Сычев К. В. - Роман Брянский

Остальные вельможи заговорили, перебивая друг друга и размахивая руками. Однако они не высказали ничего нового.

– Ну, а что ты молчишь, Ромэнэ? – вопросил Ногай, словно сверля своим единственным глазом русского князя.

– А я, государь, – сказал тихо, но внятно, Роман Михайлович, – думаю, что все это неспроста. Ты же видел, что когда мы прибыли на их землю, вся степная трава была выжжена…А вот явились сюда – здесь одна зелень! Я думаю, что это не случайно и обдуманно подготовлено нашими врагами! Когда есть зелень, можно сделать удобную стоянку. Мы выпустим коней и устроим отдых, а хитрые греки тут же нападут на нас, не готовых к сражению! Я полагаю, что враги затаились где-то неподалеку от нас, у тех марицких болот. Они могут нагрянуть или вечером, или темной ночью, или на заре, накануне нашего выступления. Я советую тебе, государь, поставить летучие заставы со всех сторон, особенно возле марицких болот! Нужно также предупредить всех воинов, чтобы они были готовы в любой миг сесть на коней и дать врагу должный отпор…

– Да, коназ Ромэнэ, – нахмурился великий темник, – твой совет хорош и, как я считаю, полезен. Я сам заподозрил здесь какое-то коварство…Ну, а почему эти греки так хитрят? Как вы думаете, мои советники?

– Они боятся твоей силы! – крикнул молодой полководец Насудун. – При свете им не устоять против нашего войска. А ночью все равны! Только боги все видят!

– Это так, повелитель, – кивнул головой Цэнгэл, – ночью не разберешь, где свой, а где чужой. Начнется суета, и мы перебьем друг друга!

– Надо поставить вокруг всего войска арбы, а самим засесть на ночь внутри! – громко сказал Хутула. – А утром нас уже не остановят!

– А я думаю, – молвил Роман Брянский, – что не надо окружать наше войско телегами, их просто не хватит! Кроме того, эти враги очень проворны! Вы что, забыли, как сам их греческий царь пролез, словно змея, ползком через топкие болота? Они пролезут и через телеги! Нужно послать только конные заставы из воинов с облегченными доспехами…А они должны подавать друг другу знаки, если заметят что-то подозрительное, и сразу же сообщать сюда, на нашу стоянку, нужные вести! Не тушите костры, пусть всю ночь освещают юрты и кибитки…Какой ни свет, но дозорным легче добраться до войска! Да и воинам нетрудно собираться!

– Пусть будет так! – поднял руку темник Ногай. – Эй, Цэнгэл, отдай своим людям приказ, чтобы послали полсотни легких конников за версту от нашей стоянки. Они должны бродить там в темноте и слушать с трех сторон тишину. А ты, Насудун, пошлешь свой отряд за мою юрту, чтобы твои воины прикрывали мой стан с этой стороны. Поняли, мои люди?

– Поняли, государь! – хором прокричали придворные.

– Я не буду слушать этого уруса! – пробормотал про себя молодой тысячник Насудун. – Кому нужна эта застава? Хватит стражи и с трех сторон!

– А теперь расходитесь по своим юртам! – повелел темник Ногай. – И смотрите, если на страже: враги могут напасть на нас в эту ночь! – И, глядя на удалявшихся вельмож, добавил: – А ты, Ромэнэ, погоди, останься со мной. Нам надо поговорить!

Как только придворные удалились, Ногай хлопнул в ладоши, и перед ним предстали три полуобнаженные рабыни, сидевшие до этого на корточках за Ногаевым креслом.

– Ну, вот, коназ Ромэнэ, – улыбнулся Ногай, – мы с тобой и узнаем, как надо любиться с моими верными рабынями. Как тебе эта Мантухай? – Он показал рукой на самую рослую девушку.

– Что ты, государь! – испугался князь Роман. – Я думал, что ты тогда пошутил! А, выходит, то была правда! Я не знаю, как быть! Мне стыдно познавать этих девиц при твоих рабах! Получается, как бы прилюдно!

– А что тут плохого? – усмехнулся Ногай. – Все хорошо знают, что бывает между мужами и женками. Здесь нет никакой премудрости! Если боги придумали совокупление, то нет здесь никакого стыда! Другое дело – захотеть женку без всякого смущения…Ну, на это и есть женки, чтобы разжечь не готового к любви мужа! А ну-ка, девицы, сбрасывайте свои одежды без промедления! Эй, Ломэ, давай, играй мой мотив!

Из темного угла, напротив кресла полководца, кто-то невидимый ударил по струнам. Князь Роман оглянулся. – То ли новгородские гусли, то ли галичская домбра…, – подумал он.

Звуки легкой музыки наполнили юрту. Они, как шелест летнего ветра, как шум морского прибоя, то нарастали, то затихали, и успокаивая, и веселя. Напряжение, охватившее Романа Брянского после навязчивых слов темника Ногая, стало постепенно спадать. Он почувствовал, как его тело расслабилось, затрепетало и наполнилось какой-то горячей, неведомой силой.

Рабыни сняли с себя даже те скромные полоски ткани, скрывавшие их прелести, и, представ перед русским князем в полной своей наготе, начали грациозно отплясывать в такт музыке. А самая высокая, стройная Мантухай, задирая ноги и вращая бедрами, бегала вокруг князя Романа, вздыхая и прижимая руки к сердцу.

В это время темник Ногай, буквально сорвав с себя штаны и оказавшись нагим снизу, подбежал к самой низенькой молоденькой рабыне и повалил ее на войлочный пол. – Ну, же, Ромэнэ! – крикнул он, хрипя от волнения. – Давай же, люби девиц!

Опьяненный музыкой, движениями невероятно красивых женщин (русских по виду, как решил князь Роман) и действиями Ногая, брянский князь потерял голову и стал быстро снимать с себя одежду…

До глубокой ночи развлекались темник Ногай и брянский князь в большой белой юрте. Уже не раз они отдыхали, пили кумыс, слушали, обнимая красавиц, затейливую восточную музыку.

– Этого музыканта прислал мне один заморский султан, – сказал Ногай, махнув рукой в затемненный угол, откуда доносились дивные звуки, – он же подарил мне и этих девиц. Хороши девицы! Как вам, мои сладкие, полюбился ли этот коназ?

– Якши, – весело ответила нежным голосом прелестная Мантухай. – Он очень хорош: ласков и силен, как великий муж!

– Ну, вот видишь, Ромэнэ, – засмеялся Ногай, – а ты еще не хотел и считал, что это позорно…Что ж ты теперь…

Вдруг полог Ногаевой юрты резко приподнялся, и вместе с порывом ветра внутрь вбежал ханский раб. – Спасайтесь! – крикнул он не своим голосом. – Враги, повелитель! – Тут он завертелся на месте и рухнул на войлочный пол, обливаясь кровью: из спины верного раба торчала чужеземная оперенная стрела. Женщины пронзительно завизжали и, цепляясь за лежавшие на полу циновки, поползли за Ногаево кресло. Сам Ногай, отяжелевший от долгого веселья и выпитого вина, сидел на корточках на полу и тупо глядел перед собой.

Князь Роман стремительно подскочил и, бросившись в угол юрты, выхватил из рук оцепеневшего от страха раба тяжелое копье. В это мгновение в юрту ворвались три рослых, одетых в железные латы, вражеских воина. А вслед за ними весь сонный лагерь потряс зычный призывный сигнал рога: тревога!