Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 1

– Но еще утром ты ничего не говорил о том, что решил сегодня покинуть Фледстан! Скажи правду: что-то изменилось после твоего разговора с отцом? Он был недоволен тем, что ты помогал мне тренироваться в стрельбе?

– Скорее тем, как мы закончили тренировку, – рассмеялся Робин. – Сэра Гилберта можно понять: ты его единственная и любимая дочь, он очень дорожит тобой.

– И он решил отказать тебе в гостеприимстве? – возмущенно воскликнула Марианна. – Потребовал, чтобы ты…

– Никто и ничего не может от меня требовать, – оборвал ее Робин. – Только мой долг и я сам. А долг призывает меня обратно в Шервуд, где меня ждут мои люди, нуждаясь в моем присутствии и руководстве. Я принял решение еще вчера, но не стал говорить тебе и Клэренс, чтобы последний день провести рядом с вами без печали перед расставанием.

Он смотрел на нее с прежней ласковой улыбкой, но в его глазах появилось выражение такой неумолимой непреклонности, что Марианна поняла: отговаривать бесполезно.

– Когда же? – только и спросила она.

– На закате. Ночь – лучшее время для дороги в лес, – ответил Робин. – А пока до ночи далеко, доставь мне удовольствие: сыграем в шахматы напоследок.

Они сели за стол с шахматными фигурами. Это была не первая игра, и оба уже поняли, что каждый из них – серьезный противник. Обнаружив, насколько Марианна искушена в стратегии шахмат, Робин от души позабавился, представив, какими обескураженными должны были почувствовать себя поклонники Марианны, когда за красотой девушки неожиданно проступал математический склад ума, достойный военачальника. Вот и на этот раз Робину потребовалось довольно много времени, прежде чем он понял тактику ее игры. Марианна едва не одержала победу, когда он в последний момент неожиданным ходом отвел угрозу от своего короля.

– О! – услышал он удивленный возглас. – Ты сам изобрел эту защиту или перенял ее у кого-нибудь?

– Вовремя вспомнил один из уроков отца, – рассеянно ответил Робин, погруженный в изучение расстановки фигур и обдумывая дальнейшие ходы.

– Твой отец весьма искусный игрок! – заметила Марианна.

Робин, нащупав лежавшее на блюде яблоко, с хрустом надкусил его и поправил похвалу Марианны:

– Был, Мэриан.

– Он умер? – с сочувствием спросила Марианна, передвинув пешку.

Робин кивнул и ответил на ее ход своим.

– Давно?

Он вздохнул и снова кивнул, поедая яблоко и не сводя глаз с шахматного стола.

– Отчего же он умер?

Марианна знала от Клэренс, что их с Робином отец уже несколько лет как умер. Но сейчас она спрашивала сочувственно и одновременно так, словно поддерживала разговор исключительно из вежливости. И Робин, чей ум был занят игрой, не заметил ловушки.

– Его убили. Он стал слишком мешать своим врагам.

– Но ведь его не могли убить безнаказанно! Должен был вмешаться король.

Теперь она не спрашивала – она говорила так, словно в точности знала, кто был отцом Робина. Прозвучи в ее голосе хотя бы самая слабая вопросительная интонация, и Робин бы насторожился.

– Король… – рука Робина зависла над ферзем, но потом легла обратно на стол, не дотронувшись до фигуры. – Король вмешался, но не так, как хотелось. Он хоть и выказывал моему отцу уважение, на самом деле стал опасаться его растущего влияния. Поэтому король ухватился за вовремя предоставленный ему надуманный предлог, чтобы безнаказанно расправиться со всем нашим родом.

Не замечая впившегося в него – такого настороженного и внимательного! – взгляда Марианны, Робин пытался разгадать какой-то слишком хитроумный план своей противницы. Ему казалось, что последние ходы Марианны нарушили все ранее выстроенные ею линии и защиты, и нападения. Но не могла же она передвигать фигуры так, словно ее перестал волновать исход игры!

– Значит, твой отец был близок к королю, – задумчиво промолвила Марианна и вдруг сказала то, от чего и Робин мгновенно забыл об игре. – В таком случае мой отец непременно должен был знать его.

Робин поднял голову и посмотрел на Марианну. Она не успела опустить глаза, в которых отразилось безмерное волнение: ей почти удалось проникнуть на закрытую до сих пор территорию – историю его жизни до Шервуда. Резким движением Робин смел фигуры на пол и, не сказав Марианне больше ни слова, встал из-за стола и ушел в отведенную ему комнату. Преодолевая охвативший его гнев, Робин прижался пылающим лбом к холодному окну. За спиной скрипнула дверь, но он не обернулся.

– Не сердись! – услышал он виноватый голос и почувствовал, как ладони Марианны, а следом щека робко прижались к его спине.

– Впредь не смей расставлять мне ловушки! – с тихой яростью потребовал Робин, оставаясь неподвижным, ничем не ответив на ласковое прикосновение.

– Прости, – прошептала Марианна. – Ты никогда не говоришь о том, что было с тобой до Шервудского леса…

– Что ты хочешь узнать? – холодно осведомился Робин.

– Кто ты на самом деле, – ответила Марианна.

Робин резко повернулся к ней лицом и, сложив руки на груди, смерил Марианну отчужденным взглядом с головы до ног. Вся его поза выражала сдерживаемый гнев и при этом была исполнена такого достоинства, словно перед Марианной стоял молодой король неведомой ей страны.

– Изволь. Я преступник, объявленный вне закона, заочно приговоренный властями к казни, – отчеканил он и, заметив, что она ждет еще каких-либо пояснений, с прежним холодом усмехнулся. – Это все, Марианна.

Больше он не сказал ни слова, и они, стоя лицом к лицу, молча смотрели друг другу в глаза. Марианна вдруг сделал шаг к нему, положила ладони Робину на плечи и улыбнулась. Она поняла.

– Да, это ты. И то, о чем ты сказал, не имеет для меня значения.

Его жесткий взгляд дрогнул, в глазах появилось смятение. Он бережно сжал ладонями ее лицо и заглянул в глаза так, словно хотел проникнуть в самую глубь ее души.

– Ты не понимаешь, Мэриан, насколько это опасно! – прошептал он. – Ты просто не задумывалась об этом.

– За кого ты опасаешься, Робин? – тихо спросила Марианна.

– За тебя. За себя самого мне уже поздно бояться, – грустно улыбнулся Робин и отнял ладони от ее лица.

Он подошел к столу, наполнил вином кубок и поднес его к губам, глядя в окно на темнеющую гряду леса, но не видя ее.

– Может быть, нам надо еще раз подумать об этом? – чуть слышно сказала Марианна, не сводя с него глаз. – Не тебе одному, а вместе со мной? Сейчас или позже – как ты решишь.

– Нет, – ответил он с неумолимой твердостью. – Сейчас или позже, с тобой или без тебя – сколько бы мы ни думали, ничего изменится.

Марианна залилась жгучим румянцем стыда, поняв, что этими словами он отверг ее и отказался от чувств, в которых она ему не признавалась. Словами – поправила Марианну собственная гордость – только словами, но он и без слов прекрасно догадывался о том, как много стал значить для нее. Но то, что не находит взаимности, должно умереть, чтобы не обернуться навязчивостью. Гордо вскинув голову, Марианна резко отвернулась и хотела уйти, оставив Робина одного.