Делия Росси - Служанка

— Да вот, милостивый дан, в подвал припасы относили, — низко поклонившись, напевно произнесла Златка.

— Вы что, не слышали приказ лорда Крона? — спросил имперец. Его бесцветные брови сошлись на переносице, и мне стало не по себе.

— Дак ведь работу же никто не отменял, дан дознаватель, — заискивающе улыбнулась Златка. — Вот и приходится изворачиваться.

— А что это подруга твоя молчит все?

Имперец посмотрел на меня, и в глазах его что-то блеснуло. Я знала этот блеск. Ничего хорошего он не сулил.

— Немая она, милостивый дан, — пояснила Златка. — Не может говорить.

Ладонь ее, что мою руку сжимала, стала влажной.

— А с головой у нее что? Откуда рана?

— С головой? — переспросила Златка. — А, дак это… Упала она, ударилась, вот к лекарю идем.

Подруга попыталась подняться на ступеньку, но проход преградила затянутая в черное рука.

— Не нужно так торопиться, — тихо сказал дознаватель. — Значит, упала, говоришь? — подошел он ко мне и двумя пальцами приподнял мой подбородок. — Занятно. А кровь-то давно запеклась.

Он пристально посмотрел мне в глаза и уже совсем другим тоном сказал:

— Иди за мной. Расскажешь, где упала.

Имперец ухватил меня за руку и потянул вверх, заставляя подняться по лестнице.

— Дан дознаватель, дак она же немая! — снизу выкрикнула Златка.

— Ничего, у нас и немые разговаривают, — тонкие бескровные губы искривила неприятная усмешка, от которой у меня внутри все окаменело. Знала я эти разговоры. Насмотрелась-наслушалась, пока в тюрьме сидела. С простолюдинами дознаватели не церемонились. Если благородных пытать опасались, то крестьян никто не жалел. «Дыба всем языки развязывает, даже безъязыким», — любил повторять дан Збежич.

Я оглянулась на Златку и попыталась мысль передать, чтобы та к арну бежала. Не знаю, поняла подруга или нет, только кивнула она и на меня с испугом посмотрела.

— Иди-иди, — ощутимо толкнул в бок дознаватель. — Не задерживайся.

Он впихнул меня в дом, провел по коридору первого этажа и открыл кабинет дана Кражича.

— Проходи, побеседуем, — в бесстрастном прежде голосе послышалось предвкушение, от которого у меня мурашки по спине побежали. И так ярко былое вспомнилось, допросы бесчисленные и холод темницы, тюремная вонь и звон кандалов…

— Итак, — усевшись за стол, за которым еще совсем недавно я разбирала учетные книги, дознаватель сложил тонкие, похожие на женские пальцы домиком и уставился на меня стылым взглядом. — Ты немая, — задумчиво сказал имперец.

Я осторожно кивнула, постаравшись придать себе глуповатый вид.

— С рождения? — последовал следующий вопрос.

Я снова кивнула, но, видимо, сделала это недостаточно быстро, и дознаватель мигом учуял неправду. Их ведь в Иреброге учили ложь распознавать.

— Уверена? — вкрадчиво уточнил он.

Я торопливо замотала головой, не сомневаясь, что выгляжу полной дурой.

— Что ты думаешь об арне? — последовал неожиданный вопрос, и я, забывшись, вскинула глаза и тут же попала в капкан чужого взгляда. — Он никогда не подстрекал народ против императора? Может, говорил что-нибудь худое о нашем правителе?

Я развела руками, показывая, что ничего не знаю.

— Только не надо мне тут невинность изображать. Чтобы слуги да не подслушивали?

Я опустила голову, не желая отвечать.

Дознаватель медленно поднялся из-за стола, подошел и остановился у меня за спиной. Я даже дыхание его почувствовала на затылке.

— Не лги, — тихо прошептал имперец, и его рука оказалась у меня на шее. — Я знаю, ты что-то видела. Чувствую.

Я попыталась отодвинуться, но хватка усилилась.

— Не противься мне, — голос зазвучал властно, с нажимом, а у меня к горлу тошнота подкатила. — Я ведь, если захочу, могу тебя одним пальцем уничтожить.

Я дернулась, но дознаватель держал крепко.

— Тебе нужно всего лишь кивнуть, — убеждал меня имперец, и его дыхание коснулось оголенной шеи, вызвав отвращение. — Так что, говорил арн речи неподобающие? Может, с управляющим своим обсуждал, как правителя свергнуть?

Холодные пальцы прошлись по шее, спустились на воротник и остановились, а у меня внутри все обмерло.

— Так-так, а это что? — нащупав приколотую к платью иглу, спросил дознаватель.

Он вытащил ее, развернул меня к себе и навис, разглядывая с холодным любопытством.

Я попыталась сделать лицо поглупее и показала, что игла нужна для шитья.

— Да? — прошипел имперец. — Помнится, давеча я у лорда Крона одну вышивку видел, обережную. И была она весьма странной, на оборванном лоскуте шитой. И символы на ней необычные вились, запретные.

Он резко сжал мою шею и прошипел:

— Твоих рук дело? Отвечай!

Я замотала головой.

— Не хочешь по-хорошему?

Ледяные пальцы впились в кожу ногтями. Воздуха стало меньше, я хватала его ртом и никак не могла вздохнуть. В глазах стало темнеть…

— Что здесь происходит? — голос арна прозвучал так неожиданно, что руки на моей шее дернулись и тут же ослабили хватку.

— Да вот, ваше сиятельство, пытаюсь узнать, где служанка была, когда вас отравить пытались.

Тон дознавателя изменился, стал смиренным и чуточку заискивающим.

— Эту? Допросить? — пренебрежительно хмыкнул арн. Он подошел ближе, остановился напротив и устало махнул рукой. — Можете отпустить убогую, она ничего не знает. Да и умом ее Аэст обидел, даже если бы что и знала, все равно бы забыла.

Он кивнул, приказывая имперцу меня отпустить, и сказал:

— Иди на кухню. Там работы непочатый край, а ты тут прохлаждаешься.

Лорд Штефан глядел сумрачно, как-то мимо, словно бы ему противно было на меня смотреть. Сердце больно сжалось. Правильно. Что для него какая-то служанка! Он даже имени моего не помнит, слышала я, как он дану Кражичу «этой девчонкой» меня называл.

— Ну? Чего застыла? — грубо спросил арн. — Бегом отсюда!

Я сорвалась с места. Меня душили слезы, но я не могла допустить, чтобы мою боль увидели.

— Я ж говорю, убогая, — хмыкнул граф и обратился к дознавателю: — Дан Зданич, у меня к вам одно дельце есть…

Продолжения фразы я не услышала. Дверь за мной закрылась, и я побрела по коридору, не зная, радоваться приходу арна или огорчаться тому безразличию, что в глазах его застыло.

«Возьми себя в руки, Элиния, — впервые за два года я вернулась к своему настоящему имени. — Вспомни о гордости. Пусть сейчас ты простая служанка, но в твоих жилах течет благородная кровь. Не стоит унижаться и мечтать о мужчине, который на тебя даже не смотрит!»

Не сказать, чтобы это внушение помогло унять боль, но хотя бы плакать я перестала.

— О, Илинка, а ты откуда такая растрепанная?

Голос Микошки заставил меня отвлечься от невеселых мыслей. Старик загородил дорогу и прищурился, разглядывая мое зареванное лицо.