Диана Гэблдон - Путешественница

– О, какое несчастье!

Я с болью вспомнила широкое, добродушное лицо Нелли Коуден.

– Да, конечно, – нетерпеливо кивнул Кенни. – Однако преподобный нашел выход и пристроил сестру под присмотр в один дом. Она ведь полоумная, насколько я понимаю?

Он бросил на меня вопросительный взгляд.

– Что-то в этом роде.

– Больная казалась вполне спокойной и послушной, а миссис Форест, хозяйка дома, где ее поселили, когда дул прохладный ветерок, выпускала бедняжку на веранду подышать воздухом. Так вот, в прошлый четверг прибегает к миссис Форест мальчишка-посыльный и просит ее срочно прибыть к сестре – у той начались схватки. Миссис Форест, понятное дело, спешит к родственнице и впопыхах забывает, что не заперла мисс Кэмпбелл в доме, а оставила на веранде. Спохватившись, она тут же посылает кого-то отвести подопечную в дом – но уже поздно. Мисс Кэмпбелл исчезла. И с того дня о ней ни слуху ни духу. Преподобный, можно сказать, небо и землю перевернул и всех на голову поставил. Только все без толку.

Макивер откинулся в кресле, надув щеки.

Миссис Макивер сочувственно закивала головой.

– Мира Далримпл посоветовала преподобному обратиться за помощью лично к губернатору. Другое дело, что добиться встречи с ним по личному делу не так просто, но тут как раз подвернулся удобный случай. В ближайший четверг у него состоится большой прием, где будут все видные жители острова. Мира говорила, что преподобный тоже туда собирается, чтобы переговорить с губернатором, хотя это мирское и суетное мероприятие ему претит.

– Прием? – Джейми положил ложку и с интересом уставился на миссис Макивер. – А пускать будут по приглашениям?

– О нет. – Она покачала головой. – Каждый может явиться, во всяком случае, мне так говорили.

– А если так, – Джейми с улыбкой посмотрел на меня, – то почему бы нам с тобой, англичаночка, не нанести визит в резиденцию губернатора? Ты не против?

Я воззрилась на него в удивлении: мне казалось, что меньше всего ему хотелось появляться на публике. Сюрпризом для меня стало и то, что он, ради чего бы то ни было, вознамерился отложить посещение Роуз-холла.

– Это прекрасная возможность порасспросить насчет Айена, – объяснил Джейми. – В конце-то концов, он может находиться не в Роуз-холле, а где-то еще. Остров большой.

– Ладно, все в порядке. Если не считать того, что мне нечего надеть… – медленно произнесла я, пытаясь сообразить, в чем тут на самом деле загвоздка.

– О, это не проблема, – заверила меня Рози Макивер. – Я знаю одну из лучших модисток на острове; работает очень хорошо и быстро.

Джейми задумчиво кивнул и с улыбкой покосился на меня над огоньком свечи.

– Фиолетовый шелк, я думаю, – сказал он, аккуратно освобождая свою рыбу от костей. – И насчет прочего, англичаночка, не беспокойся. У меня есть кое-что на уме. Вот увидишь.

Джейми отложил парик, который держал в руке, и вопросительно поднял бровь, глядя на мое отражение в зеркале. Я ответила улыбкой и продолжила:

– Англичаночка, ты вроде бы говорила мне, будто училась на лекаря. Или все-таки на поэта?

– Это не мои стихи, – сказала я, подойдя, чтобы поправить его чулок. – Автор – некто Хаусман.

– Одной цитаты из него было бы вполне достаточно, – буркнул Джейми. – Во всяком случае, чтобы составить о нем представление.

Он взял парик, аккуратно надел на голову и поводил, прилаживая, туда-сюда, отчего вокруг его головы распространилось маленькое облачко ароматической пудры.

– А этот мистер Хаусман, он твой знакомый?

– Можно и так сказать, – ответила я. – Кто-то оставил томик произведений Хаусмана в ординаторской – ну, то есть в комнате отдыха для лекарей – в том лазарете, где я работала. Чтобы читать в перерывах между вызовами романы, времени не было, а вот стихи подходили в самый раз. Хаусман запомнился мне, потому что некоторые стихи задели меня за живое.

Джейми осторожно покосился на меня, словно ожидая нового поэтического извержения, но я ограничилась улыбкой, и он вернулся к своим трудам. Мне оставалось лишь зачарованно наблюдать за его преображением.

Туфли с красными каблуками. Шелковые чулки с черными стрелками. Короткие штаны из серого атласа с серебряными пряжками на коленях. Белоснежная сорочка с брюссельскими кружевами на манжетах и жабо. Камзол, портновский шедевр из плотного серо-голубого атласа с серебряными пуговицами, висел, дожидаясь своей очереди.

Закончив пудрить лицо, Джейми облизал палец, подцепил фальшивую родинку, обмакнул в клей и аккуратно приладил в уголке рта.

– Ну, – проговорил он, покачиваясь на табурете, – разве теперь я похож на рыжего шотландского контрабандиста?

Я внимательно осмотрела его от пышного парика до сафьяновых туфель на каблуках и высказала свое мнение:

– Ты похож на горгулью.

На его физиономии расплылась широкая улыбка. Из-за белой пудры губы казались неестественно красными, а рот еще более широким и выразительным, чем обычно.

– Non, – возразил Фергюс, появившийся как раз вовремя, чтобы это услышать. – Он выглядит настоящим французом.

– Это одно и то же, – хмыкнул Джейми, утер нос платком и извинился: – Не хотел тебя обидеть, Фергюс.

Он встал, натянул камзол, повел плечами и одернул полы. Вместе с каблуками его рост составлял шесть футов семь дюймов, и голова чуть не задевала за оштукатуренный потолок.

– Не знаю, не знаю, – с сомнением сказала я. – Отроду не видела французов такого роста.

Джейми пожал плечами, отчего камзол зашелестел на манер осенней листвы.

– Ну что ж, роста моего уж точно не скрыть. Но если замаскировать волосы, все будет в порядке. Кроме того, – добавил он, одобрительно поглядывая в мою сторону, – гости на меня смотреть не будут. Слушай, встань и дай мне тобой полюбоваться, а?

Я встала и медленно закружилась, демонстрируя переливы фиолетового шелка. Корсаж под глубоким декольте был украшен вторившими ему в форме буквы «V» рядами кружев. Такие же кружева сбегали по рукавам длиной по локоть, оставляя мои предплечья открытыми.

– Тут бы очень подошли жемчуга твоей матушки, – заметила я.

Не то чтобы их отсутствие вызывало у меня сожаление – я оставила их Брианне в шкатулке с фотографиями и фамильными документами, – но из-за низкого выреза и забранных наверх волос открытая шея и часть груди слишком выделялись, белея на фоне фиолетового шелка.