Игорь Николаев - Иван и Александра

Теперь очень редко сюда
Какой пароход заплывает.
Мы сами обоз иногда
До города нынче сбираем.

Пушнину везём и грибы,
Копчёную рыбу, соленья.
Обратно – крупы и муки,
Ещё сахарку для варенья.»

«Вот старый я чёрт, позабыл,
А баня давно уж поспела.
Ни с кем давно не говорил,
Не остановишь это дело.

Пусть молодёжь пока идёт,
А то сидят тут и скучают.
Им уж, наверно, невтерпёж.
Вишь, как друг дружку прижимают.

Идите, веник, ковшик там,
А мы тут выпьем со Степаном.
Эх, Александра хороша.
Да, славная сойдётся пара».

Им дед огарок дал свечи,
Чтобы в потёмках там не мылись.
Они, довольные, ушли,
А то сидеть уж притомились.

«Ну что, Степан, ты наливай.
Семья-то у тебя большая?»
«Да нет, один лишь сын пока.
О дочке мы с женой мечтали.

Теперь уж, видно, не судьба.
Хозяйство, дом – всё отобрали.
Сослали вот теперь сюда
И «кулаком» ещё назвали.

За что? За то, что я трудом,
Своим трудом поднял хозяйство.
Построил сам хороший дом.
Не побирался и не клянчил.

А те пьянчуги и воры,
Что не хотят совсем работать,
Те новой власти, знать, нужны,
Чтоб разбазарить всё в два счёта».

И затянулся разговор
О новом, старом. Что же лучше?
В стаканы лился самогон,
Хрустел солёненький огурчик…

А в бане пар обнял тела,
И шлёпал веничек кедровый.
Такая свежесть, чистота,
И веник хлещет снова, снова.

А телу хочется ещё,
И ковшик льёт на камни воду.
И жар захватывает всё,
Сжимает всё, и нет свободы.

Вот жара схлынула волна,
Тепло струится внутрь по телу.
Такая нега разлилась,
Смола стекает вниз по стенам.

Водой облился ледяной,
И снова в жар, а веник хлещет.
И тело дышит чистотой,
Душа внутри аж вся трепещет.

Довольны банею вполне.
Вдыхая свежий запах ночи,
Они сидели при луне,
И хорошо им было очень.

Иван пошёл сказать, чтоб дед
Шёл в баню мыться со Степаном…
Бутыль пустая на столе,
А с нею рядом два стакана.

Дед завалился на печи,
Степан лежал внизу, на лавке.
Тихонько спали мужики,
Знать, не судьба помыться в баньке.

Он тихо затушил свечу
И вышел из дому, а в небе
Как будто кто из звёзд вверху
Раскинул сказочные сети.

И вот, как в сети рыбака,
Как будто рыба в море синем,
Попалась яркая луна,
И нет оттуда ей спасенья.

И от прикосновенья рук
Им тоже нет уже спасенья.
Дурманил разнотравья дух
На сеновале в мягком сене.

Одежда прочь, и шёпот губ.
Слова любви, томленья звуки.
И нежные касанья рук,
И предвкушенья сладки муки.

Пульс учащается, и кровь
Всё заполняет до предела.
И ощущенья, как вино,
Все растекаются по телу.

А руки, медленно скользя,
Волнуют бугорки и ямки.
И звуки в воздухе парят.
Дыханье стало очень жарким.

Рот приоткрыт, и поцелуй
Сливает губы с замираньем.
Не стало ничего вокруг.
Желанье правит их телами.

Он и она, и ничего
Для них сейчас не существует.
Она волнует лишь его,
Он лишь её одну волнует.

И гроздья поцелуев вновь
Ласкают трепетное тело.
Набухла и твердеет плоть,
Страсть раскалилась до предела.

Томленье, стоны, нежность рук.
Всё ближе, ближе то мгновенье.
Соединенье сладких губ
Усиливает возбужденье.

Чем ближе миг, тем слаще вкус,
И мыслям не подвластно тело.
Ещё чуть-чуть, ещё чуть-чуть!
Её желанью нет предела.

Волна по телу, всё дрожит.
Любовь стремится к высшей точке.
Движений нарастает ритм,
И разливаются потоки.

Потоки страсти изнутри,
Лаская, движутся по телу
И, словно снежный ком с горы,
Сначала катятся несмело.

И, на пути сметая всё,
Вдруг превращаются в лавину.
И вот её волна несёт.
Всё нарастает нестерпимо.

То отступая, то опять,
Накатывает вверх, бросая.
И он уже не в силах ждать
И с ней на пик волны взлетает.

Ещё немного, и они,
Упав, лежат в изнеможенье.
Ещё пульсирует в крови
Сок сладострастных ощущений.

Приятно нежное тепло.
Она и он лежат, обнявшись.
Они забылись, рассвело.
Луна поблекла в солнце вставшем…

С утра пришли, как уговор,
В контору, чтобы разобраться.
Всё обсудили и потом
Решили: надо собираться.

Присели вместе за столом,
Примерно карту набросали.
Но как теченьем их снесло,
Потом обратно прошагали.

Не смог Иван ничем помочь.
Всё лишь примерно, пальцем в небо.
Похоже, нет туда дорог,
А знать, телеги не проедут.

Ну что ж, идти пешком опять.
Иван, Степан с проводниками.
Еды побольше надо взять
И ружья, пилы с топорами.

И председатель пригласил
В контору мужиков бывалых.
Тех, кто вокруг всё исходил,
Всех старожил, из самых старых.

Спросил, кто может им помочь
Найти людей, сюда доставить.
И были многие не прочь,
Он восьмерых из них оставил.

«Ну что ж, на сборы два денька.
Выходим утром послезавтра.
Дорога будет нелегка,
И нужно хорошо собраться.

Большую реку перейдём
И дальше вверх вдоль так и двинем.
Не знаю, сколько дней пройдём.
Но, думаю, неделя минет».

Кузьма хотел возглавить ход,
Но комиссар сказал: «Негоже
Надолго оставлять совхоз.
Здесь председатель всё ж быть должен».

«Ну что ж, тогда пускай Федот.
Он самый старый, всё тут знает.
Так, послезавтра значит сбор.
Вот здесь с утра и назначаем…»

Разлука долгой быть могла.
Ему идти, ей оставаться,
Но брать с собой её в леса
Иван уж очень опасался.

Она ему за эти дни
Вдруг стала самой дорогою.
И он решил идти один
Ей будет лучше здесь, спокойней.

Пока у деда поживет,
Чего поможет по хозяйству.
Игнат сказал, что у него
Скучать ей, в общем, не удастся.

В обиду никому не даст.
Пускай живёт, как дочка, в доме,
А вот потом придет Иван.
Глядишь, и свадебку устроим.

Так порешили, хоть она
И не хотела оставаться.
Но всё же настоял Иван
Его в деревне дожидаться.

Ночь перед выходом его
Всю провели на сеновале.
И, позабыв опять про всё,
Друг другу страстно отдавались…