Инга Салтыкова - Наследница поневоле [сетевая публикация]

— Зазеваетесь, уведу вашего жениха! — женщина игриво погрозила ей пальцем и отвернулась, считая разговор оконченным.

— Так забирайте… — нашлась вдруг Аня и, заметив, что советник как раз закончил помогать надевать пальто поэтессе Атиндель, подтащила его к себе за локоть. — Вот, пожалуйста! Весь ваш!

— В чем дело? — нахмурился советник.

— Баронесса желает увести вас. Предупреждает, чтоб я не зевала.

Явно не ожидавшая от молчаливой провинциалки такой стервозности, баронесса вся пошла красными пятнами. И сразу стала хорошо заметна толщина слоя ее косметики — с полпальца, как минимум.

Советник мгновенно оценил ситуацию и весело рассмеялся.

— Какая вы шутница, баронесса! Однако, похоже, моя невеста не уступает вам в остроумии! Вам совместно надо устроить салон и развлекать гостей вашим замечательным дуэтом.

— О, это было бы замечательно… — тут же схватилась за соломинку баронесса. — Душечка, я пришлю после свадьбы вам приглашение — обсудим детали, закажем наряды, фуршет, музыку… и можно составлять список гостей.

— Конечно, конечно… Обсудите… — Оттеснив седовласого лакея, советник уверенно продвигал женщину к выходу. — После свадьбы… а пока… желаю вам спокойной ночи и приятного утра…

— Спокойной ночи, милорд, миледи…

Анна любезно улыбалась ровно до того, момента, пока за баронессой не закрылась дверь.

— Салон? — тут же, без тени улыбки, переспросила. — Это что? Ваша маленькая месть за того, что я слегка попозорила вашу пассию? Ну так я не со зла, она сама напросилась…

— Пассию… Мне нравится это слово… — советник развернулся и пошел в сторону огромных, двойных дверей, тут же открывшихся перед ним в еще одну гостиную — с фортепьяно у окна.

Анна пошла за ним, все больше ускоряя свой шаг.

— И? Это все что вы скажете по этому поводу?

— А что бы ты хотела услышать? — он не останавливался, щелчком пальцев открывая перед собой одну за другой комнаты в длинной, пустой и гулкой анфиладе.

Аня, наконец, нагнала его и пристроилась шаг в шаг.

— Вы бы хоть притворялись получше… А то ж слухи пойдут. Куда мы идем?

— На задний двор.

— На задний двор?! — Аня даже остановилась от удивления. — Зачем?

Советник тоже остановился.

— Затем, что если уж я обращусь, то хотел бы заодно и крылья размять, а в любом другом месте я могу кого-нибудь испугать, взлетая. Но ты не ответила мне…

— Что? О чем вы? — от этого «взлетая» у нее перепутались все мысли. Думать стало мучительно трудно.

Неужели и в самом деле взлетит?

— Что бы ты хотела от меня услышать, Анна?

Он вдруг шагнул к ней — так быстро, что, казалось, магически переместился, а не шагнул…

Девушка машинально отступила, прижимаясь спиной к стене… и оказалась в капкане из его рук, которые он немедленно упер кулаками в стену, по обе стороны от ее головы.

Лицо его было так близко, что невозможно было никуда больше смотреть, только в его горящие глаза. И она смотрела… Потому что ниже смотреть было опасно — особенно учитывая то, на каком расстоянии его губы находились от ее. И с каждой секундой это «опасно» становилось все опаснее…

— Не вздумай зажмуриваться. Отвечай.

Как всегда, советник предугадал ее намерения — устав «не смотреть», она просто собиралась закрыть глаза.

— Я знаю вас… сутки… — ответила не своим, хриплым голосом — потому что говорить, совершенно не дыша, было довольно трудно. — Я ничего не хотела от вас услышать… милорд.

И, не выдержав, шумно и глубоко вдохнула, заново набирая в легкие кислород.

Он склонился еще ниже, поднимая ее лицо за подбородок и почти касаясь губ.

— Неужели я ошибся, и мне только показалось… что ты ревнуешь?

Аня уже чуть не взвыла — до захотелось податься лицом вперед, вверх и впечататься в него ртом… Втянуть нижнюю губу, такую идеальную и насмешливо изогнутую… вонзиться в нее зубами, чтоб не повадно было…

Всего чуть-чуть… сантиметр между ними — даже меньше… Жар его был настолько близок, что вдохни она, и жар окажется в ней, заполнит ее, горячий и невесомый, и она взлетит на воздух без всяких крыльев, будто воздушный шарик, наполненный гелием…

— Вы… ошиблись… — она судорожно сглотнула. — И да, вам показалось…

— Хм… Странно, а я был уверен, что…

Он вдруг резко отстранился, забирая с собой и жар, и магию близости… оставляя ее в полной растерянности, раскрасневшуюся и злую на саму себя.

— Что ж… не стану беспокоиться, если так.

— Вы обещали показать мне дракона, господин советник, — нарочито сухо сказала она, приходя в себя и незаметно облизывая пересохшие губы. — А не поклясться в верности, которая мне не нужна. И уж точно не… вот это вот все.

Она обвела вокруг себя рукой, и только сейчас поняла, насколько накален был воздух вокруг них — почти искрился. И насколько легче огрызаться, когда советник удален от нее хотя бы на полметра.

Мужчина снова рассмеялся — на этот раз с бьющей по нервам, чувственной хрипотцой в голосе.

— Боюсь после свадьбы тебе не избежать «вот этого всего», детка…

— Какая я вам «детка»? — окончательно рассердилась она и тут же задохнулась от волнения. — Эй, что вы делаете?

Открыв очередную дверь и стоя на пороге небольшой террасы с уходящими вниз ступеньками, советник развязывал и снимал галстук.

«Семеро или сколько там вас, пожалуйста, сделайте так, чтобы ему не нужно было раздеваться!» — про себя взмолилась Анна, глядя в высокий, резной потолок.

Опустила глаза и вышла следом за советником в темноту ночи, не предвещающую лично для нее ничего хорошего.

Ее услышали — отчасти.

Для того, чтобы полностью обратиться, раздеваться советнику не нужно было. Все, что прилегало к телу, оборачивалось вместе с ним.

Однако была еще и промежуточная форма, и вот с ней могли возникнуть… проблемы.

— Я становлюсь выше… мощнее… и сильнее примерно раза в три, — говорил он, снимая пиджак и жилетку и расстегивая верхние пуговицы рубашки. — Но все еще остаюсь человеком. Многие драконы ни разу в жизни не заходили дальше своей промежуточной формы.

Насколько Анна поняла, родители Элизара также были весьма осторожны в этом вопросе.

— Мой отец обращался полностью всего несколько раз за свою жизнь, под конец совсем утратив эту способность. Вполне вероятно, оттого он и умер, не дожив до двухсот лет.

— Не дожив…? — Аня выпучила глаза. — Не дожив до двухсот лет?!

— Да, это печально… — вздохнул советник. — Умер в возрасте сто семидесяти пяти… всего лишь двадцать лет назад.

— А мать? — спросила Аня, только для того, чтобы отвлечься и не так пялиться.

— Матушка жива, дай Семеро ей здоровья. Хоть ее я и вовсе не видел в ипостаси драконицы… Не думаю, что она когда-либо была в состоянии даже и промежуточную форму принять. Однако женщины в нашем роду живут дольше мужчин, и моя мать — не исключение…