Лоретта Чейз - Обольстительница в бархате

Лисберн помолчал. Три сестры сидели с непроницаемым видом. Он сделал себе заметку на будущее никогда не играть в карты ни с одной из них, ни с тремя одновременно.

Он снова заговорил:

— Второе — магазин. Три владелицы оставляют за собой право собственности, а также продолжат разрабатывать фасоны одежды, каждая в своей области для того, чтобы сохранить лидирующие позиции «Модного дома Нуаро» в мире женской моды. Ежедневная работа магазина, однако, будет осуществляться под надзором в высшей степени квалифицированной Селины Джеффрис. Чтобы привлекать в штат наиболее талантливых и профессиональных специалистов и повышать профессиональную квалификацию нуждающихся женщин, следует пользоваться предложениями Общества модисток. Что касается квалификации и профессионализма, его светлость и я берем на себя смелость рекомендовать вниманию дам некую Дульсиню Уильямс. Мы полностью уверены, что миссис Уильямс может продать что угодно и кому угодно.

Лица трех сестер оставались дружелюбно вежливыми. Не более того. Однако он ощутил прилив внимания с их стороны. Прежде всего со стороны Леони, которая стала медленнее работать ножом и вилкой.

— Предлагаемые изменения позволят владелицам уделять больше времени Обществу модисток, — не останавливался он. — Например, используя свое положение в социуме, они смогут активизировать спонсорскую деятельность и сбор средств, что приведет, мы верим, к увеличению возможностей проекта, который они будут контролировать.

Леони опустила нож и вилку. Сестры переглянулись, но не проронили ни слова.

— Так как все вышесказанное может быть воспринято как недостаточное использование деловых качеств мисс Нуаро, — подвел итог Лисберн, — я предлагаю ей занять положение маркизы Лисберн и управление несколькими моими объектами недвижимости в деловых интересах.

Сложив листы, он засунул их в карман. Полкэр посмотрит на него взглядом страдальца, но это неважно.

Лисберн ждал ответа в тишине, полной противостояния. Три женщины переваривали его заявление, а по меньшей мере одна из них пыталась докопаться до скрытого смысла сделанного им предложения и его последствий, заполняя страницы мысленного гроссбуха. Он в этом совершенно не сомневался.

После затянувшейся паузы герцогиня посмотрела на сестер и сказала, что им нужно перейти в другую комнату, чтобы все обсудить. Они одновременно поднялись и вышли.

Их не было долго.

Прошло полчаса, и заскучавший Лонгмор отправился прогуляться. Кливдон скрылся в библиотеке.

Спустя час дамы вернулись в комнату для завтраков. Мужчины собрались, чтобы выслушать их решение.

Три женщины выстроились перед камином. Сюда падал вечерний свет, освещая их наряды самым выгодным образом.

— Как старшей мне поручено говорить от лица всех, — объявила герцогиня. — Мы, в общем, находим ваше предложение приемлемым и согласны на него.

— Целиком со всем? — спросил Лисберн. — Герцогиня, там есть один пункт, о котором, как мне кажется, вы не можете говорить от лица всех. Мисс Нуаро, вы согласны стать моей женой?

— Все зависит от обстоятельств, — сказала она. — Боттичелли останется моим?

Из-за Кливдона Лисберну пришлось ждать свадьбы целую неделю.

Он помчался в Палату общин в тот же день, когда Леони наконец дала согласие. Там прождал, как показалось, целую вечность, после чего выложил кучу денег за клочок бумажки, который был так нужен ему. Потом был вынужден ждать еще дольше.

Специальная лицензия на брак или не специальная, но Кливдон не смог позволить своей свояченице выйти замуж, пока не наслал на Лисберна чуму в виде юристов, а законники принялись сражаться между собой и в конце концов объявили перемирие, во время которого будущий жених подписал брачный договор.

Картину Боттичелли включили в договор в качестве свадебного подарка, что давало Леони право собственности на нее. Было предусмотрено обеспечение для потомства на все случаи жизни — в случае болезни, смерти, банкротства и так далее. В такой ситуации Леони получала деньги на карманные расходы, а также вдовий особняк.

Все это хорошо, заявил Кливдон, — обещать девушке луну с неба, но закон не очень хорошо защищает женщин, в особенности жен, и будь он проклят, если не обеспечит защиту сестре своей жены, так как не смог обеспечить защиту ее невинности.

А потом его светлость пригласил на свадьбу всех своих теток! Это означало, что Леони до торжественной церемонии должна жить в особняке Кливдон-Хаус, чтобы не повергать в шок старшее поколение.

И все равно пятница наконец наступила, и они поженились в Кливдон-Хаусе довольно тихо, если не считать присутствия сотен теток герцога и, как показалось, тысячи представителей семейства Фэрфакс, и Суонтона с Глэдис, и всех джентльменов, которые помогали им в «Воксхолле», потому что без них в качестве свидетелей Лисберн, конечно, сумел бы спасти своего кузена, но «Модный дом Нуаро» и Общество модисток навсегда лишились бы репутации.

Наконец празднества закончились. Лисберн с Леони укрылись на его вилле, где слуги устроили для них небольшой прием, а Полкэр стоически переживал перспективу того, что молодая хозяйка и ее горничные с неизбежностью разрушат созданный им мир идеального порядка.

Лисберну оставалось только уложить в постель свою молодую жену, что сначала он сделал с лихорадочной нетерпеливостью. Второй раз прошел уже немного ленивее. Потом, затихнув, они лежали рядом.

— Ты так ничего не сказал про последний пункт, — заговорила Леони.

Он озадаченно помолчал.

— Какой последний пункт?

— В колонке «против».

Лисберн задумался. Ах, да! Последний пункт гласил: «Отвратительный Делюси». И был подчеркнут двумя чертами.

Он улыбнулся.

— Ты ничего не сказал, — заметила Леони.

— Ты — тоже, — сказал Лисберн. — Я упомянул все другие пункты, но ты не спросила, что я собираюсь делать с этим.

— У меня вылетело из головы, — сказала она. — Я была занята тем, чтобы донести смысл остальных пунктов, и так увлеклась, что обо всем забыла. И не вспоминала о нем до сегодняшнего дня, когда мы уже стояли перед священником. В тот момент вытаскивать его на свет было совсем неуместно.

— Ну, ладно. — Он оперся на локоть и посмотрел на нее. — Я был не полностью честен с тобой.

— Не честен? Ты имеешь в виду, что притворялся дураком, а сам таким не был? Или когда рассказывал, что передоверил свои дела Аттриджу? Или когда вывел меня в темный сад и не воспользовался мной самым порочным образом, а сделал предложение? Ты имеешь в виду эти вводящие в заблуждение поступки?

— А ты? — усмехнулся Лисберн. — Разве не ты утверждала, что не интересуешься литературой и ничего не понимаешь в поэзии…