Джулиана Грей - Неприступный герцог

Пальцы Уоллингфорда тем временем стянули с нее нижние юбки и расшнуровали корсет, снимая слой одежды за слоем, пока она не осталась перед ним в одной сорочке и панталонах.

– Ты дрожишь, – заметил он.

– Знаю, но не могу остановиться.

Уоллингфорд одной рукой обнял ее и прижал к своему большому телу, другой прошелся по ее волосам, вытаскивая шпильки и перо.

– Кажется, ты боишься?

– Удивительно, правда?

– Почему ты меня боишься сейчас? Ведь раньше не боялась.

Абигайль не ответила. Не могла. Потому что у нее не было ответа. Она знала лишь то, что безумно хочет этого мужчину, хочет ощутить его прикосновения, но в то же время отчаянно желает остаться под защитой сорочки, ведь тогда он не увидит ее наготы со всеми ее несовершенствами.

– Если бы ты только знала, как красива.

Абигайль еле слышно хмыкнула.

– Ты наверняка видел и более красивых женщин.

– Нет, любовь моя. – Пальцы Уоллингфорда сжали подол сорочки. – Можно, Абигайль?

Она не стала противиться, когда он задрал подол ее сорочки сначала до пояса, а потом еще выше. Абигайль подняла руки, и белая ткань с шелестом коснулась ее головы и полетела на пол. Теперь она стояла перед Уоллингфордом обнаженная до пояса.

– Господи.

– Знаменитая грудь Харвудов, – печально произнесла Абигайль. – Она не так внушительна, как у моей сестры, но… в конце концов она все же старше.

– Господи, – повторил Уоллингфорд.

– Ужасное неудобство, когда необходимо сойти за молодого человека. Приходится бинтовать.

В уголках губ Уоллингфорда заиграла улыбка, хотя он и не поднял глаз. Вместо этого легонько погладил подушечкой большого пальца сосок на правой груди Абигайль, послав по всему ее телу волну сладкой дрожи. Потом наклонился, чтобы поцеловать ложбинку на ее шее, начал спускаться все ниже и ниже, пока не уткнулся лицом в ее живот, обхватив ладонями ягодицы. Абигайль положила руки ему на плечи.

В комнате царила тишина. Электрическая лампа тускло освещала белые стены, зеленые шторы, большое удобное кресло, повернутое к столу. От центра стены простиралась кровать, накрытая зеленым бархатным покрывалом, в изголовье которой высились подушки.

Теплое дыхание Уоллингфорда согревало живот Абигайль, распространяясь дальше. Его плечи приподнимались и опускались при каждом вздохе.

«Запомни это мгновение», – сказала себе Абигайль.

Пальцы Уоллингфорда проскользнули за пояс панталон, развязали ленты, и спустя мгновение последняя разделявшая их преграда упала.

Уоллингфорд поцеловал низ ее живота и встал.

– А теперь? – Руки Абигайль все еще лежали на его плечах.

Герцог освободился от строгого черного сюртука и ловко швырнул его на спинку кресла, оставшись в накрахмаленной белой сорочке и белом галстуке, сером шелковом жилете и брюках. Все это такое строгое и ладно скроенное восхитительно контрастировало с блестящими темными волосами Уоллингфорда и его исполненными страсти глазами.

– А теперь я почту за честь применить все полученные мной знания на практике.

Абигайль коснулась пальцем его губ.

– И с чего ты предлагаешь начать?

Уоллингфорд без предупреждения взял в рот палец Абигайль и принялся ласкать его языком, не сводя взгляда с ее лица.

– Мы начнем так, – сказал он наконец, – как и начинаются все уроки: с тщательного изучения.

– О нет. – Абигайль сделала шаг назад.

– О да.

Уоллингфорд подхватил ее на руки, усадил в кресло, а сам опустился на колени между ее ногами.

– Не прячься от меня, – попросил он, отводя в стороны руки Абигайль, которая попыталась сжать колени, но широкие плечи герцога не позволили ей этого сделать.

– А теперь, – сказал он, – постарайся расслабиться, так как для изучения потребуется время.

Абигайль закрыла глаза и запрокинула голову на подголовник кресла, накрытый его вечерним сюртуком. Она ощущала накрахмаленную ткань сорочки, а когда мужская ладонь коснулась низа ее живота, судорожно втянула носом воздух.

– Ты совершенство, – прошептал он. – Каждый дюйм твоего тела розовый и блестящий. – Мучительно медленно палец Уоллингфорда заскользил по шелковистым складкам.

– Уоллингфорд, пожалуйста… Я этого не выдержу. – Абигайль чувствовала себя беззащитной расплавленной массой, только ее ноги требовательно сжимали плечи мужчины.

– Ш-ш-ш. – Палец Уоллингфорда слегка погрузился в ее лоно. – Ты такая влажная, любовь моя.

– Господи, ну конечно!

– Насколько я понимаю, это свидетельствует о твоем желании?

– Ну конечно! – Абигайль вцепилась в волосы Уоллингфорда, который не обратил на это никакого внимания, погруженный в изучение тела любимой.

– А это твои губы, – удивленно произнес он.

– Это так называется? – охнула Абигайль.

– Да. Только твои гораздо красивее, чем те, что на картинке.

– Какой ты бесстыдник! Позволь мне встать.

Ответа не последовало. Абигайль сначала ощутила его дыхание, а потом поцелуй и подскочила, точно ужаленная.

– Тише, любимая. – Руки Уоллингфорда легли на ее бедра, чтобы удержать ее.

– О нет, нет! – Абигайль показалось, что ее душа взлетает над собственным телом вместе с сознанием.

– Твой аромат, дорогая. У меня нет слов, чтобы его описать. Мне хочется утонуть в нем. Ты просто божественна. – Язык Уоллингфорда – горячий и влажный – скользнул по входу в лоно Абигайль, и с ее губ сорвался крик. – Тебе больно?

– Да! Нет!

– Сделать это еще раз?

– Нет! О да! Да! – Абигайль вновь дернула Уоллингфорда за волосы.

Язык мужчины заработал с новой силой, не пропуская ни одной складочки, ни одной впадинки. Ничего, кроме того заветного места, где его сильнее всего желала ощутить Абигайль. Движения языка становились все более страстными и ненасытными, и вот уже она тяжело дышала и извивалась, пригвожденная точно бабочка к креслу напористыми губами.

«Я не выдержу этого, не выдержу! Никому не под силу выдержать подобное», – подумала Абигайль, но не смогла вымолвить ни слова. Поэтому она снова вцепилась в его шевелюру, слыша как будто со стороны странные звуки, вырывающиеся из ее горла.

– Какая ты пухлая и розовая!

– Уоллингфорд, умоляю!

– Умоляю: «Продолжай!» или умоляю: «Остановись»? Лучше позволь мне сосредоточиться, дорогая. Я ищу одну ужасно важную вещь. Я, конечно, животное, да к тому же новичок в таких делах, поэтому без твоей помощи не обойдусь. Это здесь? – Он лизнул Абигайль.

– Нет…

– Здесь?

– Нет… О Уоллингфорд…

Еще одно прикосновение языка.

– Здесь?

– Я сейчас умру! – охнула Абигайль. – И тебе придется…

– Здесь?…

– …очень долго…

– Уверена, что не здесь?

– …объясняться перед моей сестрой…

– А может, здесь?

– Выше, черт тебя возьми!