Марина Дечко - Знахарка

Яра спрятала дрожавшие ладони за спину и позволила старой знахарке усадить себя на лавку. Постаралась не думать что о страхе, в душе свернувшемся, что о неизвестности, распростертой за сенями избы.

- Вот, - проговорила Крайя, - в дорогу нужно поесть.

Она молча расставляла глиняный посуд на столе, по ходу приговаривая:

- За Анку не беспокойся, поправится она. Долечить девку - малого стоит. Ты все сделала. Помни про лес. Я собрала тебе травы. Отвары положила. Что еще? К Уладе сходи. Дара своего добудись. Тогда уж и отправляйся в путь-дорогу.

Она устало взглянула на Ярославу, которая не поднимала глаз, и обратилась к Дару:

- Коль заступился ты за девку, сердце доброе имеешь. Храни ее как зеницу ока. Оберегай. Увидишь - она лучшая награда из всех, что могли оказаться на твоем пути. Знать, средь небожителей обещаны вы были друг другу.

Старуха молча коснулась оберега, что повязала Дару на руку ворожея, и прошептала:

- Не снимай его, воин. Земля Лесов чтит старых богов. И они щедро делятся с детьми своею силой. То науз старый. Заговоренный. Яра сама его вязала, когда еще не все ведала о даре своем. Только оттого мощи в нем не меньше. А теперь садись.

Ели молча, быстро.

Дар то и дело поглядывал в окно, и Яра понимала: тревожится. Он не говорил ей, с каким зверьем встретился. Да только ощущала ворожея страх, обернувшийся вокруг сердца воина змеей черной. Она скоро встала из-за стола, собирая посуду, но Крайя остановила девку:

- Сама все. Ты иди.

И она помогла Яре накинуть тулуп да платком пуховым волосы укрыть.

А после - нацепила той на шею бусы странные, из дощечек слепленные. И такие же - Дару.

Яра пробежала тонкими пальцами по деревяшкам, и, обнаружив выжженные символы, с удивлением уставилась на старушку:

- То ж руны старые. Запретные. И сила в них, бусах этих, великая чувствуется. Коль прознают...

- Не прознают, - заспешила Крайя, голос до шепота понизив. - Ты береги их, Ярушка. То ж твоя мать должна была сносить. Может, и не лежала бы сейчас в земле сырой, девкой юной туда положенной. Черная воля шла за ней по пятам. Это обманет ее. Тут ты со мной была, я защищала дитя свое. Нынче женой в мужнин дом входишь. И охранять тебя буду не я.

Надел тулуп и Дар - его отдал воину сам Литомир, отпуская знахарку. Мужчина помог Яре влезть в седло, и только тогда сел сам:

- Не бойся за нее, знахарка. Сберегу я твою ворожею.

Яра взглянула на Крайю в последний раз и с силой стукнула кобылу по крутому боку.

Лес больше не казался домом. Видно, знал, что знахарка покидает его, отрекаясь от земли родной. А оттого и обиду таил, пытаясь ухватить девку дурную за растрепавшиеся волосы. Однако ж препятствий не чинил. И с первыми сумерками вывел ворожею с воином к знахарской избе Низкогорья.

Улада не спала. Хоть и вечерело, да только сон ей в руку не шел. Чуяла она, что последние капли жизни покидают старое тело, и ждала Яру. Знала: та придет сегодня.

В дверь кратко постучали, и старая ворожея тихо отворила засов. Выглянула на свежий воздух, да тут же захлопнула дверь перед самым носом степняка:

- Этого не пущу. - И услыхала, как за дубовой завесой утробно прорычали:

- Ты иди, Яра, я обожду.

Дверь снова отворилась, только вошла в нее одна ворожея. Сняла тулуп, и только тут Улада увидала оберег шлюбный, что поверх живота завязан. Старая зашипела, плюясь горькой слюной и загомонила громко:

- Знаешь, за кого пошла-то, дура?

- Знаю, матка. Проклятый он. Видела и душу его, и прошлое. Все знаю.

- Знаешь-то знаешь. Да не все. Погоди ручник снимать! - Оборвала она Яру, когда та попыталась развязать красного колеру поясок, что обвивал живот. - Нельзя тебе сейчас. Носить его станешь и днем и ночью.

- То ж ручник шлюбный...

- Не простой он, - прервала ее старуха. - Крайя вышивала? То-то и оно. Знает свое дело старая дрянь. Вышила на славу. Обережет ручник этот дитя твое.

- Так я ж...

- Непорожняя ты уже, Яра. Семя крепкое зародил в тебе этот степняк. Вот и проросло. Береги его, дочка. Ищет его взор темный, что пронзает и солнца свет, и мрак ночи. Час от часу сильней становится голод, терзающий душу ту гнилую. И сила ее растет. Станет искать он дитяти, и хорошо, что уйдешь ты. Не приходи больше в Земли Лесов. Погибель ждет тебя здесь. И дитя не убережешь...

Яра захлебнулась. Она ухватилась руками за живот, где набирался соками нежный бутон жизни, и в растерянности глянула на Уладу:

- Так скоро?

Ворожея рассердилась:

- Девка-то статная, по-над весен пять в пору вошедшая. Что ж ты хотела? А коль не желала малечу, так не ложилась бы на сенник с вурдалаком своим.

Яра снова ухватилась за живот:

- Не о том я, матка. Малечу хочу, да только нареченного своего не знаю.

Улада махнула рукой:

- А что их знать, мужиков этих. Коль ты к нему с лаской, так и он к тебе с душою. Живой, поди. Как все. Ты вот козу за ухом почешешь, она тебе молока послаще даст. Чем он-то скотины хуже? Ты, главное, Ярушка, с добром к нему. Не гляди, что проклятый . И на его долю немало бед выпало. Придет время, он расскажет тебе обо всем. Пожалей его.

И она усадила Яру за стол, да скоро стала выставлять на него чашки.

- Взвар этот прозреет тебя. Ты, главное, держи глаза распахнутыми, не бойся. Все, что положено увидать, гляди. Не закрывайся ни перед чем. Рок тебе тяжкий выпал. Та только при легкой судьбе нечего и от жизни ждать. А у тебя вот завет есть. Предначертанный. Гляди!

И она протянула Яре чашку, от которой вился густой аромат лесных трав:

- Выпей до дна, Яра. А там и в лес.

И ворожея не ослушалась. Сделала глоток - и тут же почуяла, как горло опалило. И за жаром в животе поднялось другое тепло. Живое. Ищущее и показывающее. Растворяющее пространство, что наокол. И чувства обострились, ожили.

Знахарка покачнулась, не устояв на ногах. И тут же сильные руки старой ворожеи подхватили ее:

- Ты раскрываешь в себе мощь великую, Ярослава. Да только часу мало. Доверяй воину своему, без него теперь не сможешь. Связаны вы. Он удержит. Выдюжит.

А потом Улада увела ее к лесным исполинам, где раздела девку догола, оставив на животе той лишь оберег. Но холод больше не жег молодицину кожу.

Ярослава чуяла, как целебна, что жила в лесу, словно бы почуяла ее. Ожила. Заискрилась под ногами. И потекла по коже, проникая под саму ее суть. Наполняя ворожею силою ...

Яра дернула руку, но тут же остановилась.

"Держи глаза распахнутыми шире", - вспомнила она наказ Улады.

И ворожея открыла глаза.

***

Ворожебник стоял в покоях Госпожи, а под его ногами сияли искры Княжества.

Карта продолжала гореть разноколерным светом, тут и там вспыхивая заново. Конечно, часть огней гасли - те, кого Чародейка забирала на капище, уже не возвращались. И только ему было даровано большее.