Василиса Волкова - Три лепестка королевской лилии

Вся процессия торжественно прошествовала к алтарю, где архиепископ Реймса получил из рук в руки священный сосуд. После этого Заложники спешились, поклонились королю и его молодой супруге и расселись в специальных резных креслах с высокими спинками. Анна воспользовалась секундной передышкой, вызванной манипуляциями с фиалом, и скользнула взглядом по рыцарям-Заложникам и почувствовала как кровь отхлынула от ее лица: в ближнем к ней кресле, вольготно раскинулся граф Рауль. В кольчуге, алом плаще и с собранными длинными кудрявыми волосами в хвост, он сидел, положив ногу на ногу и подперев гладко выбритую щеку кулаком.

Внезапно, ей стало плохо. Волнение и огромное напряжения сделали свое дело и силы стали покидать ее. Сердце Анны остановилось, и земля стала уходить у нее из-под ног. Страх опутал ее тело, путая мысли и чувства. Новобрачная чувствовала, что она вот-вот упадет в обморок. Но прямой взгляд зеленых глаз графа буквально пригвоздили ее к месту. И этого оказалось достаточно, чтобы девушка взяла себя в руки. Его твердый взор, спокойное выражение лица подбодрили ее. Граф словно поделился с ней своей невообразимой энергией, твердостью и мужеством, которым просто сжигал все вокруг себя. Она поморгала, прогоняя дурноту, но не отводила взгляд. А он, поняв, все без слов, улыбнулся ей и озорно подмигнул. Анна торопливо повернулась к алтарю, опустилась на колени на бархатную подушечку и наклонила голову. Бурю чувств она железной волей прогнала, решив все обдумать «потом», но понимала, что бесконечно благодарна этому Заложнику за немую, но бесценную помощь, которая останется только между ними.

Архиепископ тем временем встал перед коленопреклонённой Анной с елеем, куда было добавлена капелька святого мира. Хористы пели псалмы о даровании здоровья тела королевы, которых девица слушала стоя по-прежнему на коленях. Наконец, Святой отец большим пальцем правой руки помазал елеем макушку головы королевы, лоб, виски, впадинку между ключицами и ладони рук. После этого на плечи Анны набросили горностаевую мантию, а архиепископ взял ее за руку и торжественно усадил на трон. Епископы безмолвно надели на палец девушки кольцо – символ королевского достоинства, в руки дали скипетр – знак управления королевством и жезл правосудия. Сам же Архиепископ снял с девушки княжеский обод и водрузил золотую корону Франции. Отойдя два шага назад он торжественно провозгласил:

– Да здравствует королева!

– Да здравствует королева – грянул хор голосов присутствующих на коронации. Анна с гордо поднятой головой, с абсолютно прямой королевской осанкой восседала на троне, обозревая своих подданных со смешанными чувствами, и принимала их своеобразную присягу. Все самое страшное позади, она справилась. Интересно, что о ней думают присутствующие, как она смотрится на троне? Прямая спина, поднятая гордо голова, спокойное выражение лица – все как учила мать. Не удержалась и посмотрела на кресла Заложников. Но они уже пустовали. Священная Стеклянница отправилась домой, ждать следующего короля Франции и вся кавалькада покинула церковь, сопровождая ее в монастырь. И глядя на пустые кресла, Анна с грустью поняла, что лишилась своеобразной опоры. С неохотой она призналась себе, что пронизывающий взгляд молодого графа поддерживал ее и придавал силы. Настроение улетучилось мгновенно, когда к ней подошел король, подал руку, помогая подняться. Он смотрел на нее с неподдельным восхищением и обожанием. Так ребенок смотрит на изображение Святой Девы. Он поцеловал ей руку и улыбаясь сказал:

– Поздравляю, королева! Вы были великолепны, Анна, настоящая Императрица…

– « Еще бы, меня ведь готовили на роль супруги правителя Священной Римской империи!» – с раздражением и внезапным презрением подумала Анна, но тут же себя одернула за неподобающие мысли.

Королевская свадьба отмечалась небывало широко и богато. Зал под сводчатым потолком был ярко освещен огромными металлическими люстрами с сотнями свечей. Щедро источаемый ими свет буквально заливал все помещения. Громко играли музыканты, выступали, жонглеры, певцы и менестрели, развлекая высокородную публику. На небольшом помосте возвышался стол, за которым восседала новоиспеченная королевская чета, а по периметру зала тянулась длинная змея столов для знати и посланников вассальных герцогств. Многочисленная челядь сбивалась с ног, обслуживая столы, и стараясь при этом не наступить на собак, бегающих по залу в поисках костей. Гости же щедро угощались обильными кушаньями и винами, громко смеялись в голос, разговаривали друг с другом, спорили. На некоторых концах рыцари мерялись силой, и их соседи шумно подбадривали. Некоторые сидели и тихо переговаривались друг с другом, поглядывая вокруг. Генрих, как и Анна почти ничего не ел, но в отличии от нее традиционно не брезговал вином, щедро подливаемым заботливым Шарлем. Милонега, стоявшая за креслом, шепотом старалась уговорить подругу съесть или выпить хоть немного, но тщетно. Мысли королевы витали где-то далеко. Ей было страшно, грустно и одиноко. Всю жизнь ее готовили к такому дню. Знала она, что он настанет, когда будет сидеть во главе стола с мужем по левую руку, с короной на голове и слушать здравицы и пожелания счастливой семейной жизни. Но, тем не менее, была к этому не готова – никого кроме подруги с ней не было в этот день. Чужая страна, чужой язык, чужие обычаи – все это пугало и страшило. А вид изрядно выпившего мужа не внушал ей оптимизма. Анна с неохотой призналась себе, что новоиспеченный ее супруг вызывает у нее раздражение и некоторую брезгливость. Хоть она и старалась гнать от себя эти грустные мысли и чувства, они снова терзали ее голову и сердце.

– Интересно, – подумала девушка – матушка так же чувствовала себя на своей свадьбе с батюшкой? Должно быть да – ее так же оторвали от семьи, привезли в чужую страну и выдали замуж за человека старше ее на двадцать лет.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей она стала рассматривать гостей, стараясь убедить себя, что не ищет конкретного человека. Но он нашелся скоро – сидел достаточно близко от короля среди герцогов, что было большой честью для графа. Его большой серебряный кубок был наполнен вином, а тарелка ломилась от всяческих яств. Но когда Анна нашла его глазами, поняла, что он тоже не отрываясь смотрел на нее. Свои шикарные темные волосы он распустил снова, позволяя по провансальской манере свободными кудрями спускаться на плечи. Богатая бархатная туника цвета красного вина очень выгодно гармонировала с черным жилетом, на котором красовалась золотая вышивка. Он сидел, слегка подавшись вперед в пол-оборота к королеве, но она прекрасно видела, что на его лице не играет привычная дерзкая усмешка, а глаза не сверкают обычным лукавством. Граф явно был погружен в свои думы, а его грустное лицо не оставляло сомнений в том, что его мысли были не веселы. Он встретился на мгновение с Анной глазами и снова ее пробил озноб. Рауль смотрел на нее со странной смесью чувств и эмоций, среди которой читалась грусть и тоска, и девушка отвечала ему тем же. Его колдовские зеленые глаза печально смотрели на королеву, словно прощались. Она же искала и находила в нем поддержку и опору для своей метущейся души. Ей казалось, что только он и понимает ее сейчас, чувствует ее боль и одиночество… Их немой диалог длился считанные секунды, пока сосед по столу не хлопнул его залихватски по плечу и граф отвел глаза. Очевидно, Анна захватила какой-то миг его слабости, потому что через секунду она увидела обычного ироничного и дерзкого графа. Он широко улыбался, опорожнял чашу с вином, наполнял ее снова, громко смеялся и активно о чем-то разговаривал с соседями по столу, уже не поворачиваясь к королевской чете. Но этих секунд хватило Анне, чтобы душащая ее тоска отпустила и на лицо вместе с румянцем вернулась легкая улыбка. Король внезапно заерзал в своем кресле, взял ее руку и приложил к своим губам. Девушка ответила ему мягкой улыбкой и нежным взглядом и продолжала рассматривать гостей.