Марина Дечко - Знахарка

Княжество Велерада Великого.

В Лесных Землях говаривали, будто Велерад не подчинялся никому, никого не боялся. Не платил дань Униславу Белому и сам брал подать за проход сквозь свои владения.

Шептались, что в Соленой Земле живет особая ворожба. Древняя, как само море, на котором выросли Копи. И что во владениях тех правят другие боги. Да только кто мог знать наверняка?

Яра бросила короткий взгляд на мужа. Он ехал в седле подле нее. Был чуток к любому слову ворожеи и все же... ни разу не прикоснулся к ней после той ночи. Глядел только долго на ее утробу, когда она вернулась от Улады, а потом с сожалением потер виски:

- Не одна ты теперь.

Жалеет? Видно, так. Иначе стал бы укрывать ее теплом ладоней, не делясь им? И ведь ворожея чувствовала смятение воина, ощущала желание. Только вот почему то не находило выхода, Яра не понимала. Стала не мила?

Ярослава не могла усомниться в муже ни на миг. Прибыв к братьям, Дар тут же объявил, что она - не полюбка ему, а жена. И Яра знала, что никто не упрекнет ее, но все же... Она раз за разом пыталась заглянуть в грядущее, чтоб успокоить тревожное сердце, отчего то ныло только горше.

В лагере нареченного кликали Ашаном - Волком, как сказал муж. Имя-назвище, самим Ханом данное. И Яра училась законам степным, называя его как все. Да только забираясь под шкуры шатра, она снова звала его Даром.

Только с каждым днем воин отдалялся от нее. Был неизменно вежлив, спокоен даже, и все ж... холоден. Напуган словно бы. Пытался скрыть страх за заботами что о ней самой, что о войске. Однако чуяла Яра: душе его неспокойно. А почему - знать не могла. Не привык степняк говорить о том, что бередит сердце.

Ворожея глянула по сторонам.

Впереди шел конный отряд из двух десятков воинов. Они несли алые стяги Ашана, украшенные оскаленными пастями волка. Пики с тонкими кусками шелковой материи глядели высоко в небо. И на них, холстинах этих, степнячками были вышиты орнаменты охоронные. Ворожея примечала, как легко подрагивает студеный воздух, разбиваясь о защитный купол алых оберегов. Наговорами, знать, смуглолицые девы сдобрили нитки, ворожбой степной.

За ней, конницей этой, шли в седле они с мужем, да еще с десяток самых преданных степняков, что не пожалеют себя, закрыв от стрелы названного сына Хана.

Позади Яры скакали на вороных лошадях полсотни лучников, способных с расстояния взора попасть врагу в глазницу. И повсюду орнаменты. Повсюду сила ...

Темнело рано.

Иней на ветках блестел от света факелов, что озаряли лес близ Дороги Алтынов. И лошади стали спотыкаться от усталости. Надо бы спешиться, накормить скотину да самим отдохнуть...

Словно бы почуяв усталость Яры, Дар спрыгнул со скакуна.

- Привал, - коротко приказал он. - Поставить шатры, развести огонь!

И тут же степняки расседлали лошадей, принявшись сновать в разные стороны.

Дар подошел к кобыле Яры и помог нареченной спешиться. Целый день в седле, и бремя непорожности берет свое. Ноги ворожеи подогнулись. Ей упасть бы, коль не крепкие ладони мужа.

- Погоди, - приказал он коротко, - позволь мне.

И поднял ее на руки, не дожидаясь ответа ворожеи.

Шатер Ашана уже высился серед широкой поляны, освещенной светом десятка факелов. Нагнувшись, степняк одной рукой откинул прочный полог из медвежьей шкуры, и Яра расслышала, как скрип снега под ногами мужа сменился легким шуршанием сапог о теплый мех. Вторая рука Дара бережно удерживала ворожею, слегка покачивая ее, словно бы младенца. И знахарка чуяла, какая мощь таится под кожей степняка. Понимала дикую силу, которой страшился его скакун.

Дар опустил Ярославу на сухой мех песца, чтоб снять с ее ног сапоги. Бережно размял быстрыми пальцами уставшие стопы, заставив щеки ворожеи покрыться алым румянцем. И задумчиво повел головой:

- Не женская это доля - идти за мужем в поход. Я не скоро вернусь, и тебе бы сидеть в высоких шатрах Степи, да приказывать полонянкам, что снести к вечере. Дитя вот расти в утробе будет, и силы станут уходить с каждым оборотом луны...

- Ты потому уходишь в ночь? - Ярослава перехватила его ладонь и заставила мужа взглянуть ей в лицо. - Потому дожидаешься, пока усну?

- Ухожу? - В недоумении переспросил Дар. - Я думал, ты...

Воин прервался на полуслове и замолк. После того, как он увидел глаза лесного народа в храме, ему стало нестерпимо жаль эту маленькую ворожею, что так отважно его спасала. Она и сама не предполагала, что сотворила для него. Потому как спасением была не только его жизнь.

Спасением стала сама ворожея.

Вот уже три дня ее тепло согревало его в походе. И жизнь, что билась крошечными толчками внутри утробы, нет-нет, да и притягивала взор степняка, когда тот думал, будто Яра не видит.

Там, под тяжелым тулупом, гудела кровь вокруг сильного дитяти. И Дар уже сейчас видел, что дитя это - сын.

Но вина, лежащая на нем за содеянное, не давала ему уснуть.

- Ты понесла, - пояснил он, - в этом - моя провинность. Я не должен был...

Яра не дослушала. Она отвернулась к кожаной стене шатра и подогнула ноги, обхватив колени руками.

- Нужно было остаться в селе, - горько проговорила она. - Я могла вырастить малечу, как растила меня Крайя. И Свят бы дитя в обиду не дал...

Она собиралась сказать что-то еще, но Дар резко развернул ее к себе.

- Вот, значит, что ты подумала?! Не жизнь в твоей утробе - тяжба для меня. А беда, что она несет тебе! Была у меня жена. Степнячка. Жайной звали. Понесла. А потом - степная горячка и остывшие тела. Ее и дочки. И я бы не позволил тебе, коли б мог, но сотворенного не вернуть.

Дар устало опустился на медвежьи шкуры у ног Яры и виновато взглянул на нее, словно ожидая приговора. А она не могла вымолвить ни слова. Долгие годины в седле, да все ночи в шатре она думала, что муж не рад ей. Будто его тяготит слово, данное им в храме. Но теперь ворожея поняла: тяжкая боль грызла его изнутри. Да вина еще.

И она обняла степняка. Обвила тонкими ладошками смуглое лицо и притянула к себе, чтоб у самых губ выдохнуть:

- Не жалей меня. Я справлюсь. Только не покидай больше одну.

И Дар пообещал ей, сдержав слово в ту же ночь.

***

Заря занималась рано.

Всю ночь не стихала буря, и степняки сменялись на постах каждую годину - углядеть что-то в таком мраке и вьюге было почти невозможно. Шквал ветра с такой силой рвал землю, что не раз шатер второго сына Хана едва поспевали вернуть к земле. Стылая, она не хотела принимать в себя крепкие колья, чтоб хоть как-то помочь людям.

Воины жгли костры все больше, боясь замерзнуть. Да только и его, тепла этого, не хватало.

- Ты чуешь? - Дар привстал на локте возле Яры, которая тоже не могла уснуть, и вслушался в темноту. - Неладное. Ворожба творится.

- Как? - Яра прислушалась, и только сейчас поняла, что вьюга говорила женскими голосами. Шептала, звала...