Сара Шмитт - Эта прекрасная смерть (ЛП)

— Моя лучшая подруга, Мадлен, умерла несколько дней назад. Большую часть последних лет она провела в больнице. Мы с Дэниелом, парнем Мадлен, не захотели быть со всеми на похоронах. Мы хотели сделать что-то, что понравилось бы Мадлен, — прерываюсь, чтобы перевести дыхание.

— Она здесь лечилась? — спрашивает женщина.

Качаю головой.

— Она лечилась в детской больнице. Мы хотели пойти туда, но там находятся дети, которые до сих пор продолжают бороться. Мы не хотели отнять у них хотя бы капельку надежды, напомнив, что Мадлен проиграла свою битву.

— Весьма дальновидно.

Усаживаюсь поудобнее и делаю глоток.

— Нам просто необходимо было что-то сделать. Когда мы пошли в кофейню, то бариста сообщила, что её парень работает здесь медбратом, и вот мы здесь.

— Как нам повезло, — констатирует женщина.

Некоторое время мы молчим, погружённые каждая в свои мысли, когда вдруг она спрашивает:

— Ваша подруга боролась до самого конца?

— Простите? — удивлённо переспрашиваю.

— Не хотела показаться грубой. Просто хотелось спросить, она до конца продолжала искать лечение?

Разум подсказывает мне воспринять слова как оскорбление. Но я не думаю, что она бестактна. В любом случае, её слова заставляют думать, что на самом деле она хотела спросить не это.

— Хм, нет. Думаю, нет. Ей сделали пересадку костного мозга. Она пробовала экспериментальное лечение, но и оно не сработало. В общем, она остановилась. Она говорила всем, что хочет насладиться оставшимся временем. Она не хотела провести жизнь, прикованной к приборам.

Смотрю на её сына. Не могу поверить, что только что сказала такое.

— Простите, — произношу, практически сползая со стула.

Она и бровью не повела.

— На это требуется огромное мужество, — в её голосе слышится восхищение.

— Именно, — соглашаюсь. — Она самый храбрый человек из всех, кого я знаю. Мадлен хотела жить свою жизнь, а не просто существовать. Она верила, что есть что-то большее. Что-то лучшее. Думаю, было легче, потому что она успела попрощаться. Сделать всё, что в её силах в каждую оставшуюся секунду. В результате, она больше боялась прожить жизнь, которую не стоит вспоминать.

Женщина задумчиво кивает.

— Мы думаем, точнее я говорю отцу Джеймса, что пришло время его отпустить. Жаль, что его сейчас здесь нет, вы бы рассказали ему мысли вашей подруги о смерти. Что более важно, мне хотелось бы, чтобы он узнал её взгляды на жизнь.

— Нелегко отпустить того, кого любишь.

— Он наш единственный ребёнок, — говорит она. — Если он умрёт, то кто мы?

Гудение в голове становится настойчивым. Не знаю, как долго ещё смогу его вынести. Пытаюсь сконцентрироваться на том, что сказала бы Мадлен, если бы сейчас находилась здесь.

— Вы это всё ещё вы. Даже если у вас было не так много времени, как вы хотели, вы всё равно обладали счастьем знать его, — смотрю на Джеймса, — я не могу сказать вам, что делать. Я даже не знаю, что делала бы, если бы оказалась на месте Мадлен, но могу сказать, что когда она ушла, в тот самый момент, когда она прекратила земное существование, она получила спокойствие. И я знаю, что она поступила правильно. Она прожила жизнь на своих условиях.

— Тогда что делать нам? — спрашивает женщина, глазами умоляя дать ей мудрый величественный ответ.

Она с ума сошла? Какого чёрта она делает, спрашивая совета у меня? Мне семнадцать. Я даже не знаю, что надену завтра. Так что я говорю единственное, что могу.

— Сегодня, когда мы уходили с кладбища, то понятия не имели, что будем делать. Мы думали о том, что сделала бы Мадлен. Теперь я постоянно задаю себе этот вопрос. Может, вам и вашему мужу стоит задать тот же вопрос себе: чего бы хотел от вас Джеймс?

Она отворачивается и смотрит из окна. На голубом небе полно белых пушистых облаков, закрывающих лучи солнца. Спустя мгновение тучи расступаются, и поток солнечного света окутывает её лицо. Замечаю, как она выпрямилась и делает глубокий вдох.

— Спасибо, — произносит она, по-прежнему глядя на небо. — Ваши слова — это именно то, что я хотела услышать сегодня.

Она поворачивается и берёт мою руку.

— Огромное вам спасибо. Вы словно ангел.

— Нет, — говорю с грустным смешком. — Я самый далёкий от ангела человек из всех, кого вы встречали.

Но я испытываю невероятное удовлетворение, когда поднимаюсь, и гудение исчезает.

— Я ничего не сделала. Просто принесла кофе.

Она улыбается, хоть и грустно, но всё же с толикой надежды.

— Вы сделали намного больше, чем это. В вас есть мудрость.

Смеюсь, несмотря на ситуацию.

— Пожалуй, вы должны сказать это моим родителям.

— Уверена, они уже знают.

После этого солнце заходит за тучи, и в комнате темнеет. Наш момент завершён. Мы обе не знаем, что сказать. Я выхожу из палаты с тележкой в придачу, и стоит мне только закрыть дверь, как я слышу её сдавленные рыдания и её слова Джеймсу, что она очень сильно его любит.

Неужели это то, через что каждый раз проходили мама и папа Мадлен, снова и снова провожая её в больницу? Достаю телефон и набираю один из немногих номеров, которые знаю наизусть.

— Мам. Что вы с папой делаете вечером?

ГЛАВА 36

Двадцать миль домой длятся целую вечность.

— Уверена, что не хочешь побыть со мной ещё немного? — уточняет Дэниел, когда мы подъезжаем к моему дому. Слышу грусть в его голосе, и как бы сильно мне не хотелось утешить его, я понимаю, время — единственное, что может помочь. Кроме того, у меня есть собственные дела.

Качаю головой.

— Мне на самом деле надо провести время с родителями. Ты же знаешь, как они опекают меня с тех пор, как…

Дэниел понимает. Его родители ведут себя также; наверно, поэтому он не хочет ехать домой. Он терпеть не может, когда они так заботятся о нём. Но после встречи с мамой Джеймса, я могу их понять. В подобных ситуациях родители чувствуют себя такими же беспомощными, как и мы.

— Слушай, давай утром встретимся за кофе. Сомневаюсь, что кого-то будет волновать, если мы забьём на школу.

— Хорошо, — неохотно соглашается он. — Кофе утром. Заеду за тобой.

Наклоняюсь к нему и целую в щёку.

— Тогда увидимся.

Тянусь к ручке и собираюсь выйти из машины, но он хватает меня за руку. Смотрю сначала на руку, потом на его лицо.

— Дэниел, в чём дело?

Слёзы текут по его щекам.

— Я не хочу ложиться спасть, — плачет он. Поворачиваюсь, чтобы обнять его.

— Шшш, — произношу, пытаясь успокоить его. — Сколько времени?

— Не сплю? — уточняет он, головой утыкаясь мне в плечо, звук выходит приглушённым. Я киваю. — Как она умерла. Ну то есть я дремал, когда больше не мог сдержаться, но ночью…, — его голос прерывается. — Боюсь, что начну забывать её.

Заставляю его посмотреть мне в глаза.