Уинстон Грэхем - Корделия

Мэссингтон злорадствовал. Корделия больше не смотрела в его сторону: перед ее мысленным взором и так стояла его кривоватая улыбка; в зловещем оскале обнажились зубы. Все происходящее казалось Корделии кошмарным сном. Ну, что ж. Терять больше нечего, а значит, и бояться тоже. Только бы Стивен не заметил.

– У тебя холодные руки. Они не имеют права быть холодными – в таком теплом помещении. Ты нервничаешь?

– Должно быть, шампанское нарушило мое кровообращение. Интересно, почему это происходит?

– Это бывает на промежуточной стадии. Скоро пройдет. Дай, я наполню твой бокал.

На сцену вышел Вэл Джонсон в обмундировании матроса, получившего увольнительную, – соломенная шляпа с черной шелковой лентой, рубашка в крапинку с черным развевающимся галстуком, вельветовая куртка с медными пуговицами поверх белого жилета и брюки-клеш; черные усы густо нафабрены; пенсне на ленточке и огромная сигара в зубах. Он запел:

Когда по городу иду на склоне дня,

Взирают с завистью все парни на меня,

И дамы смотрят вслед,

Для них на свете нет

Морского волка желаннее меня!

Стивен веселился от души.

– Пожалуй, старый проныра заслуживает прибавки жалованья. И он ее получит – в следующем месяце. Но ты что-то совсем притихла. Выше нос, дорогая, завтра суббота!

Смеясь, он повернулся к сцене, и вдруг выражение его лица изменилось.

– Ага, наш старый приятель мистер Дэн Мэссингтон собственной персоной. – Стивен усмехнулся и отвесил преувеличенно вежливый поклон. – Делия, здесь мистер Дэн Мэссингтон. Видишь, вон там, в углу? Поздоровайся с ним.

– И не думаю.

– В нашем деле, – поддразнивал он, – нельзя игнорировать посетителей.

– Я давно его заметила.

– Так вот почему у моей Делии были холодные ручки. Хотел бы я знать, какого черта ему здесь нужно? Что с тобой, любимая? Он уже не может причинить нам зла. Пускай себе скалится, как зловредная старая обезьяна.

– У меня скверное предчувствие. Этот человек связан со всем, что в моей жизни было плохого. Может быть, мсье Густав смог бы это объяснить?

– Вышвырнуть его отсюда?

– Силы небесные, ни в коем случае! Может, вернемся в ложу?

– Чего ради? Но, кажется, он не собирается довольствоваться малым. Идет сюда. Держись, родная, сейчас будет потеха.

С бешено бьющимся сердцем она устремила невидящий взор на сцену. Кажется, там кто-то кривлялся; во всю мощь ухали медные трубы.

– Привет, Кроссли, – раздался сзади знакомый голос. – Ничего, если я присоединюсь к вам?

– Чем тебя не устраивает собственный столик?

– Там не так интересно. Я же не умею притягивать женщин так, как ты. Может, познакомишь меня со своей дамой?

– С удовольствием – если тебе отшибло память.

– Так это все-таки наша юная приятельница? Кошки нет – мышам раздолье? Боюсь, что этому котенку не миновать беды. Не то чтобы я осуждал…

Корделия подняла на него глаза. Он был пьян больше обычного.

– Не то чтобы я осуждал, – повторил Мэссингтон. – Помните, дорогая, я при первой же встрече предупреждал, что ваша жизнь с Бруком окажется невыносимой, если вы не пойдете на компромисс с собой. Вы явно пошли на такой компромисс. Единственное, о чем я могу сожалеть, это что вы избрали не самого лучшего учителя.

Подперев рукой подбородок, Корделия внимательно следила за тем, что происходило на сцене. Нельзя реагировать на его выпады – чтобы не осложнять ситуацию для Стивена.

Но тот уже закусил удила.

– Для джентльмена ты ведешь себя по меньшей мере странно. У меня стойкое ощущение, что язык – самая храбрая часть твоего тела.

Мэссингтон осклабился.

– Зато ты, дорогой Кроссли, ведешь себя в точности, как подобает выскочке.

– Ш-ш! Ш-ш! – послышалось со всех сторон.

Но Стивен уже не мог остановиться.

– Не сомневаюсь в том, что ты поставил своей целью быть выдворенным отсюда – и таким образом бросить пятно на репутацию этого заведения. Может быть, все-таки соблаговолишь выйти сам, и мы уладим это дело в ближайшей аллее?

– В таком тумане? А твои головорезы будут следить за соблюдением правил дуэли?

– Можешь позвать своих друзей – конечно, если таковые найдутся. А если ты опасаешься ранения, здесь наверняка найдутся боксерские перчатки.

– Не сомневаюсь, – съязвил Мэссингтон. – Уж ты сумеешь обучить меня новейшим запрещенным приемам.

– Конечно. Но главное – я научу тебя держать язык за зубами.

– Надеюсь, не навсегда? – Мэссингтон повернулся к Корделии – Вы расстроены? Или вам все равно? Неужели сей сладкоречивый Джек-Обманщик успел убедить вас, что на сей раз, в виде исключения, ведет честную игру? Во что только не поверит женщина! Мой отец говаривал: "Чем женщина красивее, тем глупее. Только дурнушкам удается сохранить ясную голову". По-моему, в этом что-то есть.

Стивен поднялся из-за стола и потянул Мэссингтона за рукав.

– Ты выйдешь отсюда без лишнего шума или предпочитаешь, чтобы тебя вынесли на руках? Могу тебя заверить, мы сумеем исполнить твое желание!

– Стивен, – пролепетала Корделия.

Мэссингтон брезгливо посмотрел на руку Стивена. Он сохранил врожденные аристократические манеры – и ни на йоту выдержки.

– Убери свою грязную руку!

– Тс-с!

– Сейчас же убери! Я останусь здесь столько, сколько захочу! Я, как всякий другой, заплатил за вход!

Стивен сделал знак двоим служителям, и те ринулись к ним, проталкиваясь между столиками.

– Выведите его на улицу и пошлите за полицией. – Стивен заколебался. – Нет, просто вышвырните его, и все. Прошу всех оставаться на местах.

За ближайшим столиком встревожились. Стивен выпустил рукав своего противника и сделал им знак соблюдать спокойствие. Один из вышибал взял Мэссингтона за локоть.

– Пройдемте, сэр. Вам нужно подышать свежим воздухом.

Тот обернулся и уставился на человека в униформе. Потом резко вырвал руку и с размаху толкнул его в грудь, так что тот повалился прямо на сидящих за соседним столиком. Увещевания Стивена не возымели действия. Люди повскакивали с мест. Кто-то усмотрел в этом развлечение, кто-то – опасность.

Второй вышибала попробовал схватить хулигана, но тот вывернулся и с удвоенной силой обрушился на него. Корделия ахнула. Вместе со служителем потерял равновесие и Стивен. Мэссингтон очутился под столом. Один служитель вцепился в него, а другой попытался отодвинуть стол. Приподнявшись, Мэссингтон опрокинул столик; тарелки, вилки, графины полетели на пол. Накрашенная девушка взвизгнула: ее прижали к бортику. Стивену удалось подняться на ноги и освободить ее. Со всех сторон неслись крики; оба служителя боролись с Мэссингтоном; в результате стол еще немного сдвинулся и мог вот-вот, протаранив балюстраду, рухнуть в зал. Стивен ухватился за него, но стол перевесил; у него в руках осталась только скатерть. Стол полетел вниз – послышались вопли и стоны; возможно, кого-то ранило или даже убило.