Сара Шмитт - Эта прекрасная смерть (ЛП)

— Этого никогда не случится. Неважно, сколько времени пройдёт, или через сколько её лицо начнёт стираться из твоей памяти, оно, — я указываю ему на грудь, где сердце, — оно её не забудет никогда. Она всегда будет в нём. Она — часть тебя. Она — часть нас обоих.

— Как несправедливо! — кричит он, ударяя руль. — Отстой.

Я киваю.

— Да, это несправедливо. И ты прав. Это полный отстой.

— Но мы привыкнем, да? — горько произносит он.

Тщательно обдумываю ответ. Наконец, вздохнув, говорю:

— Нет. Я не думаю, что когда-нибудь мы сможем привыкнуть. Я так и не смогла оправиться после смерти бабули, а она была пожилой. Но однажды, со временем, мы научимся жить с этим.

— Надеюсь. Не думаю, что смогу вечно жить с этой болью, — Дэниел вытирает глаза рукавом. — Тебе лучше идти. Твои родители уже подглядывают за нами через занавески.

— С тобой всё будет в порядке?

— Да. Со мной всё будет в порядке. Просто пообещай, что не бросишь меня завтра. Без тебя я не выдержу.

Протягиваю руку. Он медленно протягивает свою.

— Договорились.

После короткого объятия я выбираюсь из машины и быстро поднимаюсь по лужайке к ярко освещённому крыльцу своего дома.

— Я дома! — кричу, бросая сумку и куртку на пол. От запаха маминого фирменного цыплёнка в кисло-сладком соусе слюнки текут, и я направляюсь прямиком в кухню, где вижу родителей, которые сидят голова к голове и плачут. — Что происходит?

— Ужин готов, — произносит мама, вытирая глаза. Она берёт тарелку жареного риса и идёт в гостиную.

— Что происходит? — повторяю вопрос. — Мы никогда здесь не едим.

— Мы просто подумали, так будет лучше, — отвечает папа, обмениваясь с мамой загадочными взглядами. Фуф. Неужели все родители думают, что детей так легко обмануть? Что-то случилось, и что-то мне подсказывает, что совсем скоро я это выясню. Мои деньги или новость об их разводе. Боже, а если они спросят меня, с кем я хочу жить? Как мне такое решать?

Стол сервирован на троих. В дополнение к цыплёнку и рису на тарелке уже лежат крабовые рангуны и яичный рулет из моего любимого китайского ресторана.

— Кто-то постарался, — отмечаю я, садясь на стул и разворачивая палочки. Тянусь через стол и наливаю кружку чая.

— Папа помогал, — говорит мама, и я чуть не роняю чайник.

— Серьёзно?

Папа не знает даже, как управляться с игрушечной посудой, не говоря уже о настоящей.

При виде моего удивления папа принимает оскорблённый вид.

— К твоему сведению, я могу нарезать цыплёнка и открыть пакет с замороженными овощами. Кроме того, как думаешь, кто выбирал, что заказать?

Улыбаюсь, и, кажется, в первый раз за долгое время чувствую себя хорошо. В смысле, я всё ещё грущу из-за Мадлен, но я уже давно не чувствовала себя дома в безопасности. Интересно, сколько это продлится?

— Может, мне следует чаще ужинать дома.

Родители садятся, и начинается передача тарелок. Только я собираюсь откусить от яичного рулета, как папа прочищает горло.

— ЭрДжей, может, сейчас не самый подходящий момент, но мы должны тебе кое-что сказать.

О нет. Вот оно. Они разводятся. Преуменьшение говорить, что сейчас не самый подходящий момент. Медленно кладу еду на тарелку и вытираю руки.

— Что?

Отвечает мама.

— Я должна признаться, — она почти плачет. — Несколько месяцев назад я совершила ошибку. Как ты знаешь, в этом районе с недвижимость дела обстоят плохо. Твой папа работал очень много, чтобы компенсировать разницу. Я пыталась закрыть сделку, чтобы договориться о трансферах для новой фабрики, открывающейся на юге. После встречи я остановилась выпить и встретилась со старым другом. Одно привело к другому…

Она не смотрит на меня, и я вижу стыд на её лице.

— Я уже знаю.

Родители удивлённо смотрят на меня.

— Откуда? — спрашивает мама.

— Фелисити.

Папа кладёт вилку.

— Поэтому ты снова начала с ней общаться?

Киваю.

— Она сказала, что расскажет всем о маме и её…, — не хочу говорить это слово.

— О моём? — уточняет мама.

— Романе, — отвечаю, опуская голову. Вот. Всё сказано.

Мама так резко вскакивает со стула, что он с грохотом опрокидывается. Она подходит ко мне и обнимает так, что я едва могу дышать.

— Ты должна была сказать мне, — она шепчет, перебирая мои волосы.

— Я не хотела быть причиной вашего с папой развода. Но теперь вы разводитесь, и это не имеет никакого значения, а я потеряла столько времени с ними, хотя могла провести его с Мадлен.

— Мы не разводимся, — тихо произносит папа.

Отстраняюсь от мамы и смотрю на него.

— Нет?

Он качает головой.

— Мама сразу пришла ко мне и во всём призналась. Мы ходим к психологу, чтобы проработать это.

— Подожди, так ты знал? — уточняю. — Ты рассказала ему?

— Конечно.

Кажется, она больше расстроилась, что я думала, что она лгала папе, чем от того, что я всё знала.

Папа наклоняется вперёд.

— Судя по тому, что ты предприняла, чтобы защитить маму и меня, у меня складывается впечатление, что ситуация видится тебе хуже, чем есть на самом деле.

— Фелисити сказала, что у тебя давний роман с каким-то мужчиной. Она никогда не говорила, кто это, говорила, что это возмутительно.

— Фелисити солгала, — отвечает мама. — Я изменила твоему отцу, но только один раз, и это был лишь поцелуй. Я бы даже не назвала это романом. Скорее неосторожностью.

— Тогда почему она…

— Потому что это был её отец, — поясняет мама, поднимая стул. — Мы с ним учились вместе в старших классах. Я рассказала ему о сделке, которую надеялась заключить, и он упомянул, что его компания собирается привлечь новых управляющих. Он предложил мне эксклюзивный контракт, чтобы я представляла его новых сотрудников, когда они будут искать новые дома. С двумя этими контрактами я снова окажусь на вершине, а твоему отцу не придётся брать так много смен.

— О, — всё, что мне удаётся выдавить. После стольких месяцев с самыми худшими мыслями о маме и стольким временем, потраченным с Фелисити вместо Мадлен и Дэниела, облегчение просто невероятное. — Тогда в честь чего семейное собрание?

— В честь этого, — отвечает мама. — Как сказал папа, мы ходим к психологу, работая над тем, чтобы вернуть доверие, которое мы потеряли. Последним шагом было признаться во всём тебе, чтобы между нами больше не было секретов.

— Значит, вы вместе? — мама и папа кивают. — Что ж, сегодня произошли два хороших события.

— Какое второе? — интересуется папа, подкалывая вилкой кусочек цыплёнка, покрытый соусом.

Пока мы едим, я рассказываю о нашем с Дэниелом визите в больницу. Однако я не упоминаю женщину и её сына. Возможно, однажды, но сейчас я понимаю, что это не моя история, чтобы рассказывать.

Мы уносим тарелки, и раздаётся звонок в дверь. Мы в замешательстве смотрим друг на друга.