Ольга Смирнова - Самолёт Москва – Белград

На самом деле, Кира и вообразить не могла, как была хороша в своем скромном, светло-сером платье с тонким кожаным ремешком, а невесомый пушок у висков придавал её строгому личику трогательный, полудетский вид. «Сама юность. Поцеловать, что ли? В ушко. По-братски, конечно», – подумал Братислав, когда она, переодевшись для кафе, вышла к нему, в прихожую, и тут же отогнал от себя эту крамольную мысль. На поцелуях, даже самых братских, он обычно не останавливался.

Мороженое совсем растаяло, Братислав заказал пирожные, посыпанные ореховой крошкой, и кофе, но у Киры от чего-то совсем пропал аппетит.

Как же он изменился в лице, когда увидел эту рыжую! Каким недвусмысленным интересом вспыхнули эти янтарные глаза, в какой тонкой, едва различимой, полуулыбке изогнулся яркий, смешливый рот. Казалось, что ещё секунда и его верхняя губа вздрогнет, обнажая в хищном оскале крепкие, белые зубы. Она так живо себе это представила, что невольно закашлялась, поперхнувшись пирожным. Братислав озабоченно спросил:

– Ты в порядке?

Кира поспешно кивнула. Ей было неприятно его вежливое внимание, но и не смотреть на него она не могла. Пожалуй, в какой-нибудь книжке написали бы так: «юная дева залюбовалась прекрасным, но порочным лицом завзятого сердцееда». Да, именно так, порочным. Как бы он не пытался это скрыть, как бы не притворялся… Киру бросило в жар от щекочущего холодка внизу живота. Да что это с ней творится? Она вспомнила совет писателя О'Генри юным девушкам, которых одолевают низменные мысли: нужно выпрямить спину и произнести какое-нибудь заумное словцо, тем самым напомнив себе о высоком. Например, гипотенуза.

Гипотенуза, дирекция, девальвация, прострация… Она начитанная, она знает много таких слов…

По дороге домой, Кира, сидя на заднем сиденье автомобиля, сверлила взглядом затылок Братислава, а холодок внизу живота сменился тягучим, как малиновое варенье, зудом, между ног стало мокро. Эти дни у неё закончились неделю назад. Нет, это что-то другое… Такого никогда не было… Ей казалось, что она истекает этой влагой и пахнет на весь салон. Может она заболела? Боясь испачкать обивку сиденья, Кира плотно сжала бедра.

Гипотенуза, декларация, обструкция, абстракция…

Братислав, увидев в зеркале её красное лицо, не на шутку забеспокоился:

– Кира, ты точно в порядке?

– Да, всё хорошо, я просто переволновалась за последнюю неделю, – выдавила Кира и отвернулась к окну. Лучше бы он ничего не спрашивал, а просто остановил машину и пересел на заднее сиденье.

Да, сел бы рядом, совсем-совсем близко и, касаясь горячими губами её виска, спросил бы ещё раз, так же заботливо: «Кира, ты в порядке?»

Положил бы ладонь на её колено, обжигая тем самым, «кафешным», взглядом: «Так ты в порядке, Кира?», а затем… Пусть бы скользнул рукой вверх по бедру, не торопясь, но и не спрашивая разрешения: «Кира, с тобой точно всё хорошо? Я беспокоюсь, кажется, у тебя температура. Ты не будешь против, если я проведу языком по твоим губам? Тебе сразу станет легче».

Биссектриса, словно крыса…. Революция, резолюция…

Кира уже едва сдерживала себя в желании запустить пальцы в его густые, упругие волосы. На её счастье автомобиль резко затормозил. Всё, приехали. Не дожидаясь, пока Братислав откроет дверь и подаст ей руку, Кира выскочила наружу, громко хлопнув дверью. Прохладный, вечерний ветер обвил её голые ноги. Братислав подбросил ключи и, сдвинув брови, спросил с прежней тревогой:

– Ты не заболела? Мне, кажется, у тебя температура, попроси у Полины градусник, хорошо?

– Я в порядке, – неожиданно резко ответила Кира.

Братислав пожал плечами:

– Как знаешь. Ты иди, пожалуй, не жди меня. Передай Полине, что мне надо съездить кое-куда, по делу.

"Побежит, наверное, искать эту рыжую," – подумала Кира с мучительной ревностью. Братислав часто уходил по вечерам, в такие дни Полина Аркадьевна и Кира, не сговариваясь, подолгу не ложились спать, но он редко возвращался до полуночи, чаще приходил под утро.

Он любил женщин, и они любили его. Как там в старой песне поется? " В Дрине вода холодная, у сербов кровь горячая…" Инвалидность никогда не была ему помехой в любви, женщины всех возрастов таяли от его белозубой улыбки на загорелом лице, от широких, развёрнутых плаванием, плеч, от легкого, весёлого нрава и от, обволакивающего теплом, голоса. Он не понимал, почему отец делает из этого такую проблему. Как и многие мужчины, Братислав надеялся: "Нагуляюсь, потом женюсь на скромной девочке из хорошей семьи, чтобы родила здоровых детей. Что ещё для счастья надо?"

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Маргарет Митчелл, «Унесённые ветром», перевод Озёрская Т.А.

Выготский Л. С. (1986 -1934 гг.), советский психолог

В 1936 году в СССР был введен запрет на искусственное прерывание беременности, запрет действовал до 1955 года.

Хорватское революционное движение, с апреля 1941 г. по май 1945 г. стояло во главе Независимого государства Хорватия (НГХ), усташами были организован геноцид сербов, цыган, евреев, для которых были созданы концентрационные лагеря.