Татьяна Милях - Нежный цвет чертополоха

Вандом уже отчаялся, решив, что малютка, наверное, тоже скончалась, и вот сегодня, в сердце бедного отца поселилась надежда: мечта всей его жизни сбудется, и он увидит свою дочь. От нетерпения и волнения по телу графа пробегала мелкая дрожь, и, лишь переступив порог, он воскликнул:

– Где она? Я хочу ее немедленно видеть! – потребовал Вандом и, прихрамывая, пошагал по залу, опираясь на отделанную слоновой костью и серебром клюку.

– Сейчас позовём, – зная вспыльчивый нрав хозяина, успокаивал господина привратник.

– Ей нужно привести себя в порядок, – вышла навстречу графу Лагрета.

– Конечно, – согласился Бушар и вдруг спохватился. – Да и мне стоит переодеться после охоты. Позови Фрея! – приказал он и поковылял в свои аппартаменты.

Слуга, выскочив из темноты перехода, незамедлительно поспешил за господином. Сменив запылившуюся одежду, граф строго спросил:

– Фрей, как я выгляжу? – ожидая честного ответа, взглянул на вассала Вандом.

Отступив на пару шагов, слуга пытливо оглядел наряд господина: парчовый сюркот [7] Сюркот – верхнее платье без рукавов, отделанное мехом. Сюркот – одежда, обязательная в торжественных случаях (на выходах, турнирах); она свободно ниспадала с плеч и плавно прилегала к торсу. Сюркот мог быть и со свободными рукавами, свисавшими как два плаща с обоих плеч. синего цвета с вышитой каймой и мехом белки, свисавшую с правого плеча бордовую накидку, отделанную вышивкой, и мягкие сапоги с заправленными в них красными шоссами. [8] Шоссы – штаны состоящие из двух несшитых половинок, прикреплявшихся тесемками к поясу. Наиболее модными считались шоссы красного цвета. Руку хозяина украшал семейный перстень с алым камнем, а двухполосная перевязь и серебряный венец указывали на его благородное происхождение.

– Все в порядке, мессир! – ответил Фрей.

– Так ли это? – недоверчиво насупил брови граф, но, оглядев себя в начищенное до блеска медное зеркало, остался доволен своим гардеробом и пошагал обратно в залу.

Вандом подошёл к высокому стулу и, прежде чем сесть, поправил складки плаща. Выставив вперед длинную ногу в плотно облегающем шоссе, господин грузно опустился на обитое бархатом сиденье. Покрутив носком до блеска начищенного сапога, граф положил руки на подлокотники и замер в ожидании. В его глазах блистали надежда и постоянная насторожённость, что не удивительно для человека, всю жизнь защищавшего свою жизнь и права от бесконечных посягательств врагов.

Хотя Бушар и выглядел спокойным и величественным, на самом деле в его душе метались тысячи сомнений.

«Действительно ли эта девушка моя дочь?» – терзался он, в нетерпении посматривая на лестницу.

Прознав о поисках графа, ушлые проходимцы пытались подсунуть ему всевозможных самозванок. Правда, никто в точности не знал, как выглядела жена Вандома, а потому поначалу с регулярным упорством Бушару предлагали всех, кого не лень. Претендовали на роль его дочери и жгучие востроглазые брюнетки, и рыженькие веснушчатые милашки, и светловолосые ангелочки, но, кроме заверений, что эта девочка рождена женой Вадома, никаких других доказательств сопровождающие соискательниц не представляли. Вглядываясь в черты детей, граф, не видя сходства ни с собой, ни с Изабелой, не испытывал душевного родства. И сегодня сердце старика взволнованно вздрагивало, он очень боялся вновь разочароваться, но в то же время ему безумно хотелось наконец обрести пропавшую дочь.

Между тем, преодолев первое разочарование от бедной обстановки предоставленной ей комнаты, Франческа, желая разглядеть себя уже при солнечном свете, вновь подошла к зеркалу. Взглянув на отражение, девушка пришла в ужас. Даже мутный металл позволял понять, насколько она до безобразия грязная и ободранная.

– Господи, я похоже на нищенку! – в отчаянье заскулила она и тут же топнула ножкой. – Берта, потребуй, чтобы мне подготовили горячую воду и приличную одежду.

– Хорошо, госпожа, – поклонилась нянюшка и удалилась.

На удивление скоро девушку провели в комнату с большой деревянной кадкой. С облегчением погрузившись в тёплую воду Франческа, почувствовала себя лучше, а, смыв всю грязь, окончательно повеселела.

Лагрета принесла гостье сохранившиеся наряды младшей сестры Бушара, которая давно вышла замуж и навсегда покинула стены замка. Взглянув на платье, девушка вздохнула, но понимая, что ничего лучшего ей не найти, смирилась и согласилась донашивать вышедшее из моды старьё.

Нянюшка помогла Франческе одеть тонкую нательную белую тунику. За ней последовало светло-синее платье – блио, с широкими рукавами из полотна ручной работы, расшитое белыми незабудками. Облегавшее ее прелестную фигурку платье девушка перетянула кожаным поясом. Волосы лёгкими волнами легли на приоткрытые девичьи плечи, и Берта тонким латунным венцом закрепила на них прозрачную вуаль.

– Ну вот теперь вы похожи на дочь графа, – улыбнулась старуха и, строго взглянув на воспитанницу, предупредила: – Помните, вы должны вести себя благочестиво и не забывать, что вы благородная леди.

Тут в комнату вернулась Лагрета, на её памяти дочерью графа назывались по меньшей мере две девицы, а потому служанка и не торопилась признавать в незнакомке хозяйку. Но, оглядев преобразившуюся замарашку, она в удивлении вскинула брови и смиренно опустилась в поклоне:

– Его милость ждёт вас, госпожа, – проговорила Лагрета, и Франческа, глубоко вздохнув, тихо последовала за провожатой.

Сердце девушки, готовое выскочить из груди, бешено колотилось, колени под широким подолом ветхого платья дрожали, и бедняжка готова была упасть в обморок. Опасаясь, как бы не оступиться, Франческа, касаясь выщербленных временем стен, неспешно спускалась по каменным ступеням. Закручиваясь спиралью, лестница заканчивалась в плохо освещённом переходе. Шаркая туфлями, вслед за подопечной плелась нянюшка, сжимая в руках шкатулку с драгоценностями. Опустив взгляд и скромно сложив руки, Франческа наконец зашла в залу, всё ещё не в силах поверить, что через мгновенье она обретёт отца.

«А если граф не признает меня? – вдруг кольнуло в груди и, испугавшись, девушка обратила мысленный взор к небесам. – О, Святая Мадонна будь снисходительна, разве я недостаточно настрадалась? Молю тебя. Сейчас решится моя судьба – быть мне дочерью графа, или, оставшись сиротой, отправиться в монастырь, – тут Франческа поняла, что последнее высказывание может, вовсе не понравится господу. – Нет, я ни в коем случае не считаю плохой участью посвятить свою жизнь тебе, – взялась она оправдываться, – но тогда я не смогу вернуть себе то, что принадлежит мне по праву. О, прости меня за мои пагубные мысли!» – совсем запуталась глупышка.