Марина Одинец - Блуждающий огонек

— Ну наконец-то! — Катя с живостью вскочила на ноги, радуясь, что брат наконец явился. — Я сейчас иду!

Когда пройдя через гостиную, она остановилась у дверей кабинета, то услышала негромкие голоса, доносившиеся изнутри. Брат был не один. Кто же с ним, — неужели Михаил? Сердце невольно екнуло. Но раздумывать Катя не стала. Распахнула дверь и, переступив порог, обвела взглядом комнату.

Пятеро гвардейцев прервали тихий разговор. Трое из них, чьи имена она забудет еще нескоро, встали с дивана и замерли, как оловянные солдатики. Бухвостов, Щербатов, Аргамаков. Не хватало только Леднева.

Александр поднялся из-за письменного стола и приблизился к настороженно молчавшей Кате. Стоявший в глубине комнаты, у окна, Михаил приветствовал ее поклоном и сдержанной улыбкой. Катя скользнула надменным взглядом по виноватым физиономиям троих своих ночных гостей. Стоят, не шелохнутся. Все трое, как по команде, в пол смотрят. И трезвы, похоже.

Александр многозначительно кашлянул и хмуро произнес:

— Катерина, разреши представить тебе моих товарищей по полку. Лейб-гвардии поручик Василий Бухвостов, — означенный офицер, с собачьей преданностью взглянув на Катю, прищелкнул каблуками и поклонился. Помолчав мгновение, Александр повернулся к сестре и договорил: — Моя сестра, княжна Екатерина Шехонская.

— Счастлив знакомством, — сипло отозвался Бухвостов.

— Лейб-гвардии прапорщик Илья Щербатов, — после слов Александра второй из троицы не менее четко и галантно отвесил поклон Кате. — Моя сестра, княжна Екатерина Шехонская.

Щербатов также произнес несколько положенных любезных слов.

— Лейб-гвардии подпоручик Сергей Аргамаков, — объявил Александр, и третий, нервно шевельнув губами и отчего-то покраснев, склонил голову в поклоне. — Моя сестра, княжна Екатерина Шехонская.

Аргамаков, не переставая краснеть, робко озвучил свою радость по поводу знакомства с сестрой друга. Катя молчала. Радоваться тут было нечему, а лгать она не видела смысла. Но в следующий миг произошло неожиданное. Словно по команде три гвардейца шагнули вперед и бухнулись перед ней на колени, смиренно склонив головы.

Катя невольно попятилась:

— Это еще что такое?

— Екатерина Юрьевна, простите, сделайте милость, — прогнусавил Бухвостов.

— Простите, — в унисон повторили Щербатов и Аргамаков.

— Бес попутал, — смущенно прибавил Бухвостов.

Катя отступила к двери и бросила вопросительный взгляд на Михаила, стоявшего поодаль. В ответ он только усмехнулся и пожал плечами.

— Катерина, — нарушил молчание Александр, — ты принимаешь извинения моих друзей?

Катя еще раз брезгливо осмотрела сконфуженные морды гвардейцев и, отвернувшись, холодно взглянула на брата:

— Ты хочешь, чтобы я их простила?

— Нет, — резко отозвался Александр. — Я на тебя не давлю. Просто от тебя ждут ответа. Любого, какой захочешь дать.

Катя с усмешкой покачала головой.

— А если не прощу, что тогда?

— Екатерина Юрьевна, — дрожащим голосом воскликнул Бухвостов, — если вы меня не простите, клянусь Богом, я себе пулю в лоб пущу!

— Да-а? — задумчиво протянула Катя, накручивая на палец локон черных волос. — А вы, господа?

Щербатов и Аргамаков переглянулись и снова почти одновременно произнесли:

— И я…

Кате внезапно наскучила эта комедия.

— Ну хорошо, господа, так и быть, я прощаю вас. Но это не значит, что я немедленно забуду эту мерзкую историю. Вы друзья моего брата, — допустим, но мне вы совсем не друзья. И чем реже вы будете напоминать о себе, тем лучше для вас. Вы поняли меня?

Гвардейцы сокрушенно закивали.

— В таком случае вы можете встать.

Они поднялись на ноги. Бухвостов начал произносить какие-то бессвязные слова благодарности, но Катя его не слушала. Мысль о четвертом участнике ночного вторжения снова всплыла в голове.

— Кстати, — обрывая излияния Бухвостова, изрекла она, — а что, господин Леднев не пожелал просить у меня прощения?

В комнате воцарилась тишина. На лицах всех пятерых отразилось смятение. Они молчали так долго, что Катя ощутила невольное беспокойство.

— В чем дело, господа? — дрогнувшим голосом произнесла она. — Александр? — она пыталась поймать взгляд брата, но он смотрел в сторону, ожесточенно кусая губы. — Да что же это такое? Мне ответит кто-нибудь?

Молчание.

— Если господин Леднев не пожелал принести мне свои извинения, то я беру назад данное вам прощение! — отчеканила Катя, потеряв терпение. — Он оскорбил меня сильнее всех вас вместе взятых! И пока он не извинится, не будет прощения и вам!

Странное дело, но эти слова срывались с губ словно помимо сознания. Зачем ей нужны извинения этого негодяя, Катя не знала. Но чувство унижения и обида на брата, который не смог призвать к ответу ее главного обидчика, совсем помутила разум. К чему ей извинения этих троих, если посмевший поднять на нее руку Леднев не желает раскаиваться в своем возмутительном поступке?

Она замолчала, выплеснув обиду, и в наступившей тишине раздался негромкий голос Михаила:

— Екатерина Юрьевна, к сожалению, Леднев уже никогда не сможет принести вам свои извинения. Но и обидеть больше не сможет.

— Что?.. — задохнулась Катя.

На слабеющих ногах она приблизилась к брату и взяла его за плечи, вынуждая взглянуть себе в лицо.

— Отвечай мне! — закричала она. — Что произошло? Ты что… убил его?

Саша не ответил.

— Да говори же! — девушка изо всех сил встряхнула его. — Он мертв?

— Да, — угрюмо отозвался Александр.

У Кати упали руки. Отступив на шаг от брата, она с ужасом уставилась на него.

— Боже милосердный… Как же так? Как ты мог? Из-за меня?..

Александр долго молчал, но наконец тихо выдавил:

— Не я.

Катя смотрела на него, еще не понимая. Но внезапно догадка огненной вспышкой озарила мозг. Она круто развернулась к Михаилу:

— Вы?..

Ответив долгим взглядом, в котором ей почудился странный упрек и одновременно вызов, тот молча кивнул.

— Господи, — всхлипнула Катя и, развернувшись, опрометью бросилась вон из кабинета.

Михаил догнал ее у дверей парадной залы и схватил за руку.

— Отпустите меня! — едва ли сознавая, что делает, девушка хлестнула ладонью по его лицу.

Бахмет на мгновение замер, выпустив ее руку и, словно не веря, ошеломленно дотронулся до горящей щеки. Запоздалое раскаяние екнуло в сердце Кати, испуганно смотревшей на него. Черты Михаила стали жесткими, от устремленного на нее взгляда повеяло ледяным холодом. Помедлив мгновение, он развернулся и пошел прочь.

Едва переставляя ноги, Катя поднялась по лестнице и толкнула дверь в свою комнату. Устало прислонилась к стене.

«Ты сама мор и смерть».

За что она ударила его? Разве Михаил виноват в том, что она несет смерть тем, кто оказался рядом?