Екатерина Каблукова - Приказано жениться

Царская забава мало напоминала ту охоту, которая устраивалась соседями Насти. Те обычно выезжали по утру, одевались гораздо скромнее, а главное, не мчались по лесу, сломя голову, сопровождаемые гончими. Но и дичь на этот раз была необычной.

Настя скакала сразу за государыней. Девушка порывалась уйти в сторону, предоставив дорогу более опытным всадникам, но каждый раз её окружали егеря, точно препятствуя побегу.

Внезапно по лесу пронесся протяжный волчий вой, за ним последовал еще один, собаки заскулили. Лошади шарахнулись в разные стороны, и всадники с трудом справлялись с разгоряченными животными.

– Преображенцы след взяли! – закричал Рассумовский. – Вперед!

Кто-то из придворных последовал приказу и врезался в егерей, создав полнейшую неразбериху. Пользуясь этим, Настя развернула кобылу, уводя ее в сторону от разряженной толпы. Скрывшись за кустами, девушка перевела лошадь на шаг и огляделась.

Место показалось смутно знакомым, словно Настя бывала здесь раньше. Пытаясь вспомнить, где могла видеть подобный лес, она чуть не пропустила момент, когда лошадь вдруг заржала, резко шарахнулась в сторону и попыталась понести.

Девушке стоило огромного труда удержать кобылу. Подчиняясь твердой руке, лошадь все равно нервно переступала с ноги на ногу и испуганно фыркала.

Спешившись, Настя привязала животное к ближайшему дереву и направилась в чащу, ведомая каким-то внутренним чувством. Она чувствовала себя, словно во сне. Ветки деревьев цепляли камзол, а сапоги то и дело скользили по мокрой траве. Уже подходя к видневшейся между деревьями поляне, девушка понимала, что увидит, и тем не менее шла вперед все быстрее и быстрее.

На саму поляну Настя буквально выбежала и сразу же остановилась. Трава была залита кровью. С рассвета прошло много времени, кровь уже спеклась, и теперь над ней с назойливым жужжанием кружили огромные черные мухи, но не это привлекало внимание, а два звериных тела, которые сплелись в смертельных объятиях.

– Гриша! – по-бабьи тонко вскрикнула Настя, мгновенно узнав рыжеватого волка.

Девушка кинулась к зверю, рухнула на колени, дрожащими пальцами ощупывая тело, скрытое густой шерстью.

Он еще дышал, хотя глаза закатились, лапы судорожно подрагивали, а язык так и норовил вывалиться из пасти. Лежащий рядом зверь было мертв. Краем сознания Настя отметила, что на спине оборотня виднелись следы недавних ожогов.

Решив подумать об этом позже, девушка вновь склонилась над женихом, с ужасом осматривая огромные рваные раны на лапах и груди. Но все они были не смертельными. Внезапно вспомнился сон и нож, так умело кинутый незнакомцем.

Настя вновь зарылась руками в мохнатую шерсть, пытаясь нащупать рану. Продвигаясь пядь за пядью, пальцы вдруг наткнулись на что-то твердое. Девушка потянула. Кинжал с трудом вышел из тела. Тонкий, с узким лезвием, какими обычно пользуются итальянки, устраняя неугодных мужей. Волк тонко взвизгнул и вновь дернул лапами.

Настя торопливо отбросила клинок прочь и сразу зашептала обережную молитву, желая заговорить рану, из которой начинала хлестать кровь.

– Настасья Платоновна, что ж вы отстали? – Левшин на храпящем от страха жеребце выскочил на поляну. – Вас все ищут! Рассумовский неистовствует, государыня в гневе…

При виде Насти, стоящей на коленях над телом волка, Саша соскочил с коня и подлетел к другу.

– Гришка!!! – он испуганно посмотрел на девушку. – Что произошло?

– Не знаю, – от страха за жениха зубы стучали, и заговор все не ложился, как надо. – Я… помощь нужна…

Левшин кивнул и, сорвав с пояса рог, призывно протрубил.

Шувалов выскочил на поляну одним из первых. При виде происходящего он забористо ругнулся и поспешил к Насте.

– Что с ним? Жив? – он склонился над рыжевато-серым волком. Тот несколько раз судорожно дернул лапами, лицо начальника Тайной канцелярии еще больше помрачнело.

Граф шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы и резко поднялся.

– Бутурлину сюда, живо! – распорядился он и вновь повернулся к Насте. – постарайтесь удержать его до приезда Анны Михайловны.

– Удержать? – тонко переспросила девушка.

– Душу удержать, – граф, заметив выезжающий на поляну кортеж императрицы, направился к Елисавете Петровне.

Настя это уже не видела. Белов умирал. Ведьма чувствовала это. Волк едва заметно дышал, по телу то и дело пробегали судороги. Настя представила, сколько времени пройдет до того, как Анна Михайловна появится на поляне и поняла, что они просто не успеют. Оставалось лишь одно. Она уже делала подобное с подполковником Бутурлином, но тогда рядом была наставница. Сейчас приходилось действовать в одиночку.

Девушка глубоко вздохнула, сосредотачиваясь. Положила ладони на тело волка и нырнула в глубокую синеву пруда. На этот раз все было по-другому.

– Гриша, Гришенька-а-а, – раздавался где-то голос.

Девушка его узнала – Софья. Беззаботная, растрепанная, в крестьянском сарафане, сестра Белова бежала по поляне, пытаясь поймать перемазанного черникой мальчишку, в русых волосах которого просвечивала рыжина.

– Пойдем переоденем тебя, а то батюшка хватится, всыпет же по первое число! – выговаривала сестра.

Брат весело смеялся и качал головой… Настя хотела подойти к ним, но девушку отбросило назад. Темные тени заслонили Белова, и пройти сквозь них не было никакой возможности. Настя заметалась. Пытаясь сквозь тьму рассмотреть сестру с братом. Они уходили. Уходили так быстро, что ведьма поняла: не успеет. Не сможет обойти и остановить. При мысли о том, что Гриша уйдет навсегда, что Настя никогда более не увидит его, Сила вновь наполнила тело. На этот раз ее было много.

Девушка выпрямилась и взмахнула рукой, развеивая сумрак. А потом побежала по летнему лугу во всю прыть, торопясь догнать.

Догнала. Теперь мальчик был один. Вернее, это был уже не мальчик. Юноша лет пятнадцати стоял перед высоким мужчиной. Они были так похожи друг на друга, что сомнений не возникало, это отец и сын.

– Думай, с кем говоришь, щенок! – прогрохотал Петр Григорьевич Белов, ударяя кулаком по столу. – Дерзить мне вздумал? Софьины дела – не твоего ума дела! И в жизнь сестры вмешиваться не смей!

Григорий невольно вздрогнул, но тут же вновь выпрямился, упрямо вскидывая голову:

– Не моего ума дело смотреть, как этот Горбунов над сестрой моей измывается! Да о его похождениях амурных весь город судачит!

– Значит, Софья – дура, что мужика удержать не может.

Григорий насмешливо взглянул на отца:

– Выходит, матушка моя тоже дура, верно?

– Что? – рука сама потянулась за плетью. – Ах ты, щенок!

Настя вздрогнула и шагнула вперед, но вокруг все вновь заволокло тучами. Когда же они развеялись, Белов уже стоял навытяжку перед высоким офицером, в котором Настя узнала Бутурлина. Правда, седины в волосах подполковника было меньше.