Альма Либрем - Заклятые враги [СИ]

Ведь у них в Эрроке всё ещё матриархат. И если королева Лиара пожелает, то всё вернётся на круги своя. Никто не посмеет изменить действительность только потому, что они победили в бесконечно долго тянувшейся войне, такой отвратительной и гадкой, что вряд ли хватило бы слов, чтобы описать её достойно.

Но всё это не имело сейчас никакого значения.

Рэй бы с радостью боролся с новым врагом, столкнулся с очередными политическими перипетиями в пределах родной страны — это всё было таким привычным и понятным, что он даже не сомневался — вновь всё встанет на круги своя, и отец опять будет прибывать раз в год во вражескую столицу, чтобы задержаться чуть дольше, чем на несколько дней.

И с Моникой они, может быть, разойдутся, так и не успев провести вместе хотя бы несколько дней. Это ведь, в конце концов, так для него характерно — позабыть о том, как хотелось бы жить на самом деле, и отпустить её только потому, что так вещает её же, не его, религия.

…К этой берёзе они не приходили. Разве что Лэгаррэ — она тоже знала, что таилось в серебристых листьях прекрасного дерева. И Рэй знал, что никто, кроме него, ничего не сможет сделать.

Ведь у Первого его сила была обыкновенной, как у любого мага этого мира, или он сам повторял это раз за разом, чтобы не взвалить себе на плечи новую ношу. Ему следовало отправиться вместе с возлюбленной в тот мир, в котором они провели столько времени — эльфам не место среди обыкновенных людей.

Они реинкарнируют когда-нибудь через много лет, может быть, сойдутся наконец-то, поженятся, и Эрри родит желанного ребёнка.

Но не в этой реальности.

Не тогда, когда оставили за спиной на древнем острове одно только пепелище, проклиная его и завещая вечное скитание в морских глубинах бесконечности.

И они не могли ступить к своей змее. Не могли попросить его одним только жестом или, может быть, неимоверным усилием воли вернуть её к смертной жизни вместо эльфийской вечности.

И родители сюда не приходили — потому что у отца было чем заниматься с огромной армией, а мать всё ещё пыталась привести в порядок магический фон, прочёсывая с ведьмами местность. Они не спали даже, наверное, эти три дня, и Шэйран должен был оставаться рядом и, пожалуй, помогать, а не проводить время вдали от дома, любуясь на прекрасную берёзу, пытаясь придумать, как вернуть её к жизни — и хотела ли бы этого та, что закована в ней навеки?

Он и не расслышал, всё ещё теряясь в своих мыслях, шагов за спиной. Эльфы вообще умели подкрадываться неслышно — и теперь, обернувшись, Рэй столкнулся взглядом с Тэравальдом, безмерно грустным и больше похожим на просто слепок себя-прежнего. Остаток от того бодрого, яркого юноши, которым всегда раньше являлся.

— И ты ничего не можешь сделать? — голос Тэра звучал уверенно, даже слишком. — Не можешь вытащить её из этого дерева и сделать вновь живой?

— Она и так живая.

— Да, но её могут спилить, если она вдруг не устроит своим видом какого-нибудь короля, а она даже не посмеет себя защитить.

Рэй протянул было руку, словно собираясь коснуться гладкого ствола, но тут же её одёрнул — он не знал, как она отреагирует, не знал, не обратится ли в человека сразу же, как только он попробует пробиться в её мысли.

— Возможно, — согласился Шэйран. — Но я не могу позволить ей просто так попрощаться со своей вечностью, если она этого не хочет.

— А вдруг хочет?

— Мы не можем её спросить.

Тэравальд покачал головой. К нему вернулась прежняя жизнерадостность, но и та гасла, стоило подойти чуть ближе к Нэмиаре — к тому, во что она превратилась.

— Змея, нарушившая завет божества, может — и должна — быть наказана за неповиновение, — наконец-то проронил он. — В конце концов, она платит сейчас за то, что избрала правду, а не ложь, и теперь превратится в берёзу навечно, если ты не попытаешься ничего исправить. Прошлого не вернуть, и это, Шэйран, не вечность.

— Для эльфов она очень ценна.

Са поморщился. Ему хотелось, пожалуй, сейчас убежать отсюда. Подчитывать вместе с остальными их потери, больше не думать о том, сколько воды утекло с поры завершения битвы. Они ведь до сих пор не установили личность многих покойников, до сих пор не смогли восстановить долины…

Это было и не его дело.

— Если она вернётся ко мне, — промолвил наконец-то он, — и согласится принять мою ничтожную помощь, всё то, что я смогу ей предложить, то мы вернёмся в библиотеку в Лэвье. Там, знаешь, есть комнаты, где можно жить. Мы будем среди книг… Может, она даже почувствует себя счастливой. Рано или поздно и я, и она состаримся… Я не эльф — не настолько, чтобы получить хотя бы огрызок их вечности. И эльфов, я думаю, больше не будет на нашей земле. Ведь их остров навеки отрезан теперь от всех остальных. Когда они перестали поддерживать религию, когда погиб Мастер — они ведь просто легенда, правда, Рэй?

Шэйран закрыл на мгновение глаза, пытаясь собрать все мысли в единое целое. Может быть, ему и хотелось поддаться на эти тихие уговоры, сделать то, о чём просил его Тэравальд, но он всё ещё не был уверен в правильности подобного выбора. Не знал, сможет ли гарантировать подобным образом Нэмиаре хотя бы какой-то лёгкий оттенок счастья и радости, на которые она всё-таки давно уже заслужила.

— Помоги ей, пожалуйста, — Тэр опустил голову. — А если это сделает только хуже, то я всё равно только один буду в этом виноват.

— Я не хочу рисковать не потому, что боюсь ответственности, — сухо отозвался Шэйран, — а потому, что она может быть несчастной всю свою оставшуюся жизнь.

— Позволь ей попробовать.

— Я не вправе решать.

— Ты теперь можешь решать за всю страну, — возразил Са. — Мне, может быть, просто кажется, но если после всего этого тебя не коронуют, то… Я не знаю, как это можно будет объяснить всему тому народу, что тебе подчинился.

— Моим нежеланием править?

— Чтобы они навеки разочаровались?

Рэй покачал головой. Он знал о том, что Тэравальд мог толкать мудрые речи очень и очень долго, но в тот же миг осознавал, что чем больше это будет продолжаться, тем больше он будет склоняться к мысли о том, что должен.

Шэйрану хотелось, чтобы всё-таки это было выбором, а не принуждением. Однажды поступить так, как велит сердце или, может быть, разум, но не позволить себе поддаться пустым уговорам. Не дать переложить вину на чужие плечи, для которых, может быть, ноша будет непосильна.

Тэравальд, наверное, намеревался сказать что-нибудь ещё, но Рэй оборвал его коротким взмахом руки. Сделал шаг в сторону дерева и коснулся ствола.

Если она захочет, она сможет.

Столько сил, сколько он предлагал ей — распоряжайся, если хочешь, — наверное, никто больше дать несчастной эльфийке не мог. Но даже в этом не было всесилия и бессмертия. Не было того, к истокам чего она больше всего мечтала вернуться.