Марина Дечко - Знахарка

На карту упали семь рун костяных. Любимых, во всем послушных хозяйке.

Легли узором чудным.

А ведь узор тот правилен, красив даже, однако ж есть в нем что-то, что заставляет глаз спотыкаться. И мысли ломаются друг о друга...

В голове расклада - Обман.

И от него, меченного травой дурманной, тянутся вниз другие дощечки-позвонки.

Время.

Сила. Силы много. И слетается она меж собой, заставляя дощечки дрожать. А кости подпрыгивают. И одна из них горит светом червонным, ярким. Другая - изморозью болотной отдает.

Сплетаются меж собой, касаясь лучами Перевертыша. И всегда-то казалось Чародейке, что руна эта - ее. Потому как мощью она была напитана редкостной, в зверя огненно-рыжего переворачивалась.

А теперь вот взгляд Пламены вновь споткнулся о дивный знак, придуманный ею самой. Перевертыш - то не просто оборотень. То сила, что может принимать другие обличья.

Меняться. Расти. И...

Дальше - снова Обман, на заеме замешанный. И Обман тот меняет весь расклад.

Разнопутье.

Пустота.

Взгляд Колдуньи заметался по рунам, обновляя в памяти расклад.

Руна обмана. Пламена думала, будто бы это она сотворила его. Обманула Симаргла, гадюшницею в мир живых возвратившись.

Мужу честь по чести долг отдала, а тут...

Не уразумела Чародейка, что обман тот не ее рук дела мог быть. И тогда все складывалось иначе.

Если все ж не ошиблась она тогда, подумав, что воеводова девка понесла от Ярополка... Как казнила его, кровь степная остыла, а со стылой крови, другим богам принадлежащей, спросу мало.

Да вот Марка-то исчезла из Каменного Города.

И дитя ее мужа сгинуло...

Искала их Пламена. Одному Огнедержцу известно, как глядела. Уж и кровь лила на землю капищенскую, и жертвы Симарглу несла - а все одно старые боги молчали о девке.

Молчали и люди.

Словно бы и не было никогда что самого воеводы, что полюбки егоной. Сына мужниного тоже, стало быть, не видали. Что жил он в горелом воеводстве, слыхивали. А куда делся - знать, сгинул разом со всеми.

И ведь Колдунья могла бы поверить в то, что померла девка брюхатая. И что малец мужнин рассыпался пеплом по горелой земле.

Да только чутье говорило об ином. И кровь Элбарса. А, стало быть, сила мощная укрыла тех от глаз Чародейки. Значит, и нынче они под защитой мощи той.

Да только и сама Пламена уж не та, что раньше. Нынче сам Симаргл не в силах забрать ее в Туманный Лес.

И тогда старые кости говорили с ней не о ней самой, а о беглецах. Значит, с даром они пришли в мир старых богов. И коль так, сила эта - Пламена точно знала - поглотит ее. Если, конечно, Чародейка не справится с ней раньше.

Мысли гремели в голове с гулом крови.

Думай, думай, думай!

Пламена обошла все Княжество, все земли от Пограничья до соленой кромки. И нигде - Чародейк а могла поклясться своею кровью - нигде она не нашла и следа что ярополкового дитяти, что сына ее мужа.

Знать, в разных краях они. Да только и по одному сыскать можно...

Марка вот далеко не могла уйти. Да и что с нее возьмешь, с брюхатой? Коль и укрылась где, а все одно проклен ее темный нашел - в этом Пламена не сомневалась. И, стало быть, нет уж девки дурной средь живых. Только дитя.

Найти бы старые кости, они б заговорили с Чародейкой.

Пламена снова задумалась.

Она обошла капища одно за другим. И все молчали. Земля что мертвая, и никак не хотела покоряться. Нет, большей частью она говорила с Колдуньей, отвечая на вопросы той. Да только в тот раз...

Мысли запорхали, заискрились.

Пламене вспомнилось вдруг, как еще поначалу поры льда и снега она снова вернулась на старое капище Светломеста. Что искала? Даже не понималось. Вело чутье ее.

И земля ведь не то чтобы молчала, даже уговаривала ее: "Мол, хозяйка, нет тут того, что ищешь". И ведь она поверила. Раз и другой. И третий.

А чутье все выло.

Страдало, словно бы от невыполненного дела.

И снова вело ее.

А ведь настораживало Чародейку то, что не спокойно. Помнится, в последний раз она даже порвала людей со злости. Ну, как людей...

Одного - перевертыша степного. Оставила подыхать на снегу.

Девку до смерти загрызла. И другую - туда же. Оставила едва живой. Выживет - пусть, а нет...

Степняков пришлых с десяток перегрызла.

И ведь кружила по-над молчаливыми холмиками, раз за разом говоря с костьми старыми. И те отвечали ей: "Не те, что ты ищешь".

А ведь не подумалось ей тогда, что лежать брюхатая баба может не подле других. Не под холмом из земли стылой. А наособице, в могиле скромной, словно бы собака.

И тогда нужно вернуться, чтоб...

- Ворожебник! - Она звала рыжего громко, раздраженно. И, когда тот появился в покоях, отрезала: - Вели запрягать сани!

Свят и сам не верил, что у него получится.

Он, простой сельский охотник, старостин сын, и подумать не мог, что окажется однажды песеред палат каменных, воровато оглядываясь по сторонам. И ведь не за чужим пришел. Да только и не за своим...

Девке соседской помочь, все ж навязанными друг другу были...

Вот и сговорины их отцы справили. И ведь ничего, что не случилось. Старые боги все одно помнят о заветах, отцами данных. И негоже отказатья от девки в час лихой. Ей-то нынче и помочь некому...

А потому и стоял Святослав посеред высокого терема барина в надежде обмануть того. И понимал ведь, что, коль не случится ему удача, его и самого спалят на костре Камнеграда. Предупреждение вот батькино в ушах гремело, что исход той затеи - один.

И тогда Заринку спасти будет совсем некому. А он не мог дать девку в обиду. Потому как батька той - на лавке, Струпным Мором побитый. Весь Камнеград пылает. А, значится, не будет никому дела до нее, селянки простой.

И ведь не поверит никто в то, что не сама в хоромы богатые пошла. Барин к себе забрал? Так, видно, согласилась на то. Девки нынче не те, что раньше. Честь не берегут, барскую шубу завидев.

А потому и не заступится никто. И можно было бы идти к самим боярам высоким, челом в землю бить, да что с того будет Заринке, коль ни один мужик ее в нареченные не возьмет после стыда такого?

Вот и в Светломесто воротиться нельзя - это Свят понимал явно. Придется им затеряться в Пограничных Землях. На время, не на зиму. Чтоб позабылось-поутихло все. А там вернутся, коль мирно будет. А коль нет...

Свят не знал, что будет с ним дальше. Только и обратного хода совершить не мог.

А потому, подхватив широкий чан с водой горячей, снес ее в покои Зарины. Девка едва не взвизгнула с неожиданности. Он только и успел кивнуть: мол, собирайся.

И схватил в руку бус драгоценных, что россыпью на столе. А ведь раньше, если б кто сказал, что станет вором он, Свят бы отрезал тому язык. Да только что нынче делать им с Заринкой, когда в дороге алтыны нужны? И тех, что у него остались, едва хватит на оборот луны.