Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 3

– И не подумаю! Имею я право хоть на одну слабость?! – рассмеялся Вилл. – В тебе же больше аквитанской, чем норманнской крови, за то и терплю тебя! Но ты не увиливай! Шервудские монеты слишком щедро омыты нашей кровью, чтобы мы расшвыривали их, словно милостыню!

– Для чего я это делаю? – переспросил Робин и усмехнулся, пожимая плечами. – Почему бы просто не помочь честному человеку? Или его вилланам, которых ждет рабство обители? Епископ Гесберт не будет для них таким же добрым хозяином, как Ричард Ли! А серебро было и останется нашим. Иначе епископу придется провести в аду несколько лишних столетий за обман и непомерную жадность.

– Ты потому и хочешь кого-нибудь отправить в Ноттингем, чтобы узнать о ближайших планах епископа? – спросил Статли.

Тот молча склонил голову, подтверждая его догадку. Вилл заметно оживился, его глаза заблестели тем опасным блеском, который всякий раз отличал взгляд брата лорда Шервуда, если предстояла дерзкая проделка. Статли с опаской посмотрел на него и переглянулся с Джоном, который с не меньшим опасением смотрел на Робина.

– И кто поедет с нашим гостем? – осторожно спросил Джон, снова окинул братьев подозрительным взглядом и предупредил: – Только без самоубийства!

– О чем ты говоришь! – с досадой воскликнул Робин. – И так ясно, что надо отправлять того, кто ни разу не был в Ноттингеме и не примелькался в частых стычках с ратниками шерифа!

– Не забудь еще о Гисборне! – многозначительно сказал Алан. – У него просто чутье на наши зеленые куртки, даже если их не видно под одеждами с цветистыми гербами.

– Сэр Гай после встречи с нами безвылазно засел в замке и даже перестал принимать гонцов шерифа! Он занят тем, что беспробудно пьет вино, а когда трезвеет, изводит жену презрением, – с усмешкой ответил Вилл. – В любом случае его завтра можно не принимать в расчет.

Робин недолго подумал и окликнул Дэниса. Когда мальчик оторвал голову от руки Вилла и сонно протер глаза, Робин сказал:

– Крестник, позови-ка своего приятеля!

– Робин, может быть, не надо посылать Мача? Он ведь еще сущее дитя! – встревожился Статли. – Лучше поеду я.

– Это ты – сущее дитя! – сердито ответил вместо брата Вилл. – Как раз тебя в Ноттингеме ждут с распростертыми объятиями! То, что для Мача, которого никто не знает, кроме сэра Гая и командира его дружины – а их завтра не будет в Ноттингеме, станет приключением, для тебя немедленно окончится виселицей! Ты-то памятен всему ноттингемскому гарнизону и самому сэру Рейнолду!

Дэнис, запыхавшийся и торжествующий от того, что так быстро выполнил поручение Робина, вернулся к костру. Он привел с собой Мача, который, держа мальчика за руку, прилагал все усилия, чтобы сохранить степенность.

– Ты звал меня, Робин? – спросил он, с волнением переводя взгляд с лорда Шервуда на его друзей.

– Вот что, мальчик мой, – сказал Робин, пристально глядя на Мача. – Я не приказываю тебе, и ты волен согласиться или отказаться. Я прошу тебя завтра съездить с Ричардом Ли в Ноттингем. Это опасное дело: ты окажешься в самом замке шерифа.

– Что я должен делать? – тут же спросил Мач, едва дождавшись, пока Робин договорит.

– Только слушать, Мач, и ничего больше, – улыбнулся Робин. – Пока сэр Ричард будет вести беседу с епископом, смотри и слушай: нам пригодится все! Но главное – как долго епископ намерен оставаться в Ноттингеме, какие у него планы. Он вскоре должен отправиться в Йоркшир. Мне надо знать, когда и по какой дороге.

– Ты узнаешь, Робин! – заверил его Мач.

Юноша невольно старался подражать лорду Шервуда и говорить так же, как тот: сдержанно и спокойно. Но его щеки пылали румянцем, выдавая волнение. Глядя на Мача, стрелки обменялись улыбками, заметив которые, Мач упрямо закусил губу.

– Ты узнаешь, Робин, – настойчиво повторил он, стараясь придать голосу как можно больше твердости и уверенности.

– Хорошо, мой мальчик, – ответил Робин, но улыбка тотчас сбежала с его лица. – Мач, когда вы приедете в Ноттингем и окажетесь в замке сэра Рейнолда, не снимай с головы шлем. Твое лицо никто не должен увидеть!

– Хорошо, Робин, – кивнул Мач.

– Может быть, тебе кто-нибудь нужен в помощь? – спросил Робин, не спуская глаз с Мача. – Если нужен, скажи кто.

Мач заглянул в глаза лорда Шервуда и был глубоко тронут его заботой и беспокойством, отразившимся во взгляде Робина. Минуту подумав, Мач решительно покачал головой.

– Без щенячьего задора, парень! – проворчал Джон, похлопывая себя ладонью по колену. – Без щенячьего задора!

– Это не задор, Малютка! – воскликнул Мач. – То, что сэр Ричард взял с собой оруженосца, который поленился снять шлем, вряд ли кого удивит. Если оруженосец сэра Ли – деревенщина, это повод для упрека сэру Ли, но не для подозрений. А два подобных невежи сразу привлекут к себе внимание и шерифа, и ратников. Разве кто-нибудь из наших стрелков, кроме меня, сможет показаться перед шерифом с открытым лицом?

– Разумно! – ответил Статли, снова не удержавшись от улыбки.

****

Сэр Ричард, которому Кэтрин показала купальню и маленькую комнату, где он сможет переночевать, освежился водой и против воли вернулся в трапезную. Незаметно для всех он встал так, чтобы его скрывал полумрак, и не сводил печальных глаз с Марианны.

Вот с ней заговорила белокурая статная девушка, которую он вспомнил: она была в свите Марианны в день его первой встречи с ней в Ноттингеме. Марианна что-то сказала подруге в ответ, и они обе рассмеялись, обнялись и обменялись поцелуями. Потом она поправила волосы, которые отливали светлым шелком в отблесках пламени очага.

Как же она хороша! Стоило увидеть ее, и в его сердце опять возродилась глухая боль, которую он испытал год назад, потеряв ее, когда уже обрел уверенность в счастье. Но был бы он счастлив с ней? Несмотря на то что она осталась по-прежнему желанной для него, сэр Ричард невольно усомнился в счастье не свершившегося брака, после того как провел день в Шервуде. В Ноттингеме, когда он впервые встретил Марианну, она мгновенно очаровала его и красотой, и достоинством, с которым держалась, и мягкостью, которую он счел отличительной чертой ее нрава.

Та Марианна, какой он увидел ее сегодня, оказалась ему совершенно незнакома. Он испытал неподдельное потрясение, когда она прилюдно и откровенно призналась в любви к лорду Шервуда, позабыв о сдержанности, приличествующей благородной даме. Их размолвка и поединок, устроенный на забаву гостям, шокировали его не меньше, чем ее неженское умение обращаться с оружием. Что если бы она, став его женой, вот так же повела себя в присутствии гостей или слуг? Сэр Ричард не мог даже представить, что он допустил бы подобную вольность, которую лорд Шервуда только приветствовал, охотно подыгрывая Марианне.