Марина Дечко - Знахарка

И все приговаривал тихо, словно не желая быть услышанным:

- Желтый... угольный... Выжженный?

Лицо его становилось хмурнее с каждой попыткой, и теперь уж простому люду было ясно: барин не находил то, что искал. Знать, оттого-то и воздух в храме становился густым, тягостным. А тот, что в золото одет, оставил последнюю ладонь и, кивнув мыслям собственным, подошел ближе к храмовнику.

Богослав открыл было рот, чтоб поправить барина: дескать, тот не глядел на людей внимательно. Он-то сам слыхал, будто раздевать людину надобно, пятна родимые осматривая. И что отметина может быть всякой - тут и ошибиться недолго. Оттого-то и отправлять того надобно не просто в храм, а в Камнеград, на досмотр и суд праведный... Но вовремя осекся, глубже втянув голову в плечи и мысленно проклиная себя за то платье, что теперь так несуразно гляделось в стенах храма.

- Вот только, - продолжил медноволосый барин, - все ли сельчане собрались на службу? Не забыли ль кого? - Он уперся прямым взором в Богослава, и тот дрожащим голосом ответил:

- Село все собралось на службу. Нет старой Крайи, знахарки нашей. Да Заринки, дочери купца. Свят вот тоже не пришел. Еще люд больной, что по хатам в струпьях черных лежит.

- Покажи их, - приказал барин, и Богослав не посмел противиться. - Чуется мне, метку чертову средь них распознать придется.

***

Зарина с трудом помнила, как оказалась в родительской избе. Усталость после обряда захлестнула ее темной волной, и ей бы не дойти до дома, если бы не Свят.

А как дошла - закрыла глаза. И снова забытье. Только не темное, как в снегу. Другое.

С мыслями-образами, что подсказывало ей сердце. Со Святом. С объятиями егоными, в которых ей так тепло было, с шепотом нежным. И ей бы не покидать этой сладкой полудремы, да только сны кончаются. И этот вот скончился...

Заринка нехотя открыла глаза и поняла, что лежит она под образами. На лавке своей, льняными простынями устланной. Где-то в сенях хлопочет матка - Зара привыкла к ее шагам, немного шумным, гулким. А рука вот ее покоится в другой. Теплой. Святовой.

- Свят!

- Тише! - Приказал ей старостин сын. - Видел. Все видел. Не расскажу никому. Ты батьку с Нежегом спасла. Жар сошел.

- Надолго ли... - отозвалась Зара. - Я ведь не умею ничего. Просто, говорят, в семье нашей были когда-то шептуны, вот я и попробовала. То ж Улада, низкогорская знахарка, надоумила...

- Тише, - снова угомонил ее Свят. - Не нужно никому знать об этом. Даже матке твоей. Богослав который день службы поет, да поклоны в землю сыпет. Младенчиков раздевать стали. Черные метки ищут.

- Метки?

- Да, Зара. Храмовник говорит, Мор не приходит один. Нежить ведет за собой. Колдунов да колдуний. Ведьмаков.

- Ворожебников, - тихо проговорила Зара.

- Это раньше - ворожебников, - поправил ее Свят. - А нынче - колдунов. И упаси тебя Пряха Небесная рассказать кому о своем даре.

- Не скажу я, - отозвалась Зара, с трудом приподнимаясь на локте.

- И я не скажу, - отозвался Свят. - Тогда и не бойся ничего.

- А что младенчики?

- Да пока только девки Брячислава да Витигоста разродились. У покойного Доброжира баба должна была принести. Только вот, думается мне, что Богослав, коль не найдет меток среди малеч, пойдет на поиски по селу. А там пойди прознай, что за метку сочтет. Сама знаешь, и у меня пятно родимое на спине сидит. Да и у кого нет?

- Бог с ним, - испугалась Заринка, - может, не совсем сдурел?

Свят явно собирался ответить Заре, как в дверь застучали.

Сначала тихо, потом все сильнее и сильнее. А когда матка Зары пошла отпирать, на порог ввалился храмовник в окружении крестящихся селян.

- Отойди от нее, Свят, - Богослав говорил осторожно, зная норов старостиного сына. Помнил, как тот заступился перед батькой за Ярославу, а потому и гнева боялся. - Из самого Камнеграда барин пожаловал. Говорит, в одной из баб - Зарине или Крайе - может быть метка чертова. В избе голиковой хочет их оглядеть.

Зара перевела удивленный взгляд с Богослава на Свята и поняла, что тот не может совладать с собой. Лицо охотника раскраснелось, а кулаки сжались так сильно, что девка была готова поклясться, как слышала хруст кости.

- Оставь, - прошептала она, нежно проведя ладонью по сжатым кулакам. - Оставь его.

И она попыталась сесть на лавке, отчего в голове замутилось, а к горлу подступил науз дурноты.

А в это время Богослав прошел вглубь горницы да огляделся по сторонам, пытаясь отыскать верные признаки ворожбы.

- Чем лекуешь батьку? - Стал допытываться храмовник. - Что на холстинах?

- Отвары целебные, их дала мне Крайя.

- Крайя нынче тако ж заперта в избе Голика. Хата та пустует давно. И наокол избы - селяне с вилами да сохами. Видал я только что Веселину. Говорит, после того, как ты к ней пришла, Нежег с Литомиром окрияли. Жар скинули.

Свят взметнулся к храмовнику и ухватил его за шиворот с такой силой, что из того чуть дух не вылетел. А селяне, что завалились в избу вслед за Богославом, вскинули нехитрое оружие, принесенное с хлевов.

И матка Зары, охнув, закрыла лицо руками да опустилась безмолвно на лавку мужа, что уж и глаза приоткрывать стал.

Но Зарина не позволила Святу ругаться с храмовником:

- Чего ты хочешь, Богослав?

- Ты отправишься со мной в избу к Крайе. А после будешь досмотрена. Не я - сам барин искать станет. Уж он, из Камнеграда прибывший, толк в метках ведает, не даст неправому делу свершиться. Коль найдем чертову отметину - суд в Камнеграде. А нет - воля твоя, ступай себе с миром.

И Зара согласилась:

- Будь по-твоему, Богослав. Нет у меня чертовых меток, не ведьма я. А потому и пойду за тобой. Только не тяни с досмотром, видишь, батькина хворь совсем матку измотала. Не справится она без меня.

И храмовник кивнул, протягивая Заре тулуп:

- Одевайся, - и с боязливостью глянул на Свята, бережно отведя мощные кулаки от своего лица:

- Не дури, старостин сын. А то ведь по-разному можно разуметь твой поступок.

И он подхватил Зару за локоть, выпроваживая ее из избы под тихое завывание матки.

***

В избе Голика было холодно.

Стоявшая на окраине Светломеста, эта хата давно осиротела, потеряла хозяина по-над пару зим назад, когда старый Голик, что схоронил в суровую зиму свою семью, наконец, и сам отошел.

А изба нынче не хотела привыкать к чужакам, была недружелюбна к суете да говору людскому.

Тут и там сквозь расщелины дерева в дом врывались сквозняки, и Зара ежилась каждый раз, когда студеный ветер добирался подола. Подбирала ноги под себя, устраиваясь на обветшавшей лавке, да прятала ладони в тулуп, что успела накинуть поверх сарафана.

И только Крайя словно бы не чувствовала холода. Подобная раненному зверю, она была собрана и внимательна, стояла ровно, готовая в любой момент дать отпор.