Сычев К. В. - Роман Брянский

– Это же неслыханно! – вскричал Мэнгу-Тимур. – Неужели этот коназ превратил в рабов даже своих сыновей?!

– Такое, государь, – сказала сердито Мавка, – в обычае у русских князей! Они не признают детей от дворни или простолюдинок. Они считают своими детьми только потомство от своей княгини. Но и тех детей они не жалеют. Есть мать, мамки, холопы. Князь думает только о себе и своих удовольствиях! Говорят, что только один русский князь бережет своих людей и землю – Роман Брянский! Да и он не пожалел своего старшего сына: сурово покарал его из-за пустяка!

Далее она рассказала, как ее с малыми детьми увезли ко двору князя Ярослава и как она там промучилась еще больше, чем при князе Александре.

– Этот князь меня зверски изнасиловал, – хмуро сказала Мавка, – и так избил, что я три дня плевалась кровью! Уж не думала, что избавлюсь живой от этого мучителя…

Тут как раз случился татарский набег на русские земли. Сам Александр Ярославович вел чужеземное воинство на удел своего брата! Братья что-то не поделили, а простым русским людям пришлось за это расплачиваться. Во время этого набега и попала в татарский плен несчастная Мавка со своми двумя сыновьями.

– Мне татары ничего плохого не сделали, – пояснила Мавка, – благо, что я попала в обоз их знатного воеводы…Худхая вместе со своими сыновьями. Тогда из всех пленников уцелели только мои дети и грудные младенцы. Их пожалел Худхай. А всех прочих детей казнили! Я стряпала тому Худхаю по дороге, и он был очень доволен мной! Все хвалил меня за вкусную еду…А как женку, он меня совсем не беспокоил. А прочие женки, государь, не успевали принимать одного татарского воина за другим! Это было страшное мучение, от которого меня избавил господь Бог! Ну, вот мы ехали все дальше в ордынский плен, а тут вдруг к нам подскакали татарские воины и схватили моих сыновей. Они хотели их зарубить. Сначала они приставили моих сыновей к арбе, а потому как их головушки были выше тележных колес, татары замахали своими страшными кривыми мечами! Но я запомнила несколько татарских слов и крикнула им, что Худхай строго запретил убивать моих детей. Ну, воины отпустили моих сыновей, побоявшись моего хозяина…А вечером ко мне пришел сам Худхай, и когда я ему рассказала о том случае, он рассмеялся и объяснил, что их поход очень долгий и еды осталось мало, поэтому царевич отдал приказ перебить всех пленников, кроме женок и совсем малых детей…Ну, я тогда упросила Худхая пожалеть моих детей. Он разрешил их спрятать в телеге под рогожей…

– Худхай всегда был ослушником! – сказал суровым тоном Мэнгу-Тимур. – За то он и потерял свою непокорную башку!

– Ну, это случилось уже потом, – продолжала Мавка, – и при Берке-государе! А тогда Худхай привез меня в Сарай-Бату и вскоре подарил молодому царевичу Сартаку, а тот – своему батюшке, государю Бату! Этот государь очень любил разные кушанья, особенно умело приготовленные. Он меня заметил, назначил хатуной над всеми стряпухами и часто награждал подарками! Я научилась готовить государю особый плов с бараниной и черной вишней, подавала ему на стол вкуснейший грибец и многие другие блюда…Так я узнала лучшую жизнь и поняла, что здесь в Орде – настоящая свобода, а на Руси – не только рабство, но самая настоящая темница, сущий ад! Вот выросли мои сыновья. Один – старший, Дород, тот самый княжеский сын, работает у тебя кузнецом, государь. Живет, как у господа Христа за пазухой. Другой – Остер – его здесь зовут Гырэ, бережет твои отары. У моих сыновей есть ласковые жены и хорошие кибитки…Они намного богаче простых, даже свободных, людей на Руси! За это – моя глубокая благодарность всем вам, ордынским государям, и низкий поклон!

– Ну, а как же потом, довелось тебе встретиться с этим коназом Алэсандэ? – вопросил Мэнгу-Тимур.

– Довелось, повелитель, и еще как! – усмехнулась Мавка. – Как-то у нашего государя Берке был великий пир. Я так постаралась, что царские гости были довольны. Я уже не говорю о самом государе…Так вот, государь Берке знал о моей тяжелой жизни и делах того злобного князя. Я сама ему об этом рассказала так же, как и тебе, государь. Вот позвал меня тогда к себе этот премудрый царь и вдруг спросил, а если он казнит того великого князя Александра…Я несказанно обрадовалась и попросила государя доверить мне это дело. Тогда наш великий царь спросил, а нельзя ли умертвить его так, чтобы он принял на пиру какое-нибудь снадобье, но умер бы не в Орде, а на пути домой. Вот я и подсыпала зелья тому князю Александру в его винную чашу. А татары пили только один кумыс, и для них тот яд был не опасен: он не действует в кобыльем молоке! Тот князь Александр так ни о чем и не догадался: он скончался в жестоких муках, как и было нужно, далеко от Золотой Орды, где-то возле своего Городца!

– Значит, ты – опасная отравительница? – нахмурился Мэнгу-Тимур. – Не подсыпешь ли ты и мне своего зелья?

– Не бойся, государь, – усмехнулась Мавка. – После того случая с князем Александром государь приказал своим верным слугам тщательно проверять всю его пищу. И так по сей день! Разве были печальные случаи?

– Нет, не было! – кивнул головой Болху-Тучигэн. – Мавка – твоя верная рабыня, государь! Она никогда тебя не предаст!

– Это правда, государь, – поклонилась стряпуха. – Я готова отдать жизнь за тебя и твоих людей! Никогда не забуду их доброту!!

– Ну, ладно, Мавка, – промолвил довольный Мэнгу-Тимур. – Я позвал тебя не для того, чтобы тебе угрожать…Тут есть одно дело…Объясни ей, Болху.

– Вот, что, Мавка, нужно сделать, – сказал, подойдя поближе к русской женщине, всесильный ханский советник. – У нас тут пребывает коназ урус Ярэславэ. А завтра мы готовим богатый пир…Так надо, чтобы коназ Ярэславэ отправился вслед за своим братцем Алэсандэ. Тоже без шума и следов…Понимаешь, Мавка?

– Слава тебе, Господи! – вскричала, блистая своими большущими глазами, радостная стряпуха. – Свершится моя праведная месть! Я все поняла, великий государь! Благодарю тебя и твоего славного советника! Пусть же это скорее сбудется!

– Ну, что ж, Мавка, – улыбнулся Мэнгу-Тимур, – а теперь иди. Да, Болху, – государь пристально вгляделся в лицо своего советника, – но только одного Ярэславэ! Чтобы не было ошибки! Так?

Через два десятка дней в Сарай-Бату прискакал весь взмыленный, покрытый густой пылью гонец из суздальской земли. Приведя себя в порядок, переодевшись и утолив голод в гостевой юрте ордынского хана, посланник попросился на прием к Мэнгу-Тимуру. Повелитель Золотой Орды проявил, в порядке исключения, благосклонность.

– Ну, зачем пожаловал? – спросил русского боярина стоявший рядом с ханским троном Болху-Тучигэн.

Гонец, лежа на полу и не поднимая головы, быстро ответил: – Великий государь! Меня послал костромской князь Василий Ярославич со слезной и душевной просьбой! Совсем недавно скончался его брат, великий князь Ярослав Ярославич. В Городце, по пути из твоего Золотого Царства. Мой князь Василий Ярославич просит твоего разрешения, государь, занять место брата, стол великого суздальского княжества! А весной сам князь Василий придет к тебе с «выходом» за твоим ярлыком! Я также привез тебе подарки. Они здесь, в телеге, у самого дворца…