Диана Гэблдон - Путешественница

Я подергала запястьями, крепко зажатыми в его хватке, и изогнулась под ним в предвкушении.

– О, пощады! – простонала я. – Ты зверь!

Он фыркнул и прижался лицом к моей груди, белеющей, словно жемчуг, в тускло-зеленом водянистом свете.

– Pater noster, qui est in coelis… [41]– прошептала я, закрывая глаза и откидываясь на подушки.

К ужину мы сильно опоздали.

За ужином Джейми, не теряя времени, принялся выспрашивать насчет миссис Абернэти из Роуз-холла.

– Абернэти?

Макивер нахмурился, постукивая ножом по столешнице, как будто это помогало думать.

– Хм, вроде бы слышал я это имя, но сейчас, хоть убейте…

– Конечно слышал, – прервала его жена, оторвавшись от наставлений служанке, касавшихся горячего пудинга. – У них плантация выше по реке Йалла, в горах. В основном сахарный тростник, немножечко кофе.

– О да, как же! – воскликнул ее муж. – Ну и память у тебя, Рози.

Он лучезарно улыбнулся жене.

– Я бы, скорее всего, тоже ничего не вспомнила, – скромно призналась миссис Макивер, – если бы не тот священник из церкви Новоявленной Милости. Он тоже спрашивал о миссис Абернэти на прошлой неделе.

– Что за священник, мэм? – поинтересовался Джейми, не забыв при этом переложить на свою тарелку с поднесенного черной служанкой блюда основательный кусок жареного цыпленка.

– Отменный, я гляжу, у вас аппетит, мистер Фрэзер! – восхитился Макивер, глядя на наполненную с верхом тарелку. – Наверное, тут у нас, на островах, воздух особый.

У Джейми порозовели мочки ушей.

– Видимо, да, – пробормотал он, старательно не глядя в мою сторону. – Так этот священник…

– О да, Кэмпбелл его зовут, Арчибальд Кэмпбелл.

Я удивленно вскинула глаза, и от нее это не укрылось.

– Вы с ним знакомы?

Я покачала головой, проглатывая маринованный грибок.

– Встречались как-то раз в Эдинбурге.

– О! Так вот, он прибыл, чтобы стать миссионером, нести свет спасения и слово Господа нашего Иисуса черным язычникам.

Воодушевление, с которым прозвучали эти слова, заставило ее мужа насмешливо фыркнуть, что вызвало с ее стороны неодобрительный взгляд.

– Мог бы обойтись и без своих папистских насмешек, Кенни! Преподобный Кэмпбелл – человек святой и славится великой ученостью. Я сама принадлежу к Свободной церкви, – сказала она, доверительно подавшись ко мне. – Мои родители отреклись от меня, когда я вышла за Кенни, но я сказала им, что он тоже придет к свету, рано или поздно.

– Лучше попозже, – буркнул ее супруг, накладывая ложкой джем себе в блюдечко и подмигивая жене.

Та фыркнула и вернулась к своему рассказу.

– Преподобный известен своей ученостью, и миссис Абернэти писала ему, еще когда он жил в Эдинбурге, задавала всякие вопросы. Прибыв сюда, к нам, он, естественно, намеревается нанести ей визит. Однако я не удивлюсь, если после такого афронта со стороны преподобного Дэвиса и миссис Далримпл он и ногой не ступит в это место, – чопорно добавила она.

Кенни Макивер хмыкнул, поворачиваясь к служанке, появившейся в дверном проеме с новым, наполненным доверху подносом.

– Честно скажу, что бы там ни говорил преподобный Дэвис, мне до этого дела нет. Слишком уж он благочестив и в мирских делах ни черта не смыслит. Но вот Мира Далримпл – совсем другое дело, она женщина здравомыслящая. Еще какая!

– А что говорит о миссис Абернэти миссис Далримпл? – поспешно спросил Джейми, прежде чем между супругами разразится семейная ссора.

Вспыхнувшая было миссис Макивер перестала хмуриться и с готовностью повернулась к нему, чтобы ответить.

– Большая часть всего, что говорят по этому поводу, не больше чем зловредные слухи, – признала она. – Если женщина живет одна, ей трудно оградиться от сплетен, так уж устроены люди. Тем более если в усадьбе полно рабов мужского пола – сами понимаете.

– Не в рабах дело, – прервал жену Кенни, переложив с поднесенного блюда в свою тарелку несколько маленьких радужных рыбешек. – О ней заговорили как раз в связи со смертью ее мужа, запамятовал, как его звали.

Барнаба Абернэти прибыл из Шотландии и приобрел Роуз-холл пять лет назад. Дела у него были в порядке, кофе и сахар приносили небольшую, но верную прибыль, и никаких особых толков среди соседей его поведение не возбуждало. Два года назад он взял в жены женщину, которую никто на острове не знал, – привез ее из деловой поездки на Гваделупу.

– А спустя шесть месяцев взял да и помер, – заключила миссис Макивер с мрачным удовлетворением.

– И что, поговаривают, будто миссис Абернэти каким-то образом к этому причастна?

Имея некоторое представление о том, какое обилие тропических паразитов и инфекций угрожает европейцам в Вест-Индии, я в этом сомневалась. Барнаба Абернэти запросто мог умереть от чего угодно, начиная с малярии и кончая слоновой болезнью, но Рози Макивер была права: народ падок на зловещие слухи.

– Яд! – многозначительно произнесла Рози, понизив голос и бросив быстрый взгляд в сторону кухни. – Так считает и доктор, который его осматривал. И вот что я скажу: это сделала не рабыня. Да, конечно, о том, что Барнаба шалит с молоденькими рабынями, судачили многие, да и такое, чтобы рабыня-кухарка подлила чего-нибудь в похлебку плантатору, порой случается, но…

Она прервалась, когда вошла другая служанка, принесшая стеклянный соусник. Все молча проследили за тем, как женщина поставила его на стол, сделала реверанс хозяйке и удалилась.

– Вам не о чем тревожиться, – успокаивающе сказала миссис Макивер, заметив мой встревоженный взгляд. – У нас есть мальчик, который пробует все блюда перед подачей на стол. Никакой опасности нет.

Я проглотила кусочек рыбы, хотя это и далось мне с трудом.

– А преподобный Кэмпбелл навещал миссис Абернэти? – спросил Джейми.

Рози обрадовалась возможности сменить тему и затрясла головой с таким воодушевлением, что взволновались кружева ее чепца.

– Нет. Я в этом уверена, потому что в последние дни ему было не до визитов из-за этой истории с его сестрой.

За всеми волнениями, связанными с поисками Айена и «Брухи», я совсем позабыла о Маргарет Джейн Кэмпбелл.

– А что случилось с его сестрой? – заинтересовалась я.

– Пропала без вести, вот что.

Голубые глаза миссис Макивер расширились от воодушевления. «Дом голубой горы» находился на отшибе, примерно милях в десяти сухопутного пути от Кингстона, и наше присутствие давало ей уникальную возможность поделиться с несведущими чужаками самыми волнующими сплетнями.

– Что? – Фергюс, до сего момента интересовавшийся лишь содержимым своей тарелки, поднял глаза. – Пропала? Где?

– Весь остров только об этом и говорит, – заявил Кенни, перехватив инициативу у жены. – Вроде бы преподобный нашел женщину, которая бы заботилась о ней, но, увы, та умерла от лихорадки во время путешествия.