Ана Светова - Продолжение легенды

– Они не понимали, что мирным путем власть никто не уступит?

– Это движение было скорее умеренным, чем радикальным.

В периоды относительного процветания активность движения падала, депрессии в производстве, массовая безработица заставляли снова объединяться тех, кто не в силах был бороться с нищетой в одиночку, и заявлять о своих правах. Отклонение палатой общин уже первой петиции привело к вооруженным столкновениям. Лорд Рассел, бывший в то время министром внутренних дел, усмотрел «посягательство неимущих на чужую собственность» и приступил к арестам. Локальные бунты в крупных промышленных городах были подавлены войсками. Общенациональное восстание поднять не удалось, не было единой стратегии борьбы, лидеры оказались недостаточно решительны. Даже самый энергичный из них, ирландский сквайр Фергюс О'Коннор, член палаты общин, через свою газету «Northern Star» выступил с публичным осуждением забастовок. Английским трудящимся не удалось добиться выполнения ни одного из требований хартии. И все-таки Фридрих Энгельс назвал чартистское движение «славным», поскольку это был период, когда английские рабочие шли во главе европейского революционного движения. Под их влиянием немало деспотов, особенно в германских государствах, были вынуждены пойти на предоставление своим народам определенных конституционных прав. В Англии требования чартистов поддержали 150 массовых организаций, а также левое крыло рабочего движения: социалисты, коммунисты, тред-юнионисты. В 1867 году тред-юнионы одержали значительную победу, добившись расширения числа избирателей за счет высокооплачиваемых рабочих; в 1872 ввели тайное голосование; а в 1885 право голоса было предоставлено каждому взрослому мужчине – главе семьи.

– Что дает это право голоса, стоило ли за него веками бороться? – засомневалась Катрин. – Ведь это иллюзия, что люди смогут выбрать в парламент депутатов, которые будут защищать их интересы. Как только они будут выбраны, они станут поддерживать правительство и королеву.

– В таком случае, на что же надеяться бесправным неимущим, задавленным непосильным трудом и невыносимыми условиями быта? – удивился Ростоцкий ее оригинальному выводу.

– Только на Всевышнего! – то ли в шутку, то ли всерьез ответила девушка и предложила зайти в кафе, хотя они были рядом с домом, – не мешало бы согреться, сегодня прохладно.

– Кажется, мисс Батлер, я вас совсем утомил этими скучными разговорами.

– Отнюдь, послушали бы вы наших лекторов, вот где занудство, а вы рассказываете довольно живо, как будто все видели своими глазами.

– Нет, я нигде не был, ничего не видел, мои знания почерпнуты из книг, газет и ограничиваются лишь самыми необходимыми для государственного служащего сведениями.

– Сдается мне, немного найдется служащих с таким уровнем знаний. Вас ждет блестящая карьера и зависть коллег. – Катрин частенько сбивала с толку своего наставника не по возрасту здравыми рассуждениями. – Давайте выпьем вина за то, чтобы вы успешно справились и с тем, и с другим, а затем продолжим мое просвещение. Только, чур, не смеяться над невежеством деревенской девушки! Я никогда не интересовалась политикой, устройством государства, положением народа. Мне, конечно, известно, что в мире много обездоленных, но это как-то далеко, отстраненно. Батлер-хилл так благополучно устроен, что до него не докатываются волны, сотрясающие внешний мир, недаром его называют раем на холме.

– Папа постарался оградить свою принцессу от излишних волнений?

– Меня действительно родители оберегали от всего, хотя от других детей не скрывали реалий жизни. Мой младший братик Джонни уже в пять лет знал всех президентов, годы их правления, войны, которые вели Штаты, играл в знаменитые сражения.

– Как же они решились отпустить вас в Париж, где столько соблазнов?

– Какие могут быть соблазны в доме Бертье, где и мышь не проскочит, да еще под неусыпным оком фру Хельги? Не знаю, каким образом вам удалось завоевать ее доверие, а то бы мы сейчас не сидели здесь и не рассуждали о революциях.

Менее всего это кафе располагало к разговорам о политике: приглушенный теплый свет, вино, красавец-венгр наигрывал на скрипке какую-то томную мелодию. Потом он прошелся между столиками, на мгновение остановился напротив Катрин, устремив на нее дерзкий взгляд, и вернулся на сцену.

– Вот и соблазн в образе волоокого молодца, – подумал Дмитрий, наблюдая, как меняется лицо мисс Батлер: в сверкающих глазах заметались искорки возбуждения, на губах появилась мечтательная улыбка.

Катрин и сама не могла объяснить, чем вызвано столь резкое изменение хода ее мыслей: стремление к умной беседе угасло, захотелось комплиментов, поцелуев… Давно она этого не испытывала. Даже после дня рождения, когда Анри подарил ей очередное ожерелье, они не восстановили прежних отношений. Может все-таки поехать к нему и получить порцию обязательных ласк в счет будущего супружества? Нет, хотелось чего-то другого, искреннего, страстного.

– Митья, вы любили когда-нибудь? – вдруг по-русски спросила она, и не получив ответа, добавила уже на французском, – или хотя бы волочились?

– О, нет, я совсем не по этой части. Мое дело – служба.

– Одно другому не мешает.

– Наверное, только не мне. Я не создан для легких отношений, если полюблю, то навсегда, и вряд ли это будет взаимно, учитывая мою мало романтическую внешность.

– Вы не правы. Ваш ум и природная сила влекут, куда более, чем стройность и дерзость иных светских кавалеров. Я думаю вам не достает самоуверенности или может быть опыта. Почему бы мне не помочь вам приобрести его? Приударьте чуть-чуть за мной, – не без кокетства предложила Катрин.

– Мне слишком дорога ваша дружба, чтобы я мог рисковать ею.

– Но возможно риск будет оправдан? – в голосе послышались более низкие бархатные нотки.

– Предпочитаю дружбу – она всегда взаимна, а что-то другое для чудовища останется безответным.

– Вы намекаете на сказку «Красавица и чудовище»?

– Если хотите, да, только по-русски она называется «Аленький цветочек». – И он рассказал русскую версию этой сказки.

– Как красиво, в таком случае будьте моим чудом лесным, а я стану красавицей, которая покорит ваше сердце, – Катрин сегодня была смела с ним.

– Покорит, да и разобьет его невзначай, – притворно вздохнув, пошутил Ростоцкий. – И однажды молодая дочь купеческая, красавица писаная, найдет на пригорке муравчатом зверя лесного, чуда морского бездыханным, не выдержит он разлуки с нею, обхватит лапами безобразными цветочек аленький и рухнет замертво.

– По-моему, сказка не так заканчивается, – возразила мисс Батлер. – «Обхватит она голову безобразную руками белыми, поцелует в уста и назовет зверя другом сердечным, женихом желанным. Заблестят молнии со всех сторон, содрогнется земля и падет проклятие, станет чудовище принцем-красавцем». Ведь не зря вы получили прозвище «Князь»?