Надежда Волгина - Золушка Xy [СИ]

Ну вот, опять от мыслей об Илье стало трудно дышать. Несмотря на то, что в кабинете работал кондиционер, ей стало нестерпимо жарко. Щеки запылали, ладони рук вспотели. «Да, что это со мной? Ведь раньше я даже внимания на него не обращала. Что же получается — вот так меня наказывают за гордыню? Потеряла покой из-за прислуги?» Подобные мысли все чаще одолевали ее. Она вспомнила невесту Ильи — стройную подвижную и непринужденную смуглянку. Александре она понравилась. Подкупала ее естественность. А подобная красота может любого свести с ума. От этой мысли ей стало совсем дурно. В душу закралась тоска, и сердце сдавило железным обручем.

Сегодня вечером родители позвали ее в театр. Александра любила бывать там. Она не считала себя особым ценителем оперы, но любила саму атмосферу — нарядность и торжественность, громкоголосость и слаженность.

Сегодня должен был состояться концерт молодых оперных певцов — учеников Елены Образцовой, с участием самой народной артистки. Александра восхищалась этой сильной женщиной с мощным меццо-сопрано.

Но даже предстоящий поход в театр, возможность посидеть в удобной ложе и понаслаждаться музыкой не могли отвлечь ее от грустных мыслей. Нестерпимо хотелось увидеть Илью. Она даже готова была придумать какой-нибудь предлог, чтобы оказаться у них дома. Только гордость удерживала ее от подобного шага.

Звонок телефона вырвал Александру из состояния глубокой задумчивости. Она вздрогнула от неожиданности и быстро схватила трубку:

— Слушаю! — голос прозвучал неестественно громко.

— Привет, солнышко, — Лев говорил в своей обычной манере, растягивая слова. — Как у тебя дела? Что нового?

— Привет, — ответила жениху Александра, — дела идут, а новостей нет.

— Как насчет ужина в приватной обстановке? — игриво предложил Лев.

Эта мысль не доставила Александре особого удовольствия. Несмотря на то, что Лев сдержал обещание и больше не пил, она не могла забыть его поведения на том злополучном торжественном приеме. За две недели, что прошли с тех пор, виделись они всего два раза. Все остальные попытки Льва встретиться она отметала, придумывая различные предлоги. Слава богу, сегодня не нужно было ничего сочинять.

— Я не могу. Мама с папой пригласили меня в театр. Извини, — Александра радовалась, что можно сказать правду. От лжи ее уже воротило. — Давай, встретимся в другой раз.

— Жаль, — голос Льва стал совсем вязким. — Я соскучился, хотел провести с тобой вечер.

Господи, ну почему опять она так некстати вспомнила Илью?! Да еще и сравнила его с женихом! Это все равно, что сравнивать огонь и воду. Более разных людей нельзя придумать. И, конечно же, мягкотелость и пассивность Льва проигрывает твердости и жизненной энергии Ильи.

— Послушай, ну давай завтра встретимся после работы? — с одной стороны, Александра предложила это, чтобы загладить вину, которую испытывала в глубине души, а отчасти — ей стало жалко этого неуверенного в себе мужчину.

— Хорошо, — обрадовался Лев, — тогда завтра я заеду за тобой вечером. Поужинаем в ресторане, а дальнейшие планы обсудим за ужином.

— До завтра, целую.

Положив трубку, Александра впервые серьезно задумалась — а правильно ли она поступила, согласившись выйти замуж за Льва Карлова? Не лучше ли было пойти против воли отца? Если она уже сейчас жалеет Льва, то что будет дальше? Не станет ли ее жизнь похожа на вселенскую скуку без единого яркого пятна, без вспышек эмоций и переживаний, без любви, наконец?

— Все, не могу я так больше!

Кастрюля, которую Вероника тщательно надраивала, выпала из ее рук и с грохотом отскочила от кафельного пола. Оживленная беседа, царившая за столом до этого момента, мгновенно стихла. В кухне повисла звенящая тишина, прерываемая судорожными всхлипами Вероники.

— Что случилось, Никочка? — подскочила к женщине Олеся, пытаясь обнять ее мощную фигуру. — Кто тебя так расстроил? — Илья с Ниньо во все глаза уставились на рыдающую Веронику. — Что, Максим Анатольевич опять тебе нагрубил? — Вероника только отчаянно мотнула головой и разрыдалась пуще прежнего.

— Тогда почему ты плачешь? — удивленно спросил Илья, в то время как Олеся тщетно пыталась успокоить Веронику, поглаживая ту по спине. — Если не Карлов, то тогда Эдька тебя обидел?

— Да нет же! — сквозь слезы прокричала Вероника. Ее глаза были полны отчаяния. — Никто меня не обидел! — рыдания, возобновившиеся с новой силой, помешали ей говорить дальше.

— Ничего не понимаю, — Илья посмотрел на Ниньо, которая хранила молчание, будучи непривычно строгой. — Может, ты понимаешь, что тут происходит?

— Не могу сказать, что понимаю, но, кажется, догадываюсь, — спокойно ответила джиниха.

— Да?! Не понимаешь?! — набросилась на нее Вероника, вмиг перестав рыдать. — Тебе бы и не понимать этого! Из-за тебя все стало ненормальным в этом доме! С твоим появлением начали твориться жуткие вещи.

— Тише, Ника, успокойся, — пыталась урезонить ее Олеся, — не обижай Ниньо. Ты ведь ничего не знаешь.

— А что я должна знать? — Теперь уже Вероника набросилась на Олесю. Глаза ее метали молнии. — Мне достаточно видеть, что папаша с сыночком сошли с ума. Такое чувство, что следующей стану я.

— Так! — гаркнул Илья. — Хватит кричать! — он испугался за сестру. Вид у Вероники был настолько грозный, что казалось, она сейчас набросится на миниатюрную девушку, храбро стоявшую рядом. — Скоро все в доме будут нас слышать. Успокойся и расскажи все по порядку. Что именно тебя не устраивает?

Вероника сразу притихла. Несколько минут она честно пыталась успокоиться. Олеся подвела ее к столу и усадила на табурет, который выглядел слишком маленьким под массивным телом.

— Успокоилась? — требовательно спросил Илья у судорожно вздыхающей женщины. — Теперь давай рассказывай все по порядку.

— Понимаете, я не могу так больше, — она покосилась на Ниньо, невозмутимости которой можно было позавидовать. — Мне кажется, что я схожу с ума. И папаша с сыном тому подтверждение. Карлов… он… он сам включает кондиционер по утрам! Он встает рано и терпеливо дожидается завтрака!

— А что? Разве это плохо? — уточнила Ниньо, за что Вероника наградила ее еще одним свирепым взглядом.

— Плохо?! Да, это ужасно! Раньше он даже газету с кресла, которое всегда рядом с его стулом, не мог взять. Это делала я. Я клала газету ему на стол, рядом с чашкой кофе.

— Ничего не понимаю. А чем тебя не устраивает настоящее положение вещей? Почему ты непременно хочешь делать все сама? — Ниньо была до крайности удивлена.

— Он… он… он ест! — вскричала испуганная женщина, пропуская слова джинихи мимо ушей.

— Ест? — не понял Илья, хотя уже с трудом подавлял приступ смеха, просившийся наружу.