Джу Ли - Инстинкт свободы

В глубине души жила надежда, что сюда примчится спаситель на вороном племенном жеребце, но время шло, а рыцарь, очевидно, задерживался. Хьюго тоже не мог подняться на поверхность. Свет луны спалил бы его глаза, и терр сразу бы стал счастливым обладателем двух обездвиженных тел.

Парень подошел к массивному буку и, скинув меня с плеча, грубо впечатал в ствол дерева. Я сжала зубы. Только бы не закричать. Боль была невыносимой. Множество сучков впились в кожу, плечо обожгло новой порцией огня.

— Чтоб ты сдох, Леонард, кто учил тебя манерам?! — я изо всех сил старалась удержаться в сознании.

— А ты, аструм, знаток этикета? — хмыкнул терр. — Жаль лишать ваше племя такого ценного экземпляра.

Он провел рукой по лицу, смазывая остатки крови на ладонь, и прислонил ее к дереву. Красный след на изрезанной бороздками коре не замедлил себя ждать. Вот еще один слуга, позволивший себя использовать.

Я почувствовала, что тону — старый бук утягивал в трясины. Руки обхватило тисками, ноги глубоко завязли, и даже головой не удавалось пошевелить.

Леонард отошел на пару шагов назад и довольно оглядел свое творение:

— Прекрасно выглядишь. Я начинаю понимать, что брат нашел в тебе: ты совершенно бесполезное и слабое животное. Он с детства любил таскать домой блохастых тварей, — юноша громко рассмеялся и пошел прочь по дорожке, радуясь собственной шутке.

— Эй, постой, а как же я?! — над парком разнесся слабый крик.

Леонард обернулся и указал на горизонт:

— Смотри туда. Обещаю, рассвет будет незабываемым.

Он махнул рукой на прощание и растворился среди деревьев.

Рассвет? Он сказал рассвет? До него оставалось меньше двух часов. Значит, я просижу в капкане, а потом солнце сожжет мои глаза. Потрясающе.

Если бы Леонард знал, как я мечтаю увидеть восход и почувствовать теплые лучи светила на коже. Увы, нокскуры лишены подобных радостей. Мы ночные создания, вынужденные всю жизнь проводить под луной. Однако по милости врага сейчас и она была недоступна. Парень специально выбрал место, неосвещенное бледным светом, с которого, тем не менее, прекрасно проглядывался порозовевший кусочек неба.

Надо выбираться отсюда, но как? Будь у меня сила терра, не пришлось бы ничего придумывать: древесина под спиной пропиталась моей кровью, это мамонта бы подчинило — что уж говорить о дряхлом буке. Жаль аструмам такое не под силу. Аврелиус единственный из нас, кто заключил договор с природой, хотя фактически его нельзя считать стражем. Тот, кто родился из чрева женщины и не имеет пары, никогда не будет одним из нас.

Висеть на дереве становилось неудобно. Мышцы затекли, конечности практически не чувствовались, мы медленно сливались с деревом, превращаясь в единое целое — холодный кусок неживой плоти.

Я облизала пересохшие губы и закричала:

— Скит!

Фидо не отвечал. Ни шороха, ни слабого звука не раздавалось в тишине. Зверек лежал без сознания там, среди деревьев.

Я закрыла глаза, пытаясь связаться с питомцем. Раньше мы не пробовали подобного общения, однако, когда речь идет о его жизни, нельзя ничем пренебрегать.

Хорек находился к северо-западу, ярдов сорок, не дальше — слишком большое расстояние для того, чтобы поднять его на ноги. Это практически невозможно, но надо же куда-то потратить свободное время.

Я вздохнула и, собрав восстановленные силы, запустила их в сторону зверька — все без остатка. Голову пронзила резкая боль, мышцы мгновенно ослабли, и если бы не дерево, крепкими тисками сдавившее тело, меня бы ожидала еще одна встреча с землей.

До ушей донесся негромкий писк. Скит! Из глаз полились слезы. Неужели я не настолько безнадежная хозяйка, и мой питомец спасен?

Ниточка между нами не позволяла оценить повреждения подопечного. Она выскальзывала из рук, дразнила, то появляясь перед лицом, то прячась за спину. В глазах плыло, странное состояние апатии охватило меня, полностью поборов еще сопротивлявшееся сознание.

Тем временем, небо над горизонтом заалело, позволяя робким лучам солнца выползти на поверхность. Звезды медленно гасли, уступая первенство более сильному противнику.

Нет нужды смотреть на это. Зачем? Там происходит: очередной восход, который станет последним в моей жизни.

Я ощутила теплое прикосновение к ногам, которое поползло выше, приближаясь к лицу. Раны на теле зашипели под напором ясного взгляда, они плавились на солнце, заставляя кровь бурлить в венах.

Теперь понятно, почему Леонарду так хотелось нанести мне больше повреждений: сейчас каждая клеточка пылала от нестерпимого жара, каждую маленькую ссадину, казалось, прижигали каленым железом.

Горячее дыхание светила мазнуло по подбородку, скользнуло по губам, поднялось по носу и дотронулось до закрытых век. Глаза вспыхнули от яростного пламени. Жжение было невыносимым, оно не уменьшалось ни на мгновение. Я не могла больше терпеть и, запрокинув голову, закричала, теряя последние капли самоуважения.

Декабрь, 1538 г.

Я неожиданно стал обладателем целой армии. Самые разные люди съезжались со всех уголков мира к моему жилищу в горах, чтобы продемонстрировать свою силу. Они называли себя террами и мечтали о победе над аструмами.

Не было нужды запрещать им следовать за собой. Зачем? Разве сотни отборных воинов, рвущихся в бой, помешают? Наоборот, они отвлекут внимание, пока я буду поджигать Радужный Замок, а с ним и его обитателей.

Я кричала, захлебываясь от вкуса собственной крови во рту, кричала как никогда в жизни. Меня словно прожигали изнутри, запустив огненных змей под кожу. Боль косила без разбора, разрастаясь подобно лесному пожару внутри.

Огонь, охвативший лицо, сводил с ума, и руки давно бы разодрали кожу в клочья, если бы не путы, сковывающие их.

Не замечая ничего вокруг, я срывала связки в натужном крике. Не отвлекали ни громкий звук шагов, ни прерывистое дыхание, раздавшееся совсем рядом. Удалось опомниться, лишь когда нечто прохладное коснулось глаз, принося небывалое облегчение.

Кто-то произнес на ухо:

— Тихо, ты меня оглушить хочешь?

Темная ткань опутала голову, закрывая от вездесущих лучей солнца, и этот запах, витавший повсюду. Я с наслаждением втянула воздух и ощутила крепкий аромат имбиря. Он больше не напоминал о свободе, он дарил жизнь, вторую попытку, которой меня чуть не лишили.

— Нэйт, — голос дрогнул, не веря происходящему.

— Нет, — попытался пошутить он, — Леонард одумался и вернулся за тобой.

При упоминании имени его брата я вздрогнула, настолько сильным был страх увидеть это чудовище. В голове быстро возникла картина человека с лицом, пересеченным багровым рубцом, и глазами, горящими ненавистью.