Мэделин Мартин - Огненное сердце [litres]

– Что за ерунда!

Чарльз с такой силой хлопнул ладонью по столу, что бокал с вином подпрыгнул. Элеонора с ужасом посмотрела на мужа. Она прочитала несколько дневников, и утверждения брата не казались ей такими уж беспочвенными. К ее сожалению.

– Уверяю вас, это не ерунда. – Эвандер посмотрел на Чарльза и покачал головой. – Я шел по маршруту, описанному в одном из дневников, и видел немало нищих деревень и разграбленных храмов.

Чарльз смотрел на графа во все глаза и молчал.

– Вы знаете, что я говорю правду, хотя и не желаете этого признавать. – Губы его изогнулись. – Я мечтал увеличить состояние семьи, но не мог с легкостью присваивать чужое. Тогда решил заняться покупкой специй и шелка, на этом мне удалось хорошо заработать. К счастью, все уже позади, у меня достаточно денег.

– Мой отец был благородным и честным человеком. Он привозил в Лондон экспонаты неизвестных нам культур, чтобы показать их людям. Он восхищался каждой найденной вещью, дорожил ими.

Элеоноре было известно, что муж боготворил отца, поэтому она понимала, что за его упорством стоит не гнев, а страх разочарования.

И причины на то существуют.

Прочитав несколько дневников, Элеонора поняла, что отцы их были людьми далеко не безупречными. Если Эвандер отдаст все тетради, и Чарльз их прочтет, узнает не только то, что хотел, но и то, чего боялся.

Аппетит у Чарльза совершенно пропал. Возможно ли иначе, учитывая тему разговора.

Вестикс встал, так и не притронувшись к еде.

– Хоть вы и не склонны мне верить, Сомерсвилл, знайте: наши отцы потратили на свои путешествия больше денег, чем выручили за собранные артефакты. Разве вы не сталкивались в поездках с подобными людьми?

Он взял бокал с вином и отошел к окну, за которым открывался вид на зеленую долину.

Чарльз понимал, что граф дал ему время обдумать сказанное. Правда, страны, которые он видел, были бедными, ходили слухи, что грабежи сокровищ там не редкость, но их совершали воры, а не английские джентльмены. И уж точно не отец, уважение к которому в обществе возрастало после каждой поездки. Сам Чарльз совершал только честные сделки. Стоит признать, он не раз испытывал искушение получить раритет за взятку, но ни разу этого себе не позволил, ведь отец не одобрил бы такого поступка.

– Хочу кое-что вам показать, – прервал молчание Вестикс.

Открыв ящик большого комода у окна, он достал толстую тетрадь в кожаном переплете. Такие же тетради передавала ему Элеонора. Увидев ее, она даже чуть приподнялась с места.

– Они здесь? – удивленно спросила она.

Сердце Чарльза забилось сильнее. Черт, почему он не взял с собой трафарет?

Эвандер положил дневник на стол перед Чарльзом и сделал приглашающий жест:

– Убедитесь сами.

Затем велел слуге принести еще вина.

Чарльз перелистывал страницы. Текст был написан тем же почерком, что и дневник, переданный Элеонорой.

– Скорее всего, это та тетрадь, которая нам нужна, – тихо произнесла она. – Нужен трафарет.

– У меня его нет.

– Читайте вслух, – обратился к нему Вестикс.

И Чарльз прочитал:

В Клуб приключений проникла жадность, сделала его членов вероломными разбойниками. Некогда активные, порядочные молодые люди встали на путь греха, поддались разврату, не гнушались взяточничеством, а порой и откровенным воровством. Не удосуживаясь обратиться к владельцам, они присваивали артефакты, нанося тем самым серьезный урон культурному наследию страны. Удивительно, что такие поступки совершали люди благородного происхождения, граф и герцог, основатели Клуба, их имена я остерегусь называть.

Чарльз оторвался от тетради, боясь продолжить чтение. Автору не нужно было упоминать имена – они были известны. Его отец был вором. Великий человек, скатившийся до низких поступков из-за собственной алчности.

К горлу подкатила тошнота. Слуга поставил перед ним бокал с вином. Чарльз потянулся, перевел на него отсутствующий взгляд, взял и осушил до дна. Тепло разлилось по горлу, подавляя рвотные позывы. Если бы так легко можно было унять душевную боль.

Самое важное и значимое в жизни Чарльза – величие отца, совершенные им открытия – все это было построено на лжи.

Эвандер без сожалений передал Чарльзу еще несколько дневников, в которых нашлось лишь подтверждение прочитанного ранее. Поданные к ужину блюда остались почти нетронутыми, все трое очень скоро покинули столовую и отправились в свои комнаты. Оставшись наедине с горькими мыслями, Чарльз вновь и вновь возвращался к недавно открывшимся фактам, анализировал, сопоставлял с тем, что знал. Всегда знал в глубине души, но не позволял себе верить. Тяжесть в груди превратилась в камень с острыми краями, царапавшими его душу.

Элеонора не произнесла ни слова, пока они не остались наедине в отведенных им покоях. Там же она сразу нежно обняла его.

– Я очень вам сочувствую.

Он позволил себе на минуту расслабиться в ее объятиях, вдохнуть тонкий аромат жасмина.

– А я вам, Элеонора.

Она отстранилась и посмотрела с удивлением:

– Но я никогда не считала отца идеальным, он не был ни любящим, ни… добрым.

– Не был добрым?

– Отец ненавидел все, что не поддавалось его влиянию, что он не мог контролировать, а значит, меня и мое нежелание сдерживать эмоции.

Элеонора отошла к туалетному столику, села, держа спину очень прямо, и принялась вытаскивать шпильки из прически.

– Отец не желал видеть на наших лицах никаких эмоций. Он был бы рад, если бы мы не испытывали их вовсе, потому что, радуясь, мы становились слишком возбужденными, а гневаясь, демонстрировали слабость. Но я не могла не испытывать чувств. Например, когда отец уезжал, мне становилось очень грустно.

Чарльз подошел ближе и принялся помогать ей, чтобы скорее увидеть прекрасные волосы распущенными.

– Удивительно, но я скучала по отцу, когда он был в отъезде.

Сердце Чарльза сжалось. Ведь и он скоро ее покинет. С каждым днем ему все труднее было смотреть в глаза правде, все труднее понять, какой сделать выбор – в пользу брака или долга. Чарльз не мог представить, что откажется от достижения поставленной цели, ему придется уйти, оставив Элеонору в Лондоне одну.

– Однажды я попросила отца отказаться от поездки. Мысль о том, что его не будет рядом, казалась невыносимой. – Элеонора сложила руки на коленях. – Я умоляла, даже расплакалась, отец сделал вид, что не замечает меня, а потом… потом…

– Что потом, Элеонора?

– Он ударил меня. С такой силой… Все случилось быстро, взмах… резкая боль… Эвандера вскоре отослали. Дорогие для меня отношения оборвались, в душе образовалась пустота. Но я получила хороший урок.

– Как он посмел ударить вас? – Будь ее отец жив, Чарльз немедленно отправился бы к нему и разобрался с ним. Как это низко – бить человека, который не может ответить.