Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 1

И сэр Гилберт посмотрел на дочь так, будто ждал, что она разделит с ним удивление словами графа Альрика. Но Марианна молчала, слушая отца с широко распахнутыми глазами, словно в ожидании чуда.

– В этом ответе была сама суть графа Альрика. Не власть, не влияние – любовь и счастье! Вот что он искал для тебя и своего сына! Это ли не странность? Я даже усомнился в серьезности его намерений, но он подтвердил, что хочет видеть женой своего наследника только тебя. Конечно, при титуле, богатстве и власти, которыми обладал граф Альрик, он мог позволить себе подобную блажь. И твоя мать тоже настаивала на обручении. В ее настойчивости вообще не было здравого смысла – одни лишь предсказания рун да языческих богов о том, что ты и сын графа Альрика предназначены друг для друга судьбой!

Невилл тяжело вздохнул и провел ладонью по глазам, отгоняя прочь образы, милые его сердцу, но давно ушедшие в небытие.

– Не знаю, кто и в чем был прав! Может быть, ты и впрямь была бы счастлива с молодым графом Хантингтоном. Не знаю! Но пророчество твоей матери так глубоко запало мне в душу, что я после гибели Рочестеров пообещал Рианнон не связывать тебя новым обручением. Она тогда умирала и просила меня лишь об одном: не неволить тебя с замужеством, а дать свободу выбора. Она сказала, что предсказания еще не сбылись.

– Что это значило? – напряженно спросила Марианна, в душе уверенная в том, что все поняла верно – и смысл просьбы матери, и то, кем на самом деле был Робин, если бы не одно… Имя.

Она помнила, что старшего, а значит, наследного сына графа Альрика звали Уильямом, если Гай сказал правду. И только это имя смущало ее и не давало полностью увериться в догадке.

– Что это значило? – перепросил отец. – Должно быть, ничего. Ее сжигал жар, она бредила и говорила это в бреду. А какой смысл в видениях воспаленного разума, когда мертвые кажутся живыми? Но я обещал ей и держал свое слово, сколько мог, пока было время, Марианна. А твое сердце молчало, и время теперь на исходе.

– В Ноттингеме ты утверждал, что не уверен в смерти моего нареченного! – сказала Марианна в надежде узнать больше, чем поведал отец, но на лицо Невилла набежала тень скорби.

– Тогда не был. Но теперь, увы, я уверен в его смерти, – тяжело вздохнул он. – Я получил неопровержимые доказательства того, что он мертв.

Отец и дочь долго сидели в молчании, думая каждый о своем. Сэр Гилберт вернулся в прежние дни, когда его молодая любимая жена Рианнон была жива и наполняла каждый его день радостью одним своим существованием. А Марианна с печалью думала о том, кто должен был стать ее мужем, кого она ни разу не видела и уже не увидит. Но в ее печали было смятение и непонимание. Что-то не складывалось. Они с Робином знали тайные имена друг друга, она всей своей сутью понимала, что в их встрече не было ошибки судьбы! Но как быть с именем нареченного? Мать не могла ошибиться! Зачем бы ей брать с отца такое слово и просить для Марианны свободы выбора, если тот, для кого она была рождена, умер и Рианнон знала об этом?

Воспоминание о матери отозвалось мощным потоком силы и придало Марианне твердости. Она не даст согласия на брак с Ричардом Ли или с кем-то другим, кого бы ни предложил ей отец и как бы он ни настаивал.

– Отец, я не могу выйти замуж за сэра Ричарда, – тихо, но твердо сказала Марианна, подняв на Невилла спокойный, полный решимости взгляд.

– Почему? – без удивления спросил Невилл, возвращаясь из воспоминаний о прошлом при звуке голоса Марианны.

– Я не испытываю к нему нежных чувств.

– Они не обязательны, Марианна, – пожал плечами Невилл. – Прочный брак строится на взаимном уважении и доверии. Недолговечная страсть не самая надежная основа для семейных уз.

– Может быть. Но ты женился на моей матери, потому что любил ее, – возразила Марианна, – и не искал других выгод.

Она посмотрела на отца глазами, полными упорства в намерении отстаивать свою свободу до последнего.

– Это так, – печально кивнул Невилл, – хотя получил я как раз выгоды, которых, как ты говоришь, не искал: родственные связи с правящим домом Уэльса, новые богатства и земли в приданое за твоей матерью… И только, Марианна. Не следует выдавать детям тайны отцов, но твоя мать никогда не любила меня так же горячо, как любил ее я. И все же наш брак нельзя назвать неудачным или несчастливым. Рианнон была хорошей хозяйкой, доброй советчицей мне в делах, души не чаяла в тебе и Реджинальде.

«Да, только она сгорела в болезни, едва переступив порог тридцатилетия», – прочитал Невилл в глазах Марианны.

– Ты гораздо больше саксонка, чем валлийка! – сурово сказал он. – В тебе больше здравого смысла, чем в романтичных дочерях Уэльса!

– Ты ошибаешься, – ответила Марианна, опуская глаза на сложенные на коленях руки. – Во мне достаточно валлийской крови, чтобы суметь воспротивиться постылому союзу с нелюбимым человеком.

Невилл посмотрел на нее долгим внимательным взглядом: дочь показалась ему такой взволнованной и напряженной! Сердце и житейский опыт подсказали, что Марианна отстаивает свободу не просто так.

– Твое упорство говорит мне только об одной возможной причине, – медленно произнес он. – В твоем сердце кто-то есть, Марианна, и я напрасно считал его свободным. Тогда почему ты молчишь? Если ты можешь выбрать супруга, который помимо иных достоинств будет вдобавок мил тебе, неужели я стану противиться? Не скрывай, откройся мне! Разве моя догадка не верна?

На скулах Марианны вспыхнул легкий румянец. Она встретила улыбающийся и любящий взгляд Невилла, который смотрел на дочь с пониманием, и низко склонила голову.

– Ты правильно угадал, отец, – чуть слышно сказала она.

– Тогда назови имя! – ласково потребовал Невилл и ободряющим жестом взял ее за руку. – Как-то я не замечал, чтобы ты хоть кого-нибудь выделяла из тех, кто искал твоей благосклонности! Может быть, мне неизвестно имя твоего избранника?

Вот сейчас все и решится. Марианна судорожно глотнула воздуха и на вопрос отца отрицательно покачала головой.

– Ты знаешь его имя и его самого, отец. Ты знаешь, как он благороден, доблестен и отважен. Я никогда никого не встречала, кто превосходил бы его достоинствами, и надеюсь – всем сердцем надеюсь! – что мое признание не огорчит тебя!

Невилл слушал ее так, словно не верил собственным ушам. Улыбка исчезла с его лица. Он долго и недоверчиво смотрел на дочь, потом медленно выпустил ее руку.

– Не огорчит? Обрадует, наверное? Так ты думала? Неразумная! Как ты могла? Как ты посмела?! – говорил он обманчиво тихо, не спуская с Марианны суровых глаз. – Ох! Я чувствовал, что его пребывание во Фледстане обернется бедой для тебя!

Он тяжело поднялся и принялся расхаживать по зале, скрестив руки на груди, то и дело бросая в сторону Марианны взгляды, полные странной печали. Марианна ждала негодования, гнева, крика, но отец молчал. Тогда она робко посмотрела на него с надеждой, но Невилл резко отвернулся от дочери.