Giovanni Mongiovì - Небосвод Надиры

На приезжем, который с виду казался дворянином, был кафтан с белым капюшоном из камки; такого кафтана Умар никогда не видел. Все трое спешились, и один из прибывших, но не тот, на которого до этого смотрел Умар, сказал:

– Мы ищем дом Умара ибн-Фуада.

– Я Умар. Чем могу помочь?

– Знаете ли вы, Умар, кто перед вами? – спросил опять тот же, указав на человека, которого они сопровождали.

– Скажете, когда усядемся в тепле у очага.

Потом приказал стражнику во дворе:

– Идрис, уведи лошадей в конюшню!

Умар пригласил путников в дом. Он совершенно не знал, кто к нему пожаловал, но не хотел, чтобы они подумали, что его гостеприимство зависит от личности гостя. Но все же понимал, что приехал человек из очень знатного рода, и принял его со всеми почестями еще до того, как тот представится.

В той же комнате с коврами и подушками и с разожженным теперь очагом посредине Умар принял гостей как можно радушнее. Он счел, что троице можно доверять, раз вместе с накидками и сумами они вручили слугам и мечи, не ожидая, что кто-то намекнет отдать и оружие.

Теперь при свете очага и свечей Умар мог разглядеть их получше. Приезжему, который с виду возглавлял троицу, было лет сорок, ухоженная внешность, заостренный подбородок и тонкий нос; кроме того, он вел себя как человек, который знает, что в этом мире он кое-что значит. Говорил он медленно, часто с ученым видом прикрывал глаза. Другие двое одеты были одинаково в длинные черные туники и белые шаровары, но у одного из них на грудь свисал тяжелый золотой медальон.

Все расселись кругом, прежде чем заговорить, они долго сидели молча, шли минуты. Затем Умар решил прервать молчание из желания понять, может ли из этой встречи выйти какое-нибудь доходное дело:

– Вижу ты богат! Чем занимаешься, торгуешь жемчугом?

Собеседник улыбнулся и ответил:

– В этом году мои скупщики значительно увеличили мне доходы именно от торговли жемчугом.

– Я подумал бы, что ты каид, да только каид ездит с охраной и свитой.

– Салим, брат… меня зовут Салим.

– Так что, Салим… по какому делу приехал ко мне?

На самом деле Умару хотелось спросить, почему они не заночевали в Каср-Йанне, а выехали на закате и остановились через горстку миль. Но он побоялся, что такой вопрос истолкуют неправильно, как будто он спрашивает, отчего им дома не сидится.

– Тот человек, которого ты привязал к столбу… его можно купить? Потому что мне показалось, что он очень сильный.

– Так значит ты торгуешь рабами?

– Я из тех, кто ищет драгоценные жемчужины средь человеческого рода, брат.

У Умара сразу же мелькнула мысль продать Коррадо работорговцу. Но потом он подумал, что христиане – не рабы, хоть и служат его дому, и он не может распоряжаться их жизнями. Поэтому ответил:

– Боюсь, что в рабаде нет ни одной из таких жемчужин. Здесь каждый гнет спину на своей земле и молится в стенах своего дома… за исключением четырех служанок, который прислуживают тут в доме.

– А все-таки я знаю, что ты прячешь под этой крышей жемчужину редкой красоты и что речь идет не об одной из твоих четырех служанок.

Умар посерьезнел, он понял, что собеседник имеет в виду Надиру, и ответил:

– Жемчужина, о которой ты говоришь, не продается и никогда не продавалась.

– А все же я знаю, брат, что каид Каср-Йанны поспешил купить ее.

– Тогда знаешь и что за человек ее оберегает…

– Я никого не боюсь… и меньше всего каида, это потому, что зла я никому не желаю… да и власти у меня на то нет. И все же прослышал я про два искрящихся сапфира, вставленных в изумительную оправу; про одну девушку райского обличья, про такую мечту, что сердце рвется из груди. Каид может заполучить все что угодно… и получает всегда самое лучшее. Но я всего лишь торговец жемчугом – я тебе говорил – и знаю, что за такие жемчужины другие каиды заплатили бы целое состояние. Слава про Надиру – если это ее настоящее имя – разнеслась по всей центральной Сицилии, но я у тебя ничего не прошу… прошу лишь взглянуть на нее. Теперь, когда Ибн-Хаввас сделал себе такой драгоценный подарок, бесспорно, и другие захотят последовать его примеру, и будет моей заслугой, если я отыщу такие же редкие жемчужины среди девушек на острове и за морем.

– Так чего же именно ты хочешь?

– Только взглянуть на синеву, о которой так много говорят.

Он прикрыл глаза и, с едкой усмешкой, процитировал:

– «Мне б вновь взглянуть, Надира, в твои безбрежно синие глаза».

Умар нервно сжал руки. Просьба выглядела подозрительно, хотя, в конечном счете, удовлетворить ее труда не составляло, никакого нарушения целомудрия или морали в ней не было. Хозяин дома сидел и думал, борясь между завистью к сестре и боязнью не уважить человека гораздо более важного, чем он сам. Проситель же со своей стороны отлично понял с самого начала – или ему сказали – какая у Умара слабость. Другому этот приезжий с несомненным умением искусно торговаться предложил бы деньги, но Умар к богатству относился не так, как относится скряга; настоящим ключиком, который делал его уязвимым, была гордыня.

– Умар, брат мой, теперь ты станешь шурином каида, и ты, конечно же, подумал, как показать свое родство и сделать так, чтобы тебя уважали, раз ты шурин…

Умар растерянно взглянул на него, в глубине души он думал об этом с тех пор, как Али ибн-Хаввас приезжал в рабад.

– Вот мой кафтан, ты когда-нибудь видел такой? – спросил Салим, он заметил, как Умар восхищенно смотрел на него.

– Думаю, что привезли его издалека.

Собеседник рассмеялся, расхохотались и его спутники.

– Это многое говорит о тебе, брат. Ты когда-нибудь выезжал из рабада?

– Часто езжу на базар в Каср-Йанну. Туда много народу приезжает: много верующих, но есть и христиане, которые работают на землях внутри городских стен, и даже иудейские кустари, которые приезжают из Калът-ан-Нисы 34 34 Калът-ан-Ниса – так называлась Кальтанисетта во времена арабского господства. Вероятно, это слово означает «крепость женщин» от арабского слова «кал’ат» – крепость, крепостное сооружение . Многие сицилийские города сохранили приставки «кальта», «калата» или «кала» именно от первоначального значения крепость или крепостное сооружение . . Там все можно увидеть: от серы из рудников до соли из залежей, от сахара из сахарного тростника до риса с рисовых полей. А городские сады и фонтаны… туда стоит съездить.

– Но от деревни до Каср-Йанны всего полчаса езды! – произнес задумчиво человек с медальоном.

– Так то в гору, брат! – отозвался второй, намереваясь поиздеваться над Умаром.

– Дорогой мой Умар, ткань на мой кафтан привезли из ремесленных лавок из Баларма 35 35 Баларм – название города Палермо во времена арабского владычества. . Ты когда-нибудь бывал в Баларме?