Лариса Петровичева - Девушка без имени [litres]

– Привет, обезьяна, – сказал он по-русски. – Соскучилась?

И тогда Алита закричала.

– Я очень много работал, знаешь ли. Ну о-о-очень.

Алите казалось, что она куда-то плывет – она почти ощущала прикосновение теплых волн, трепет ветра в парусах, поскрипывание палубы под ногами. Где-то наверху было солнце, слегка прикрытое облаками. Наверняка и птицы были.

– Когда этот припадочный Лефевр зарезал Клода, я сразу же стал искать возможность вернуться. Перо, честно сказать, не испытывало радости по этому поводу. Оно вообще обленилось. Ленивое перо у лучшего писателя в мире, представляешь? У меня американцы выкупили права на «Хроники Сааты», в феврале начнут снимать сериал. А оно обленилось!

Открывать глаза не хотелось. Алита знала, что не увидит ничего хорошего. Рекиген был мертв, она не сомневалась. Его пустую оболочку теперь занимал Винокуров. Должно быть, для старого писаки это было чем-то вроде погружения в компьютерную игру. В реальности ты просто жирный урод, которого любят такие же уродцы. Зато в игре ты принц… Наследник престола, только что взявший власть в свои руки…

– Но я не отчаивался, – продолжал Винокуров голосом Рекигена. Это было омерзительно, потому что противоестественно. Алита чувствовала, как к горлу подступает тошнота. – И в итоге мы с ним пришли к соглашению. Оно сделает все, чтобы найти замену Клоду. А я… а я не буду жечь его на медленном огне. Ему это не понравилось.

– Самого бы тебя сейчас… на медленный огонь… – проговорила Алита и, открыв глаза, обнаружила, что лежит на кровати, а Рекиген методично перебирает вещи в ящиках ее стола, вынимая артефакты и аккуратно складывая их на столешнице. Иногда он встряхивал головой, пытаясь сбросить что-то невидимое и раздражающее. Услышав ее голос, Рекиген обернулся и одарил Алиту самой лучезарной из всех своих улыбок – сейчас, на больном окровавленном лице, она казалась противоестественной. Винокуров раздвигал невидимыми пальцами губы Рекигена, и принц наверняка испытывал невероятные душевные страдания, если, конечно, все еще мог хоть что-либо чувствовать.

– А, проснулась? – сказал он и задумчиво провел пальцами по губам, размазывая кровь. Почему-то Алите пришло в голову, что человек возле стола не понимает, что с ним происходит. Не видит, что, например, у него лопнула губа. – Готова стать королевой?

Алита медленно села на кровати. Ужасно болела голова, словно Винокуров огрел ее чем-то тяжелым по затылку, но, к счастью, он не потрудился ее связать. Осторожно разминая пальцы и надеясь, что она успеет бросить огненный шарик, прежде чем Винокуров сможет нанести удар, Алита спросила:

– А ты что, уже король?

Мертвый правый глаз, смотревший на Алиту, дернулся в глазнице. Живой левый был искажен страданием. Где-то внутри, за уродливой маской, Рекиген кричал от ужаса. Каким бы он ни был, но такой страшной участи принц уж точно не заслужил. За посягательство на престол нельзя наказывать настолько жестоко.

– Считай, что да, – усмехнулся Винокуров. – Все будет так, как планировал этот бойкий юноша. Только он хотел сперва организовать твою смерть, а потом дождаться папиной. Но я внес легкие коррективы в его план. Видишь, как полезно подпалить хвост несговорчивому Перышку?

С пальцев Алиты сорвался огненный шар и с шипением ударил Винокурова в грудь. Он отшатнулся, но сумел устоять на ногах, и иероглифы, покрывавшие бинты, налились зловещим алым светом. Алита слепила второй шарик, но швырнуть его так и не успела – рука налилась свинцом и безвольно упала на колени. Похоже, у Винокурова было много карт в рукавах – например, возможность обуздать чужую магию. Алите не хотелось думать о том, какие еще сюрпризы он приготовил.

– Лучше не дергайся, – посоветовал Винокуров, с болезненной гримасой растирая место удара. – Рекиген дурачок, он хотел тебя убрать. Кто же режет курицу, несущую золотые яйца? Я тебя не трону, Сонечка. Королю нужна королева.

Сонечка… Алита вдруг обнаружила, что ее знобит. Настоящее имя, ее собственное имя оказалось таким простым и легким, что сейчас она испытывала замешательство и легкий стыд: ну как же можно было забыть, что она Соня, Соня, Соня! Имя дрожало и прыгало на губах, имя вызывало слезы и боль в груди.

– Соня… – растерянно повторила она.

Винокуров усмехнулся:

– Да. Но имя само по себе ничего не значит. Нужно раздобыть артефакт, открывающий врата с этой стороны, – вытащив разрыв-камень, Винокуров взвесил его на ладони и отправил к остальным артефактам. – Насколько я знаю, он потерян навсегда. Так что, ваше будущее величество, смиритесь. И будьте мне самой нежной и трепетной супругой.

– Непременно, – процедила Соня и швырнула в Винокурова еще одно заклинание: угодив ему в поясницу, оно отбросило самозванца на стол. Воспользовавшись этим, Соня спрыгнула с кровати и бросилась к дверям. Заклинание оказалось действительно впечатляющим: пусть неповиновение новому владыке обернулось практически парализованной правой рукой, немедленно обвисшей плетью, но зато Винокуров сейчас просто выл от боли в изувеченном теле принца и не мог броситься в погоню.

Коридор был пуст. Изумрудное зарево медленно угасало, и запах уже не был настолько отвратительным. Соня рванулась к боковой лестнице, которой пользовались слуги – сбежав по ней, она оказалась бы в подсобных помещениях, а там и до черного хода было недалеко. Выбежать на улицу, покинуть территорию дворца и постараться найти помощь. В столице ведь остались люди, Винокуров не мог истребить всех своими заклинаниями, и кто-нибудь обязательно придет на помощь… Двигаться было тяжело, как в дурном сне. И когда Соня уже почти добралась до неприметной двери, ведущей на лестницу, в конце коридора вдруг выросла тень – огромная, горбатая, насыщенно-черная. От нее веяло тем самым холодом, который позавчера полностью парализовал любую способность ведьмы к сопротивлению при аресте.

Тень содрогнулась и упала на пол, почти полностью заняв коридор. Зеленый туман с шипением отступил от ее рваных краев.

– Огюст-Эжен? – испуганно позвала Соня. – Это ты?

Помедлив, тень скользнула к ней, и Соня почувствовала, как дверная ручка выскальзывает из пальцев, а ноги подкашиваются.

– Стой там, Алита, – негромко приказал Лефевр. Тень осанисто повела головой и плечами, словно инквизитор принюхивался – брал след. – Стой и не шевелись. Ты ранена?

– Нет, – откликнулась Соня. – Это Винокуров… он там. В моей комнате.

– Не шевелись, – глухо повторил Лефевр, и Соня вздрогнула от неожиданного прикосновения – на голову опустилось что-то тонкое и легкое, остро пахнущее лекарствами. В коридоре стало немного светлее: иероглифы на грязных бинтах Рекигена вспыхнули с новой силой.