Марина Дечко - Ворожея

Вот только как собрать такое в клубок?

Нег не ведал.

Он попытался подцепить нить пальцами, но та зашипела, подобно змее, и отползла в сторону, чтобы тут же задрожать как прежде. И тогда Нег понял: пламя, оно способно собрать чужую силу.

Нег выпустил из пальцев красный огонь, что тут же лизнул стылую землю.

Нити снова зашипели. Пытались уползти, да не выходило. Скатывались клубком зеленого смрада и ложились в ладонь мальцу, опаляя ту резкой болью. Все-таки, тот, кто их оставил, обладал невиданной мощью. И мощь эта пугала подлетка.

Когда же клубок был собран, Нег отправился домой. Справил нехитрый скарб, забрал несколько алтынов, что запасал с приездами воеводы. И, пока мамка с тятькой управлялись по хозяйству, оставил избу.

***

Свят поначалу гладил Зарину по спине просто так, чтоб успокоить девку. И сам не заметил, как ладонь осталась на теле Заринки, когда та уже уснула.

Теплая, с мягкими изгибами, Зара казалась ему такой близкой, что хотелось не просто прикоснуться - обнять. Но Свят тут же выругал себя за такое. Не дело это. Вот и поцелуй был, а нынче что? Стыдно в глаза глядеть. А им еще путь долгий вместе держать.

Однако ж Святу было так тепло и хорошо в тот миг, что он позволил себе лечь рядом с подругой. Не для того, чтобы заснуть. Просто усталость от двух бессонных ночей клонила голову, да тупая боль в плечах требовала покоя. Вот он и прилег.

Не заметил даже, как уснул, обняв Заринку. И ведь давал себе отчет, что вот он, охотник опытный, должен вахту нести. А рядом с нею стало не просто тепло - на душе растеклось что-то такое светлое, что ослепило его на миг, а затем и утянуло в сон.

Просыпался он тяжко. Усталость держала в оковах крепко, а ему было покойно да уютно. И сил не хватало противиться этой неге. Вот ведь с девками всегда так!

Но что-то упорно дергало его за штанину, и от этого охотник раздражался. Это ж надо: только заснул, как тут...

- Тятька, - сквозь сон доносился тоненький голосок, который звал все громче, а штанина ходила все сильнее, - тятька!

Свят вскочил. Огляделся. Выругался тихо, но так лихо, что самому стало стыдно. А дитя, что дергало его за холстину, и вовсе напугалось.

Малец. Это его, помнится, сородичи юродивым считали. А Заринка вот полюбила сразу - старостин сын видел это. И за все дни пути он привык верить подруге. Значится, не юродивое дитя - другое. Не похожее что на тятьку родного, купца предприимчивого, что на братьев-балбесов. Оттого и нелюбимое...

- Чего тебе? - Тихо спросил Свят, укрывая тревожно спящую Зарку от чужих глаз. - Случилось что?

Малец жался к печи, видимо, продрогнув. И охотник уразумел: вокруг, и правда, стало прохладнее. Изморозь ползла не просто по крошечному окну у самой крыши избы. Она, словно живая, перебиралась что на стены, что на пол. И все ближе подбиралась к печи. А за окном, не смотря на явный полдень, - Свят понимал это точно, он не мог так долго спать, - стояла кромешная тьма. Все выло кругом. Кричало. И вопли стихийные пугали мальца:

- Слышишь? - Говорил тот. - Лес поначалу безмолвным был. Затаившимся. А тепериче... не отвечает. Молчит. И голосов егоных мне не разобрать. Все вой ветра да крики вьюги.

Дитя боязливо жалось к печи, стараясь казаться храбрее, но выступавшие на глазах слезы выдавали страх.

- Где мамка? - Спросил у мальца Свят. Он припомнил: то был тот самый мальчуган, что так храбро воровал крошки с их каравая да макал их в мясную подливу. - И отец? Братья?

- Никого нет, - прохныкал мальчуган. - Вышли во двор, чтоб справиться с работой, да так и не вернулись. А тут стужа...

И он указал грязным пальцем на окно, от которого ползла изморозь по стенам.

- Не бойся, - приказал Свят, осторожно расталкивая Заринку. - Ты иди, оденься потеплее. Может статься, что поедешь с нами. Надень вещей поболе, да укутай голову в мамкин платок.

Губы мальца задрожали, но он высоко поднял нос. Кивнул, тут же скрывшись в дальнем углу горницы, где, по-видимому, стоял единственный сундук с нехитрым скарбом.

Свят наскоро соскочил с печи и снова коснулся Зарины. На этот раз не нежно, а сильнее, заставляя ту проснуться:

- Беда приключилась. Знать, Ворожебник настиг нас.

Он вгляделся в глаза Заринки и понял: она уже знала это.

С печи спрыгнули скоро да, намотав на ноги плотные холстины, влезли в высокие сапоги, как отворилась дверь.

На пороге стоял Ворожебник.

Лихой, со взлохмаченной рыжей шевелюрой, весь в снегу, он блестел живыми глазами, в которых плескалась ярость:

- Мальца оставьте. Его семья во дворе. Дремлет в снежном коконе. Если пойдете со мной, отпущу что их, что его самого. Не уйти вам больше...

Он прислонился к косяку двери, и Зарина почему-то ощутила: устал. Вот ведь и сила в нем колдовская, громадная. И все одно: человек остается человеком. Знать, и он не спал двое суток. А, может, и боле того?

Зарка вспомнила их разговор в лесу. Сделала к нему шаг навстречу, останавливая ладонь Свята, что хотел заслонить ее собою, и согласилась:

- Забирай.

Ворожебник бросил вопросительный взгляд на охотника, который снова ухватил девку за рукав, но та откликнулась:

- Больше некуда идти. Дальше - Степь. И в ней мы тоже чужие. Не побежим дальше, домой хочу.

- Вы не вернетесь в Светломесто, - проговорил Ворожебник. - В Камнеград. Нас заждались уж там.

Заринка сделала еще шаг к нему навстречу. Вгляделась в глаза. Пристально, словно бы спрашивая: действительно ли то был не сон? А потом согласилась:

- Камнеград тоже земля родная.

Чародейка мерила палаты шагами. Она чуяла: на сей раз творится нечто дивное, неведанное. И оттого ей было бы спокойнее, окажись Ворожебник рядом. Подле нее. А он все не шел, окаянный. Погнался за юбкой девичьей, которой дела до него - что до любого другого. Да только ведь за такими и гонятся мужики.

И ведь сама позволила ему отлучиться за девкой...

Она в гневе зашипела, ожидая того, другого. И когда он появился на пороге, нетерпеливо спросила: привез?

- Привез, Госпожа, - ответил рунник. - Только...

- Что?! - Она подоспела к слышащему так скоро, что того обдало порывом ледяного ветра.

- Только в доме Гая не нашлось одной из сестер. Я и пытался, и... - рунник остановился, глядя, как меняется лицо Колдуньи, когда он говорил об этом. И он запоздало подумал, что, быть может, и сам не снесет головы от дурных вестей.

- Говори... - обманчиво мягко разрешила Чародейка. - Я хочу знать...

- Снежаны. Я пытался, где она. Матка с Цветаной молчат, и только одна из челяди проговорилась...

- О чем? - Колдунья уже смогла взять под контроль что голос, что силу саму. И теперь казалась тонкой девой, что не может причинить вреда. Если б не служил ей мужик уже с оборот луны, обманулся бы. А так...