Ольга Смирнова - Самолёт Москва – Белград

– Боль очарования? – оживилась Кира – Да, да… Именно! Кто был этот человек?

– Психолог Лев Выготский 2 2 Выготский Л. С. (1986 -1934 гг.), советский психолог , в моей московской квартире должна быть его книга о Гамлете, принце Датском. Подожди-ка… Есть одно стихотворение… «Шестое чувство», Николая Гумилева – Полина подошла к шкафу, пробежалась кончиками пальцев по корешкам, выдернула из плотного ряда книг сборник поэтов Серебряного века и, открыв на нужной странице, протянула девочке.

– Вы хотите сказать, что боль очарования и шестое чувство – одно и тоже? Кричит мой дух… У меня не болит тело, совсем не болит, а внутри всё скрутило, дышать не могу. Зачем мне это? Что мне с этим делать? – спросила Кира, прочитав стихотворение и намотала на пальчик, серебристую в утреннем свете, прядь волос.

– Здесь тебе с этим точно делать нечего. Тебе надо уезжать отсюда. После поговорим, а покамест, извини, я иду спать, – ответила Полина, подавляя зевок.

– Подождите! – воскликнула Кира, схватив её за руку. – Гамлет мог победить?

– Мог. Теоретически.

– Почему не победил?

– Этого никто не знает, Кира. Рок. Или сам не захотел.

– Не захотел победить? Такое бывает?

– Бывает.

– Из-за слабости?

– И этого никто не знает, Кира. Осознанное поражение требует, знаешь ли, большого мужества. Его поражение было, безусловно, осознанным.

– Я придумаю другой конец. Пусть он победит. Можно, я пока здесь посижу? – попросила Кира, кутаясь в платок.

Засыпая, Полина подумала с неожиданным цинизмом: «Какой прекрасный экземпляр рода человеческого, редкое сочетание ума, красоты, чувственности. Она может много добиться, а добившись, поставить всё на карту, ни о чём не жалея. Ума ей не занимать, а вот рассудочности не хватает».

На шестнадцатилетие Кира получила в подарок от Полины Аркадьевны тюбик перламутровой помады, комплект импортного белья и флакончик духов в белом флаконе. Белье было похоже на кружевное облачко, и Кира с сомнением подумала: «Ну и куда такое носить? Под школьную форму, что ли?» Нет, она прибережёт бельё для выпускного или, вообще, для свадьбы.

– Не откладывай на завтра то, что можно надеть сегодня, – рассмеялась Полина, узнав о её планах.

– У меня же ничего не растет, Полина Аркадьевна, – горестно призналась Кира, положив ладошки на грудь. – Уж я ем капусту, ем…

Полина приподняла её волосы и уверенно заявила:

– Ты будешь очень красивой женщиной, Кира. Не из каждого гадкого утёнка получается лебедь, но из тебя получится. Я же хирург всё-таки, знаю толк в костях и мясе, верь мне, девочка!

Кира, честно говоря, не особо в это верила. Как-то раз она подслушала разговор отчима с собутыльником. Мерзкий, грязный разговор…

– Старшая-то, ух, какая девка… Сиськи, как бидоны, задницей так вертит, любо посмотреть! Веришь, руки чешутся шлёпнуть со всей дури… А Кирка? Смотреть не на что, одно слово, доска, два соска.

У Киры противно засосало под ложечкой, раньше она и не догадывалась, что дядя Витя может так думать о них, причём, за сестру ей было обиднее, чем за себя. Она едва успела добежать до туалета, где её сразу же вырвало от отвращения к этим пьяным рожам.

Алёна хотела дублёнку, дублёнку, дублёнку! Это же ни в какие ворота не лезет! Она, студентка техникума, ходит в клетчатом пальто с кроличьим воротником. Из дома присылали копейки. Обидно было до слёз. Мать, как мастер и передовик производства, получала не меньше двухсот рубликов, отчим привозил с северов около трёхсот, а ей, как кость, кидали рублей двадцать да мешком картошки по осени отоваривали. Алёна все лето гнула спину в местном леспромхозе. А толку? К Новому году накопилось грош да маленько, остальные деньги, как будто в воздухе растаяли. Только импортные сапожки обошлись за сотню! Капроновые колготки, помады, тени, французская тушь в круглом тюбике и прочие девичьи радости тоже, промежду прочим, мани-мани стоили, да и поесть Алёна любила. Сапоги она не носила, берегла к дублёнке, которая тянула минимум на пятьсот рублей. И где взять такие деньжищи?

Для поднятия настроения Алена ходила на рынок. Почти каждый день. Конечно, на рынке на стипендию не разгуляешься, покупала иногда то квашеной капусты, то стакан семечек, лишь бы не с пустыми руками уйти, но особую слабость питала к мясному павильону, прямо слюной исходила на пахучее, копченое сало и румяную, домашнюю колбасу. Н-да, рынок – это рынок, это вам не магазин…

Сладкий аромат свежей свинины так назойливо щекотал ноздри, что она, не удержавшись, громко чихнула на весь павильон и смутилась, заметив пристальный взгляд высокого, широкоплечего парня, стоящего за прилавком. «Заманал пялиться», – подумала Алёна, доставая из кармана платок. Похоже её приняли за воровку. Парень, неожиданно робко для его комплекции, окликнул:

– Простите… Извините, можно вас на минуту?

Алена удивлённо переспросила:

– Меня? Вообще-то, я спешу, молодой человек!

– Вы забыли, заплатили и забыли. Здесь говяжья вырезка, – парень, который, судя по испачканному кровью фартуку, работал на рынке рубщиком, небрежно бросил на прилавок какой-то свёрток

Алёна ничего не понимала. Какая, к лешему, вырезка? У неё и на свиной хвостик-то денег нет! Молодой человек смущённо улыбался, моргая честными, молочно-голубыми глазами. Она пожала плечами и зашагала к выходу, но парень и не думал сдаваться, догнав её в два прыжка, попытался сунуть в руки тот самый свёрток. Алена процедила сквозь зубы:

– Да не покупала я это мясо! Откуда у меня деньги на вырезку? Студентка я, понятно?

Парень расплылся в довольной улыбке:

– Я так и понял, что ты голодная. Уж который раз замечаю, ходишь здесь, ходишь, а ничего не покупаешь. Держи, говорю! Меня, кстати, Гена зовут, я тут рубщиком работаю.

Алёна, сощурив травяные глаза, протянула:

– А-а… Ясно… Познакомиться хочешь? Думаешь, я так и растаяла из-за куска говядины? Да? Ты меня за кого принимаешь, Гена?

– Да ни за кого я тебя не принимаю! Познакомиться хочу, правда. Пойдём в кино сегодня? Фильм новый вышел, «Мы из джаза». Не хочешь? Как хочешь… Но вырезку всё равно возьми, я, если что, от всей души, – сказал Гена с обидой.

Алёна покосилась на свёрток. Ничего так, на килограмм потянет, не меньше.

– Ладно, Гена, пойдем в киношку. Только учти, не на последний сеанс и не на последний ряд! Меня Алёна зовут. Алёна Самсонова, – ответила она, забирая у парня вырезку.

Гена жил в частном доме вместе с матерью. Алена ей понравилась: здоровая, простая, опять же в техникуме учится на бухгалтера, не пэтэушница, а то, что из многодетной семьи, и в кармане вошь на аркане, это ничего, сговорчивей будет. Заметила мать и нежно-голубую дублёночку на плечах Алёны, ясно-понятно, Генка подарил. У него и деньги на рынке, и блат. Девка красивая, пусть все видят, какую кралю сына отхватил. Но уж больно бойка эта краля, с одной стороны с такой женой в жизни не пропадёшь, с другой – глаз да глаз нужен. Алена же почти влюбилась в Гену, даже спокойнее и добрее стала, когда к своим на побывку приезжала. А вот у Киры похоже зубки прорезались…