Бронислава Вонсович - Плата за одиночество [litres]

– Вот видишь, – тихо сказал Руди с довольным видом. – Можешь, если постараешься. Сейчас выглядишь, как положено девушке в компании собственного жениха.

Я почувствовала, как краска стыда заливает лицо, и резко выдернула руку. Пусть устраивает свои представления без меня!

– Рудольф, я устала и хочу домой.

Мне показалось, мои слова его огорчили – видно, не все сцены спектакля отыграл. Отговаривать он не стал, оплатил счет и пошел меня провожать. По дороге Рудольф больше не рассказывал про Гаэрру, а опять давал указания на все возможные варианты событий завтрашней засады. Все это повторял он уже не в первый раз, поэтому слушала я невнимательно. Меня больше заботило совсем другое. Почему у меня никогда не получается ничего, как у нормальных девушек? Ведь решила для себя – никаких романов после выхода из приюта, пока хоть немного не устроюсь в этой жизни. И надо же такому Рудольфу случиться на моем пути. Для него это все игра, представление, которое он завтра отыграет и уйдет. Навсегда уйдет. А сейчас все его действия предназначены не мне, а тем, кто за нами может следить, кому он хотел доказать, что у нас с ним большое и светлое чувство. Для чего и пытался то обнять, то поцеловать. Кто знает, вел бы он себя так с девушкой, у которой есть любящие родители, готовые прийти на помощь и встать на защиту ее чести. Около моей двери он опять попытался меня обнять и потянулся с поцелуем, но я вывернулась и ехидно сказала:

– Здесь за нами наблюдать некому, можешь себя не заставлять.

– Штеффи, ты сегодня такая странная, – недовольно сказал он.

– Какая есть, – ответила я, – с такой и приходится работать, да? На другую не заменишь, вот горе-то.

– Спокойной ночи, – спокойно сказал он.

Развернулся и ушел. Я немного постояла, слушая, как опять затихают его шаги, потом хлопнула входная дверь. Он ушел окончательно. До завтрашнего дня, когда будет изображать у меня в квартире приблудного кота. Наглого, паршивого. Своей дверью я хлопнула очень выразительно, жаль только – слушать это было некому…

Следующий день прошел как обычно. Покупательниц было немного. После обеда пришла очередная соискательница на вакантное Сабинино место. Хорошенькая, аккуратная, уверенная в себе, со вкусом одетая инорита предоставила рекомендации с предыдущего места работы, но инора Эберхардт почему-то ее не взяла.

– Я никого не могу представить на месте Сабины, – виновато сказала она, когда расстроенная девушка ушла. – Извини, тебе приходится сейчас намного больше работать, чем мы договаривались.

– Вы мне за это платите, – ответила я, стараясь выглядеть равнодушной. – Дел у меня все равно никаких серьезных пока нет. Разве что по воскресеньям к Регине хожу, так магазин в этот день не работает.

– У твоей подруги есть Дар? – неожиданно заинтересовалась инора Эберхардт.

– Есть, – неохотно ответила я.

– Большой?

– В приюте считалось, что нет. Но теперь я не знаю, что сказать. Возможно, они опять ошиблись, как это было со мной.

– Я вчера вечером подумала, – медленно, явно подбирая нужные слова, сказала инора Эберхардт. – А что, если второй продавщицей взять твою подругу? Ведь не так много времени осталось до того, как она выйдет из приюта. Что думаешь, Штеффи?

– Инора Эберхардт, – растерялась я, – честно говоря, я хотела уйти, как только вы найдете кого-нибудь подходящего.

Про то, что я здесь сижу наживкой для преступника, говорить не стала. Ни к чему ей это знать. Кто она мне? Никто.

– Уйти? Штеффи, мне бы не хотелось, чтобы ты уходила, – расстроенно сказала инора Эберхардт. – Разве тебе после свадьбы обязательно покидать магазин? Твой Рудольф не похож на человека, который запрет жену дома и потребует, чтобы она никуда не выходила. Вашей семье твоя зарплата будет совсем не лишней. А твоей подруге нужно будет помочь устроиться.

В этом инора Эберхардт была права. По меркам столичной жизни, Регина выйдет из приюта совсем без ничего, и первое время я буду ее единственной опорой во внешнем мире. Большом, страшном, непонятном. Наверное, эта работа для нее будет просто находкой. Хозяйка из иноры Эберхардт хорошая. Внешне внимательная, заботливая, готовая всегда пойти навстречу. Она мне даже нравилась, пока я не поняла, кем она мне приходится. Но ради Регины можно и потерпеть. Ей я решила ничего не рассказывать, тогда и отношение к работе будет хорошее.

– Я спрошу у подруги, инора Эберхардт, – решила я. – Если она захочет на это место, то я у вас точно останусь до ее выхода.

– Вот и замечательно, – обрадовалась инора. – Я к тебе успела привязаться, и мне тяжело думать, что ты уйдешь и больше никогда здесь не появишься.

Я лишь вежливо улыбнулась. Ответных чувств она не дождется. Нет уж. За свои поступки все должны отвечать. Инора Эберхардт задумчиво на меня посмотрела:

– Что же с тобой происходит, Штеффи? Мне кажется, дело совсем не в твоей помолвке.

– Я не знаю, инора Эберхардт.

– Не хочешь говорить, – поняла она. – Что ж, твое право. – Она недолго помолчала, потом бросила взгляд на часы и сказала: – Я могу тебя отпустить домой, Штеффи, как обещала твоему жениху.

– Спасибо, инора Эберхардт.

Ну почему, почему я узнала, что она – моя мать? И почему я все равно продолжаю испытывать к ней уважение и симпатию в те минуты, когда забываю, что она сделала? Что она меня бросила, когда я так нуждалась в ее любви и заботе?

С утра следующего дня посетителей в магазине было так мало, что у меня оставалось слишком много свободного времени. Я постоянно думала о вечерней засаде. Мне казалось, что Рудольф ошибается, подозревая Петера. Слишком тот казался несчастным и так искренне переживал о смерти Сабины. Не может же все это быть лишь притворством? Должен же хоть кто-то переживать о ее смерти по-настоящему? Мне хотелось, чтобы все это выяснилось как можно скорее. Чтобы арестовали убийцу, но только настоящего убийцу. Теперь я беспокоилась не только за Рудольфа и за себя, но и за Регину. Все эти игры вокруг магазина были очень опасны, и вовлекать в них единственного близкого мне человека нельзя, а как избежать этого, я не представляла. Не передать Регине предложение иноры Эберхардт? Но я не смогу об этом промолчать, а она непременно согласится. Фабрика ее и раньше не привлекала, и если появится выбор, куда идти работать, то подруга даже не задумается.

Инора Эберхардт спустилась раньше обычного, что было кстати – к обеду поток посетительниц увеличился, и я просто с ног сбивалась, пытаясь одновременно быть в разных местах, чтобы никто из магазина не ушел обиженным и без покупки. Из-под прилавка доставались и распечатывались все новые коробки с товаром, и в кассу непрерывно текли денежные ручейки, только успевай подсчитывать. Но наконец магазин опустел, и я уже настроилась пойти пообедать, как опять сработал сигнальный артефакт, и в торговый зал вошла та самая неприятная инора в эльфийских шелках. Весь ее вид говорил, что вместе с ней к нам в магазин идут крупные неприятности. Я сразу вспомнила, что подменила ей крем, когда думала, что она – моя мать. Но в череде странных и страшных событий последнего времени я успела забыть и об этом своем проступке, и о самой иноре.