Юлия Лангровская - Александро

– Сядь же, Марианна, – сказал Герман. – Пусть Мария сама накроет на стол.

– Да, папа, – ответила старшая девочка и принялась проворно вертеться на кухне, накладывая родителям и сестрам порции еды, да расставляя перед каждым тарелки.

– Помощница ты моя, – и мать поцеловала дочку, когда та закончила и села за стол.

В этот вечер на столе стояла самая обычная еда, какую только можно было подать. Вареный картофель, смешанный с кусочками омлета. Запивали же его, кто чем. Марианна и младшие три дочки – козьим молоком, а Герман и две старшие дочки – водой, отдавая беременной матери и сестрам лучшее, что имелось в ничтожном количестве.

После ужина работа по дому распределялась. Муж, в обязанности коего входило лишь обрабатывать землю, лег спать вместе с женой, которая за день намаялась по хозяйству. Старшая дочь Мария взялась мыть посуду, вторая дочь Татьяна, которой было пять с половиной лет, уложила в постель трех других сестер; четырех лет, двух с половиной и полутора, затем отправилась помогать Марии, вытирать тарелки, которые та ей подавала, собирать остатки еды со стола и относить эти крохи курицам. Потом уж и они ложились спать.

Для них постель выделялась отдельная. Вдвоем они спали на матраце, брошенном на пол у кровати трех других сестер, у самой перегородки, за которой спали родители.

Ложась, девочки еще некоторое время шушукались, и разговор их был далек от детского:

– Как поступить с Анной? – печально и раздраженно спросила Мария. – Она ничего не хочет делать, чтобы помочь нам, как будто все наши бедствия ее не касаются. Она даже требует себе больше молока, чем Софии и Елене. Эгоистка! Ей уже четыре года! В том же возрасте я вовсю помогала маме шить нижние юбки, когда у нее была работа в городе. Тогда нам лучше жилось.

– Да. Нас тогда было всего три сестры, – ответила со вздохом Татьяна.

– И больше денег.

– А Анна заставляла всех вертеться вокруг нее, она, чуть что, сразу начинала реветь в четыре ручья.

– Ну, все, завтра же заставлю ее мести загон! Не дай бог, найду там хоть малейшую грязь! – злилась Мария.

– Правильно, – согласилась Татьяна.

Мария не забыла о своем обещании. Когда рассвело, вся семья поднялась и принялась за свои обычные дела. Старшая дочь и мать готовили завтрак, Татьяна выполняла их поручения, а три остальные сестры только готовились натянуть на себя одежды.

– Помоги им, хотя бы! – буркнула Мария Анне, видя, что малышки запутались в своих сорочках.

– Сейчас! – огрызнулась девочка и с ненавистью посмотрела на старшую сестру. Затем, без особого старания, помогла младшим переодеться.

Когда же все собрались за столом, то обнаружилось, что Мария поставила на стол только шесть тарелок вместо семи. Мать указала ей на ошибку.

– Это не ошибка, мама, – возразила дочь. – Все правильно.

– Как? Ты не хочешь завтракать? – удивился отец.

– Я то хочу, папа. И буду. Вопрос только в том, все ли заслужили еду.

Тем временем остальные девочки расположились за столом. Татьяна, узнав свою тарелку, пододвинула ее к себе поближе, Анна, София и Елена тоже уселись на свои места. Но Анна, не найдя своей тарелки, потянулась к тарелке самой младшей из сестер, догадываясь о кознях старшей и надеясь, что кто-нибудь за нее вступится.

Мария резко вырвала тарелку у нее из рук. Анна не преминула пожаловаться матери. Но сестра не дала ей и слова произнести.

– Прошу тебя, мама, позволь мне действовать по своему усмотрению. Ты слишком добра ко всем, а потому не замечаешь, что нарушаешь золотое правило.

– Я? Какое правило, Мария?

– А, вот это: кто не заработал, тот не поел. Понимаешь, к кому это относится?

Марианна не возразила, но с жалостью поглядела на Анну. Мария поняла этот взгляд и возмутилась. Как! Жалеть бездельницу? За что?

Резким рывком, схватив сестру за руку, Мария вышвырнула ее из-за стола.

Анна вся в слезы. Мария осталась невозмутимой.

– Иди, мети загон! – бросила она. – Метла за дверью! Заслужи свой кусок хлеба!

Анна метнула на всех ненавидящий взгляд, прошипела что-то неразборчивое и убежала вон. Остальные доедали завтрак.

– Сурова ты с ней, – заметила мать.

– Отнюдь, мама. Ей уже четыре, так пусть делит с нами все горести.

Марианна нежно провела рукой по голове дочери.

– Ты не по годам взрослая, Мария. Кажется, что тебе не семь лет, а семнадцать.

– Что ж, мама, – вздохнула девочка.

Через полчаса она приготовилась отдать Анне ее часть завтрака, полагая, что за это время та уже начисто вымела загон.

Но Анна не шла. Тогда Мария сама отправилась за ней. Каково же было ее изумление и негодование, когда она обнаружила, что грязь в загоне осталась на месте, а самой Анны нигде не было видно.

– Ну, подожди! Обед и ужин тоже не получишь! – прошипела девочка, сжимая кулаки.

Пока, с утра до обеда семья занималась своими делами, Анна, как ни странно, никому не попадалась на глаза. К обеду мать сама пошла искать ее, но вернулась, так и не найдя дочь.

Отец зашел в дом, чтобы пообедать, а потом снова заняться земледелием и тоже спросил, почему не видно Анны. Она тем более понадобилась, так как младшая Елена извозилась в грязи, и кому-то надо было сменить ей одежду.

Мария снова разложила на столе только шесть тарелок. Все сели обедать. Анна не появлялась.

– Я беспокоюсь, – сказала мать.

– Не надо, мама. Наверняка она сидит где-то и дуется. Что ж, сама виновата. Ишь, принцесса! Все должны работать, а она только есть и спать!

– Она же голодная совсем! – сокрушалась мать.

– Вот и пусть. Разве она заслужила еду?

– Но ведь ей всего четыре.

– В четыре года я уже шила вместе с тобой и хоть тогда мы жили лучше, мне и в голову не приходило отлынивать от работы. А Анна… она села всем на шею и ты не можешь по-настоящему ее отчитать. Прости, что я так говорю, но теперь для нее все изменится. Скоро нас станет восемь, вот и пусть старается для семьи!

Родители смотрели на свою старшую дочь с восхищением. Они не сомневались, что следует позволить ей начать серьезно воспитывать сестру. Они вообще никогда в ней не сомневались и в случае чего, совет Марии решал любое дело.

К ужину Анна тоже не пришла. Ее искал уже и отец, но тщетно. Девочка, как сквозь землю провалилась. Марианна совсем обезумела от тревоги. Мария вконец извелась от ярости.

– Мама, успокойся! Тебе нельзя нервничать! Не дай бог, это отразится на братике! Садись, поешь! Выпей побольше молока. Анне мы его больше не будем давать.

Тем не менее, Марианна не успокоилась. Исчезновение Анны терзало ее, а Мария хоть и злилась на сестру, но уже готова была простить ее, лишь бы успокоить мать.

– Хорошо. Я накормлю ее, мама. Она придет. Ну, а ты чего размечталась, а? Еда остынет! – дернула она Татьяну, которая и в самом деле отвлеклась, о чем-то замечтавшись.