Альма Либрем - Заклятые враги [СИ]

Двоюродный брат ещё дышал — теперь распахнул глаза, плотно сжимая губы. Может быть, пытался сдержать рвущийся на свободу крик. Разумеется, больно — в этом Рэй и не сомневался, залечивая гадкие раны.

Анри была тоже где-то рядом — её несколько минут назад унесли. Рэй даже не удосужился спросить, каковы раны — Сандриэтта была в сознании, а значит, справится. Маги в Эрроке достаточно талантливы для того, чтобы залечить все её раны, не оставив даже ни единого шрама.

Он даже видел мелькнувшие где-то острые уши, но так и не смог идентифицировать, был ли это Тэравальд или, может быть, кто-то другой.

— Всё закончилось? — хрипло, всё ещё без сил, спросил Кэор.

— Да.

— Кто победил?

Рэй усмехнулся. Отвечать не хотелось, он, может быть, и сам не знал, правда ли это, но слишком уж требовательным был взгляд кузена.

— Наши, — выдохнул он.

— Значит, всё в порядке.

— В абсолютном. Тебя скоро тоже заберут в город. Раненных слишком много, сюда ещё не дошли.

Не все.

Он так и не смог до конца отпустить нити. Не потому, что магия ему не подчинилась бы, а потому, что до сих пор боялся отпустить эту иллюзию силы, мощи, плескавшейся в его крови. Может быть, ему хотелось продлить ещё несколько мгновений упоения — но на самом деле Рэй просто боялся, что стоит ему только отпустить, на мгновение ослабить хватку, как за появившуюся возможность моментально ухватится ненавистный Гартро, закончит начатое, доплетёт свои паучьи сети.

Шэйран встал, махнул рукой, подзывая помощников — должен же кто-то помочь доставить Кэора настоящим врачам.

Они и вправду явились быстро — но не те, что там, вдалеке, пытались совладать с потоком людей. Эти солдаты будто бы возникли из-под земли, и взгляд их всё ещё пылал подчинением.

Рэй ослабил нити — насколько мог, — отдавая приказ донести Кэора до дворца. Те поддались — без единой попытки сопротивления, — и парень отвернулся, не в силах смотреть на всё это.

Отец назвал его королём — словно не осталось ни его самого, ни Лиары. Будто бы на самом деле у него было хоть какое-то право на родительский трон и эту огромную страну. Будто бы он мог повторить свой успех. Будто бы…

Будто бы он действительно был сильным.

Опустив голову, пожалуй, не от усталости, а от того, чтобы его не узнавали все подряд, Шэйран медленно побрёл в сторону распахнутых городских врат. Усталость упала на его плечи тяжёлой ношей, и теперь, когда он постепенно осознавал, что же на самом деле случилось, становилось всё страшнее и страшнее от одной мысли о том, что же будет дальше.

Рэй никогда не считал, что имеет на могущество право. Может быть, всё дело было в том, что его к этому приучили, а может, и сам виноват — в любых условиях повелитель рано или поздно станет тем, кем должен. Он же думал, что его судьба — это просто сбежать из-под материнской опеки, получить образование и скрыться подальше от любопытных взглядов и раздражённой Лиары, недоумевающей, откуда у неё вообще мог появиться сын.

К тому же, у королевы была Эрла, её настоящая надежда, дочь, что помогла бы матриархату оставаться незыблемым ещё как минимум одно поколение.

А он оставался лишним.

…Он думал, что войдёт в город с непрерывным потоком людей, но воины, ощутившие однажды на себе мощь его магии, теперь послушно расступались в стороны. Шэйран ускорил шаг, надеясь, что не привлечёт постороннее внимание — со всем этим ещё надо было смириться.

Спасало то, что столицу Эрроки он знал слишком хорошо, дабы в ней заблудиться. Скользнул в привычно тихий переулок, по знакомым улочкам вышел к высокому забору — но что молодому парню перелезть через подобное препятствие?

Спрыгнул в сад, чувствуя, как несмелые лучи закатного солнца согревают кожу, и вдохнул запах свежей зелени.

Здесь не было того отвратительного аромата крови, преследовавшего его за границами города. Казалось, во дворец смерть не проникла, вопреки тому, что многих раненных завезли именно сюда.

И ему, наверное, следовало бы присоединиться к лекарям. По крайней мере, если у него не получится залечить все те ранения, то можно будет поделиться собственной силой с уставшими ведьмами, помочь их хотя бы так. Но Рэй всё уговаривал себя — ещё несколько минут свободы. Секунда-вторая на то, чтобы расслабиться и позволить себе вдохнуть аромат свободы.

Где-то впереди мелькнула незнакомая берёза — серебром зашелестели листья. Обычно они редко росли в Эрроке, тем более, такие высокие и красивые, и Рэй не помнил, чтобы в прошлый раз, ещё когда они только-только оказались в столице, видел это дерево.

Он уже шагнул было в её сторону — но инстинктивно обернулся.

…Тэллавара узнать было трудно. Больше не было морщинистой кожи, не было усталых жёлтых глаз. Он не походил на выцветшую картину в старой раме.

Ему можно было дать не больше тридцати лет. Молодой, сильный, подтянутый, с русыми волосами, сверкающими на солнце, со светло-карими глазами, так и излучавшими мощь и уверенность.

Рэй, может быть, и не чувствовал бы никакой опасности с его стороны — но он помнил, что было тогда. Помнил, как отвратительное лезвие впилось ему в сердце, как ломались позвонки и невероятная боль прорезала всё тело насквозь.

Ему столько времени после этого хотелось умереть, что теперь вопрос жизни был принципиальным — он не мог в этом уступить проклятому магу.

— Здравствуй, Шэйран, — зажигая пульсар на раскрытой ладони, промолвил Тэллавар. — А я уж думал, что ты умер.

— Как видишь, твои старания оказались совершенно бесполезными.

Гартро рассмеялся, так слабо и глухо, что Рэй даже не расслышал толком этого отвратительного, отчего-то такого неприятного звука.

— Уж не знаю, как умудрился отпустить всю ту толпу, — язвительно протянул Тэллавар, — но тебя сегодня, мой принц, я не отпущу.

— Опять попытаешься своровать мои силы? — криво усмехнулся Рэй. — Продолжишь увлекаться воровством?

— Мне просто интересно, — Гартро прищурился, — как ты умудрился выжить. Неужели и вправду тебя перепутали с Первым?

— Нет, — прозвучало хрипловатое у мага за спиной, — у меня для этого слишком острые уши.

Он обернулся, и в диком взгляде почти что мелькала растерянность. В какой-то миг могло даже показаться, что всесильный, всемогущий Тэллавар Гартро — таковым он считал себя, — испугался.

Он обернулся и зарычал — буквально издал громкий, утробный рык. Казалось, боли в нём было больше, чем во всём том, что Гартро творил прежде — и отчаянья, такого пьянящего и скользкого.

Его больше не волновал мальчишка за спиной. Он видел своего вечного, заклятого врага — такого спокойного, такого непременно равнодушного Дарнаэла Первого, что его никогда не трогала Тэллаварова ненависть.