Джорджетт Хейер - Цена желаний

На этом короткая записка кончалась.

– Не кажется ли вам это странным? – спросил Ханнасайд.

– Кажется, – ответил Джайлз, – Роджер, оплачивающий счет, кажется мне более чем странным.

– В некоторых отношениях вы очень похожи на ваших родственников, – резко сказал Ханнасайд.

– Его прервали, – сказал сержант, в свою очередь читая записку. – Это противоречит здравому смыслу: он не стал бы ничего просить прислать ему, если бы собирался покончить с собой. Что-то, должно быть, заставило его сделать это. Но мы не знаем что. Но, конечно же, его прервали. Скажем, кто-то позвонил в дверь. Он засовывает письмо в бювар – или нет! – бювар открыт, и он пишет на нем. Он только закрывает его, когда идет к двери посмотреть, кто там. Такое инстинктивное движение, понимаете?

– Да, что-то в этом роде, – сказал Ханнасайд. – Но мистер Каррингтон еще не сказал, какой третий момент.

Добродушное лицо Джайлза стало суровым:

– Ханнасайд, вы хорошо стреляете из пистолета?

– Пожалуй что нет.

– Так я и подумал. Вашему эксперту не понравилось бы вот это. – Он показал на пол около его ног, где наполовину спрятавшись в пушистом ковре у камина, поблескивала гильза.

Оба полицейских посмотрели вниз.

– Да, я уже видел ее, – сказал Ханнасайд. – Она что, лежит не там, где следует? В этом дело?

– Да, – кивнул Джайлз. – Если бы Роджер Верикер, сидя в том кресле, приложил пистолет к правому виску и нажал курок, пустая гильза должна была бы упасть где-то между письменным столом и окном, а не здесь у камина. – Он зажег сигарету и швырнул потухшую спичку в камин за спиной. Глазами он измерил расстояние от себя до кресла, стоявшего у письменного стола. – Я думаю, когда будет сделано вскрытие, выяснится, что пистолет был не настолько близко к голове, – заметил он.

– Спасибо, – сказал Ханнасайд, глядя на него с любопытством. – Кажется, я был несколько несправедлив по отношению к вам. Я подозревал, что вы стремитесь скорее помешать, чем помочь в этом конкретном случае.

– Я могу переварить одно убийство, – кратко ответил Джайлз. – Но от двух меня уже начинает тошнить. Более того, хоть Роджер был и непутевый малый, но совершенно безобидный. Для убийства Арнольда могло быть несколько объяснимых причин, но для убийства Роджера – только одна, причем совершенно непростительная. Нет, определенно непростительная.

– Действительно непростительная, – сказал Ханнасайд. Вдруг глаза его сузились – он увидел что-то за спиной Джайлза. – Ваш кузен курил трубку?

– Не думаю.

Ханнасайд сделал шаг вперед, чтобы получше рассмотреть трубку, лежавшую на каминной полке.

– Пенковая трубка, окрашенная сильнее с одной стороны, чем с другой, – сказал он. – Мне кажется, я где-то ее уже видел.

– Возможно, – сказал Джайлз. – Она принадлежит Кеннету. Но я не стал бы рассматривать это как улику. Кеннет был здесь на вечеринке три-четыре дня назад.

– Он должен был бы вспомнить о ней, – заметил сержант. – Я бы довольно скоро вспомнил про свою. Более того, в трубке остался табак. Роджер Верикер должен был бы увидеть это, вытряхнуть его и вернуть трубку своему брату.

– Совсем наоборот, – сказал Джайлз, – трудно ожидать от Роджера таких энергичных действий.

– Возможно, вы и правы, – сказал Ханнасайд, – но, вы видите, из трубки упал на пол пепел. Наверное, горничная, которая убирает в квартире, вымела бы его.

– Это зависит от того, какая горничная, – возразил Джайлз.

Ханнасайд взял трубку и положил ее в карман.

– Хемингуэй, я хотел бы видеть привратника, – сказал он. – Не попросите ли вы его подняться сюда?

Джайлз улыбнулся:

– Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я остался? Чтобы я не попал в Челси раньше вас.

– Совершенно верно, – ответил Ханнасайд. – Думаю, вы не станете этого делать, но на данном этапе я не хотел бы рисковать. Как вам кажется, похож Роджер Верикер на человека, который может покончить с собой?

– Нет, не думаю, – ответил Джайлз. – Конечно, он жаловался, что ему действуют на нервы детективы, которые возникают из-за каждого угла, но мне казалось, он не очень-то встревожен. Однако я мало встречался с ним, так что могу быть и неправ.

– Я думаю, вы правы, – медленно произнес Ханнасайд. – Вы помните тот день, когда он рассказал мне нелепую историю о том, как он поехал в Монте-Карло? Я очень живо вспоминаю, как он сказал: «Разве я похож на человека, который может застрелиться? Конечно же нет!»

– Да, я помню, – ответил Джайлз. – Но трудно что-либо утверждать о человеке, который так много пьет, как Роджер. Эта гильза скорее является доказательством, и, я думаю, она свидетельствует о том, что стрелял неопытный человек. Например, я бы, выстрелив, внимательно проследил за гильзой.

– В таких обстоятельствах люди не всегда сохраняют способность думать. Если бы они сохраняли ее, было бы куда больше неразгаданных тайн.

– Это верно, но разве мы уже не решили, что в данном деле убийца был чрезвычайно хладнокровен?

– Если предположить, что убийца Арнольда Верикера и убийца Роджера Верикера – одно и то же лицо, – тоскливо произнес Ханнасайд. – Сам я в этом мало сомневаюсь, но другой вопрос – сумею ли я доказать. Между прочим, где вы были вчера вечером?

– Я так и знал, – заметил Джайлз. – Я был с мисс Верикер с семи часов, когда зашел за ней в мастерскую, и приблизительно до четверти двенадцатого, когда проводил ее туда же. Мы поужинали у Фаволи, а потом пошли в театр «Уиндем». Проводив мисс Верикер, я вернулся назад в Темпл на такси, на том же самом такси, в котором мы приехали из театра. Это будет легко установить. Вернувшись в Темпл, я лег спать. Боюсь, мой слуга уже спал в это время, так что я не смогу представить доказательств, что до самого утра оставался в постели. Как считает полицейский врач, сколько времени прошло с момента смерти?

– Инспектор Дейвис говорит, по меньшей мере семь или восемь часов, а может, даже и больше. Как я понимаю, он осматривал тело приблизительно в семь сорок пять сегодня утром.

– Ну, полагаю, я мог бы это сделать, – размышлял Джайлз. – Только сомневаюсь, что Роджер мог еще не спать и писать письма в час ночи, насколько я его знаю.

– В данный момент вы не являетесь одним из подозреваемых, – ответил Ханнасайд. На лице его была тень улыбки. Когда сержант Хемингуэй снова вошел в комнату, сопровождая привратника, он повернулся и сказал в своей доброжелательной манере: – Доброе утро. Вы здешний привратник?

– Да, сэр, – сказал человек, с опаской оглядывая комнату. – По крайней мере, правильней сказать, ночной привратник.

– Как вас зовут?

– Флетчер, сэр. Генри Джордж Флетчер.

– Я записал его имя и адрес, суперинтендант, – вставил сержант.

– Хорошо. В какое время вы приходите на службу, Флетчер?