Марина Дечко - Ворожея

В самом центре земли святой, окруженный заснеженными камнями, стоял огромный исполин. Лицо резное, строгое. И усы густые спускаются, теряясь в снежной насыпи. Лоб высокий. Глаза...

Из глаз тех сила живая и лилась. И, видно, не смогли его унести с могильника, раз один остался. Потому как Огнедержец в кругу других живет, числом семь.

Нег направился к небожителю. Склонился, коснулся замерзшими пальцами камня старого. И удивился: тот не холоден. Живой словно бы. Значит, боги старые взаправду не покинули земель своих, пусть и говорит Богослав другое...

- Уцелел, - малец радостно улыбнулся, - значит, и мы сможем. С вашей помощью...

Мальчугану хотелось показать покорность, дар отдать. Вот только чем одарить старого бога? Он стал припоминать, что подносили в их селе прежде.

Колосья хлебные с пшеницей отборной - все больше Макоши, что зерно жизни собирает да родит из него душу людскую. И колосьев тех всегда по паре, чтоб жизнь не одинокою была...

Стрибогу - землицы жирной, которую развеять в удовольствие.

Даждьбогу - воды ключевой.

Сварогу...

Вспоминалось туго. Потому как он-то сам и не носил даров, народившись уж после того, как о старых богах забыли. А вот матка названная, Веселина, бывало, рассказывала. Когда байки перед сном заканчивались, а малец еще не спал.

Сварогу, помнится, подкову железную дарили. Да не обычную. Резную. И чем пригожей она была, тем краше потом у кузнецов стальные дары выходили. Уж они-то и по сей день, говорят, бога старого чтят. Как и девки - Макошь...

Огнедержцу же...

Старый бог огонь хранил. Рождал его да отпускал на землю грешную. Чтоб дети его не замерзли, да жар жизни в них самих не угас. И, стало быть, дары для него тоже огнем отправляли. Селяне, что постарше, говорили, будто бы он вмиг мог домчать просьбу к отцу небесному.

Вот только где огонь взять сейчас, зимою? На капище старом, что забыто давно? А ведь и тот, что внутри, откликается с трудом, потому как заперто все. Лишь сила его осталась...

А заручиться помощью небожителя хотелось, потому как помнил Нег и жизнь выкрученную, извращенную, что обитала в нитях темных, и мощь ееную. Ведь верно... огонь жизни? То ж кровь. И, стало быть, если окропить ею саму землю у камня...

Капли крови Негу не жаль. И он отворяет ее перед камнем дивным, роняя несколько алых бусин на снег. Глядит в каменные очи. Но те холодны, недвижны. И сила словно бы есть в них, вот только...

Малец так загляделся, что даже не понял сразу, что сталось. А у руки его, с которой катилась новая бусина, заплясал огонек. Сначала один, затем другой. Третий...

Огневики? Откудова взялись?

Нег склонился перед огненным тельцем, да позволил тому опуститься на ладонь. А ведь не жжется, хоть и огнем правит. И... благословение ли то от Огнедержца?

Огневик дрогнул. Мигнул весь разом. И опустился у бегущей капли. Слизнул ее осторожно, вспыхнул и... еще раз мигнул, став чуть больше.

- Нравится? - Нег удивился. - Поможешь? Я ж нити ищу. Темные. Подскажи, а? А я тебе - еще каплю.

И огонек заскакал. Скользнул с ладони детской, да опустился на снег. Заискрился, уводя за собой. И почти исчез, вернувшись за Негом спустя всего за минуту. Снова моргнул.

- За тобою? Иду!

Нег заторопился.

Помнится, матка сказывала ему про огневиков. Говорила, что живут они у самого Симаргла, уйдя в Туманный Лес детьми неразумными. Не чинят зла, не ждут расправы. Вот только больно охочие до всякого баловства. Но то ж малечи...

И Нег улыбался: как есть, малечи. Даже здесь, среди земли стылой, пытаются выпросить угощение теплое, словно бы на выставе.

Тот камень, под которым покоились нити темные, зиял на земле святой дырою черной. И вновь был не тронут снегом. А ведь его кругом - почти по колено. И пробраться тяжко, да только тут - ни снежинки. Словно бы сам снегопад обходил место гиблое стороной.

Нег вспомнил про слова Ворожебника о том, что и Чародейка нынче путешествует тропами тайными. Верно, торопиться нужно.

Малец зачерпнул силы огненной да окропил ею темную землю. Застонала. Чувствует мощь, что касается ее, а вот устала. И ведь не уговоришь старую, что с добром он пришел. Не скажешь, что унесет он с собою ту гниль, которая заставляет саму почву гноиться, не заживляя раны свежей. Да вот только как справится...

Огневику он отдал еще каплю крови. В благодарность:

- Ты иди, дитя, - Нег кивнул огоньку, что скакал в ладони. - Мне задержаться...

Но тот, казалось, уходить не собирался. А с ним и другие. Сколько? Если считать, то число каждый раз другое выходит, потому как новые торопятся. Голодны? Верно, так. Потому как в Лес ход закрыт. И, стало быть, кровь нежегова для них - единственным угощением.

Торопиться!

Нег отмахнулся рукою от надоедливых огневиков и принялся за дело. Нити тянуться не хотели. И складывались в клубок тяжко, вырываясь. А вот удерживать их на этот раз было почти невозможно. И если так пойдет...

Огневики скакали. Прыгали в ладони с клубком темным, да кровь лизали. Мигали, увеличиваясь. И с каждой каплей, казалось, силы в Неге становилось все меньше. Вот уж и в глазах рябить стало...

Малец отмахивался. Посылал в них сгустки эманации мощной, что еще теплилась в нем вместе с жизнью самой, и те обиженно отбегали. На минуту или того меньше. А затем снова...

Нег, кажется, пытался звать Гая. И ведь разумел, что тот не придет на подмогу: ему еще за другими идти. Значит, сам он должен.

- Пшли! - Кричал он нитям, что ужалить пытались. А ведь они извивались подобно змеям, отчего мальцу становилось еще гаже. Тоже угощенья ждут?

Нег скрутил жирный кукиш у самого камня, из-под которого тянул канаты темные. И такой же - огневикам:

- Вот вам, а не жизни!

Он бы и другое сказал, но....

Отчего-то холодом потянуло резко. Морозом. И метель, что подхватила полы тулупа, рвала кожу нещадно. Верно, то все неспроста, потому как не бывало такого за всю его, нежегову, жизнь. Чтоб вьюга - и за минуту.

Малец чувствовал, как пространство подле него рвется. Искажается, обдавая его сухим спертым воздухом. И так хочется туда, да только...

Вторая дыра, что разорвалась почти за спиной, говорила: нельзя. И если не поторопиться...

Решал Нег скоро. Нити, что собрал, бросал в дыру темную, открывшейся первой, резко. Проход запирал. Оборачивался. Знал ли, кто встанет позади него? Как же, знал. Да только лучше он, чем те, что в избе. Потому как нити он отдал, и, значится, фермуар закончат. Вот только без руны егоной, потому как останется она, знать, на капище старом. Под присмотром самого Огнедержца.

И он упрямо встретил колючий взгляд.

Глава 6.

Чародейка торопилась. Оттого, видно, и не обращала внимания на пространство, что гудело кругом нее. Да и как не гудеть-то?

Катапульты с камнем исполинским вгрызались в прочные, рудого колеру, стены, оставляя в них все большие бреши. Пики нанизывали на острия людскую плоть и стрелы... Да, стрелы нынче уносили больше жизни, чем другое.