицей, имеющей целый сонм воздыхателей, Катя отнюдь не была. Имелись в уезде барышни и куда красивее ее, и куда более восхищавшие мужчин, но живость и некоторая эксцентричность характера Кати, ее необычная, экзотическая внешность, простые и естественные манеры и здравомыслие суждений, без свойственного провинциальным барышням жеманства, все же привлекали и к ней мужские сердца.

Но достойный объект для романтической влюбленности она так и не отыскала. И многие матери семейств, имевшие взрослых сыновей, были очень этим обстоятельством довольны. Несмотря на то, что княжна Шехонская была знатного рода, с приданым и незапятнанной репутацией, мало кому хотелось получить в невестки эту бойкую девицу с пляшущими в глазах чертиками, которая, видимо, настолько нелюбима родителями, что они даже не хотят держать ее при себе.

Но что ей теперь эти провинциальные барыни с их скучными сыновьями? Похоже, она уже нашла то, что искала. Жаль только, что нет рядом ни одного человека, с которым можно было бы поговорить о Михаиле…

— Груня, — спросила Катя, отвлекшись от своих воспоминаний, — а куда подевалась тетушка? Она что, уехала вместе с моими родителями?

Горничная откусила нитку и, вывернув лиф, полюбовалась ровным, аккуратным швом.

— Нет, барышня. Акулина Никодимовна в Серпухов отправилась, сестру свою навестить в монастырь Владычний. Сегодня как раз вернуться обещала.

Акулиной звали дальнюю родственницу Шехонских, старую деву, много лет живущую в их доме, которую Катя знала с раннего детства и очень любила. Когда летом семейство приезжало в Вольногорское, где жила Катя, Акулина неизменно сопровождала их. Общение с этой милой и словоохотливой женщиной всегда было Кате в радость, и она мысленно попеняла себе, что до сих пор не вспомнила об Акулинушке. Но только она начала расспрашивать горничную о том, как поживает ее любимица, в дверь постучали, и на пороге появился Егор.

— Екатерина Юрьевна, — доложил он, — Александр Юрьевич просят вас незамедлительно прийти в кабинет.