Делия Росси - Сиделка

Все преступления в Дартштейне делились на две категории — обычные и магические. Первые совершались без применения волшебства и разбирались в городских судах, а вторые, с замешанными в них магией и магами, рассматривала Комиссия по магическим правонарушениям. Даже в этом маги и немаги отличались друг от друга. Для волшебников действовал один закон, а для простолюдинов, или, как их называли аристократы, пошей, — другой, более суровый и беспощадный. Штрафы, тюремные сроки, казни — в ход шли самые жестокие меры. А вот магам повезло. Кровь волшебников была слишком ценной, чтобы подвергать их смерти. Зачастую высокородные преступники отделывались лишь денежными штрафами или исправительными работами на благо королевства.

Правда, иногда нарушившие закон волшебники оказывали сопротивление, поэтому при задержании использовалась специальная охрана. Вот для этого и существовал отряд, возглавляемый Каллеманом. В свое время я не ошиблась, предположив, что маг подчиняется Горну по службе. Так и оказалось. Горн со своим страшным даром возглавлял Департамент, а его друг руководил «неуловимой гвардией» ведомства. Всего в его отряде было сорок человек. Тринадцать из них лежали сейчас в нашем лазарете. Тер Сортон был прав. Если так пойдет и дальше, Каллеману придется расширять пространство под новые палаты и нанимать персонал, вчетвером мы не справимся.

Я задумалась. Странные вещи происходят вокруг. Горн, Каллеман, их подчиненные… Что за темная сила завелась в Бреголе? И почему маги не могут ее отследить? Если верить свидетельствам, мужчины даже не видели, кто на них напал. А ведь есть еще пропавшие девушки. Интересно, их исчезновение как-то связано с происходящим или нет? А то существо из Иренборга? Или оно мне просто привиделось?

Я долго раздумывала над происходящим, но, так и не придя ни к какому выводу, поднялась со стула и взялась за приготовление отвара. Интуиция подсказывала, что он обязательно понадобится. Вот привезут новых раненых, а у меня все готово.

Нет, лучше бы, конечно, их и вовсе не было, но тут уж не угадаешь.

Вечером в лазарете появился Горн. Он долго о чем-то разговаривал с доктором, потом побеседовал с новичками, чьи раны оказались чистыми, и напоследок зашел в мою палату.

— Темнейшего, лорд Карающий, — вразнобой поприветствовали его раненые. Я уже успела заметить, что военные относились к Главе департамента с уважением, смешанным со страхом.

— Темного, — коротко ответил Горн.

Выглядел он усталым и как-то странно прижимал к себе правую руку.

— Скаллер, докладывай, как все было, — граф, не обращая внимания на мое присутствие, подошел к поступившему сегодня парню, придвинул ногой стул, стоящий у кровати, и сел.

— Почти ничего, лорд Карающий, — взволнованно принялся рассказывать раненый, — мы миновали вторую линию, двигались осторожно, как и было велено. И вдруг вокруг стало темно. Резко, в одну секунду. И страшно, аж до жути.

Парень замолчал и уставился прямо перед собой невидящим взглядом. Я невольно поежилась. Вспомнилось, как страшно было, когда на меня неслась ожившая тьма, как опалило болью внутренности, как ярко горели красные глаза…

— И что дальше? — поторопил Горн.

— А потом стало больно. Так, будто тысячи голодных псов рвут тело на части. И все. Больше я ничего не помню.

В светло-карих глазах паренька застыл ужас.

— Лорд Карающий, что же это за твари такие? — подал голос Брансон. — Почему их никто не видит?

— Это мы обязательно выясним, — ровно ответил Горн. Он старался говорить спокойно, но я чувствовала, что спокойствие это напускное, а под ним кипит целый вулкан эмоций.

— Вы ведь найдете их, лорд Карающий? — вмешался в разговор Снорг.

— Найдем. — Горн ответил уверенно и жестко. — Никуда они от нас не денутся. — Он повернулся ко мне и негромко сказал: — Надо поговорить, Кейт.

Серые глаза смотрели пристально.

— Хорошо, милорд, — ответ вышел с небольшой заминкой.

Я гадала, что понадобилось от меня графу. После минувшей ночи в душе царила неразбериха. И то, что я ощущала эмоции сиятельства, только усиливало этот сумбур.

— Идем, — Горн направился к двери.

Когда мы вышли из палаты, граф кивнул в сторону кабинета доктора Сортона.

— Там нам никто не помешает, — сказал сиятельство.

Лицо его было непроницаемым, светлые глаза смотрели бесстрастно, и лишь беснующаяся внутри зрачка чернота выдавала эмоции.

Мое сердце забилось чаще. Глупое. Не понимает, что оно не нужно этому мужчине. Горну, как и всем остальным, необходима лишь красивая оболочка, а душа ему без надобности.

Грустно усмехнувшись, я вскинула голову и посоветовала себе не забивать голову всякими романтическими бреднями. Толку расстраиваться из-за какого-то напыщенного аристократа? Рес! Ну зачем он пришел?

— Садись, — коротко приказал граф, указывая на кресло.

В кабинете Сортона было довольно уютно. Удобный диван у стены, пара небольших кресел, обитых веселеньким ситцем, темный письменный стол — крепкий, добротный, с резными завитушками на выдвижных ящиках, красивый осенний пейзаж на стене. И лишь высокий узкий шкаф, плотно заставленный медицинскими справочниками и склянками с лекарствами, указывал на профессию владельца.

— О чем вы хотели поговорить?

Я посмотрела на Горна.

— Расскажи о том, что ты видела.

Граф не стал уточнять, но я поняла, что он имеет в виду ту ночь в Иренборге.

— Только во всех подробностях, не упуская ни одной детали.

Горн сел в соседнее кресло, как-то неловко прижав к груди правую руку.

— Вы поранились?

— Пустяк, — поморщился граф. — Царапина.

Он немного сдвинулся и закинул ногу на ногу. Широкие плечи чуть ссутулились, лицо оказалось в тени, и я не смогла разглядеть, что за эмоции прячутся в серых глазах.

— Рассказывай.

Тон был почти приказным. Впрочем, по-другому сиятельство не умели.

Незаметно хмыкнув, я постаралась выбросить из головы посторонние мысли, собралась и коротко изложила произошедшее.

Граф слушал молча. Лишь в тот момент, когда я упомянула о болезненных ощущениях, глаза его сузились, а на щеках заходили желваки.

— Вот так все и было, — закончила я свой рассказ.

— Значит, самого существа ты не видела, слышала только его голос, — задумчиво заметил Горн.

— Да, милорд.

— И этот голос звучал в твоей голове.

— Именно.

— Занятно, — протянул граф.

Я глядела на него, пытаясь понять, что он думает. Напрасный труд! Лицо сиятельства было непроницаемо.

— Вы полагаете, что это создание имеет отношение к тому, что произошло с вашими людьми?

— Трудно сказать, — Горн полез в карман, достал портсигар и прикурил сигарету, держа ее в левой руке. — Слишком много всего переплелось.