Бронислава Вонсович - Плата за одиночество [litres]

Ему мои доводы убедительными не показались, он все так же смотрел с сомнением то на меня, то на тарелку с пирожками.

– Хорошо, – неожиданно сказал он, – тогда я вам в следующий раз куплю что-нибудь из продуктов. Не только же Эдди к вам с тортами приходить.

И взял один из пирожков. Интересно, можно ли определить, на какой из них не попало ни капли, или он заранее принял противоядие, рассчитывая на такой случай? Есть он начал энергично, словно и не подозревал, что там вредное зелье. Три укуса – и пирожка нет, а Петер уже тянется за следующим. Наверное, все же антидот принял, гад. И воздействовать на меня не начинает, чего ждет – непонятно…

Стук в дверь прозвучал неожиданно и очень громко. Петер подавился непрожеванным кусочком и с вопросом во взгляде уставился на меня. Но я была сама удивлена не меньше, чем он. Я никого не ждала, а сыскари, сидевшие в засаде, стучать бы не стали. Да и Руди находится за стеной, в случае чего он был бы уже здесь. Я пошла ко входу, но не успела даже подойти к двери, как она распахнулась, явив моему взору Эдди. Вот уж кого я не ожидала сегодня увидеть! Да и пришел он не вовремя, того и гляди сорвет намеченную операцию по обезвреживанию Петера.

– Детка, нельзя быть такой безалаберной, когда по улицам расхаживают убийцы, – с порога заявил он мне. – Замок на дверях висит, чтобы его закрывать, понимаешь? А вовсе не для красоты, как ты подумала.

– Добрый вечер, инор Хофмайстер!

У меня не было никаких идей, как можно выставить этого наглого типа из квартиры, в которую он уже ввалился. А сделать это надо непременно, иначе с задержанием ничего не получится и следующие несколько дней придется постоянно вздрагивать от страха. И так пока преступник не подставится и не даст возможности себя арестовать. А вдруг Эдди и есть преступник? Я с подозрением уставилась на вошедшего, он тут же истолковал мой взгляд неправильно.

– Хочешь сказать, детка, что дверь ты не закрывала в надежде меня увидеть? Я польщен, право слово. Только вот мне в это не очень верится, так как на кухне у тебя сидит посторонний мужчина.

– Это Петер, – пояснила я.

В моих пояснениях уже не было необходимости. Эдди не стал ждать от меня приглашения, здраво рассудив, что никогда не дождется, и протопал на кухню, где неприязненно сказал Петеру:

– Гроссер, что тебя всегда приносит куда не надо? И когда не надо, – проворчал он. – Ты постоянно вклиниваешься между мной и Штеффи, и мне это не нравится. Я приехал, привез обручальный браслет для подтверждения серьезности своих намерений, вхожу в дом своей невесты, и что я там вижу? Опять Гроссер, и опять на кухне!

Мне показалось, что он хотел сплюнуть прямо на пол, но сдержался. Почувствовал, наверное, что тогда получил бы полотенцем, которое я держала наготове. Еще его слюней мне не хватало. Достаточно, что пирожки какой-то гадостью облили.

– Если бы меня сейчас здесь не было, ничего бы не изменилось, – не испугался его Петер. – Штефани уже согласилась выйти замуж за Рудольфа, пока вас не было, инор Хофмайстер.

Тут Эдди наконец заметил мой браслет и уставился на него с таким видом, будто гаже ничего в своей жизни и не видел.

– Детка, такого свинства я от тебя не ожидал, – возмущенно сказал он и плюхнулся на табуретку рядом с Петером. – Сколько меня не было? Всего ничего! А ты мне уже изменила с этим молокососом. Штеффи, право слово, ты сделала неправильный выбор. Сама посуди, кто из нас лучше – я или он? У него даже профессия неприличная.

– Почему это неприличная? – возмутилась я. – Должен же кто-то следить за порядком в Гаэрре?

– Вот-вот. Настоящий надсмотрщик, – кивнул Эдди своим мыслям и потянулся за пирожком. Неприятности аппетита его не лишили. – Детка, тебе с ним будет плохо, поверь мне. Хотя ты еще передумаешь десять раз за то время, что до вашей свадьбы осталось. Особенно если я постоянно рядом буду. Когда вы ее наметили?

– Через два дня, – мстительно ответила я.

Лицо Эдди ощутимо вытянулось, и он активно начал заедать свое горе. Петер недолго думая к нему присоединился. Какое-то время они молчали и сосредоточенно жевали, соревнуясь друг с другом в уничтожении моей еды. У меня начали появляться сомнения, что убийца – кто-то из них. Противоядие противоядием, но зелья они должны были съесть прилично. Неужели они оба ни при чем и должен прийти кто-то третий? Время шло, пирожки заканчивались, а никто больше не появлялся. Эдди мрачно жевал, прерываясь только, чтобы сказать мне укоризненную реплику, так что сторонний наблюдатель уверился бы, что я действительно что-то пообещала и не сдержала слово.

– Мне тоже кажется, что она торопится, – неожиданно поддержал его Петер.

– Вот-вот, послушай, что умные люди говорят, – оживился Эдди. – С приличным опытом в этом вопросе. Отрицательным, между прочим.

– Я попросил бы, – ощутимо напрягся Петер, – без этих ваших грязных намеков.

– Все, молчу, – на удивление покладисто ответил Эдди. – Но, детка, подумала бы ты еще, а?

Он тоскливо на меня посмотрел, даже особо не надеясь, что я ему отвечу. Я и не ответила. Нам же нужно, чтобы преступник проявил себя как можно скорее, а зачем ему надежду давать, что время еще есть? Правда, вот вопрос: был ли среди этих двоих убийца? А вдруг они сообщники и только притворяются малознакомыми? Моя подозрительность то вырастала до просто огромных размеров, то сходила на нет, и тогда мне начинало казаться, что никто из них не способен на такой ужас…

– Ладно, Гроссер, время позднее, – наконец сказал Эдди и отодвинул опустевшую тарелку, – нечего Штеффи надоедать.

– Он мне не надоедает, – возразила я, но уже чисто из упрямства.

– Надоедает, – мрачно ответил Эдди, – и тебе, и мне. Значит, у меня осталось только два дня повлиять на твое решение. Не густо… Штеффи, как я могу тебя убедить?

– Никак, – сказала я. – Инор Хофмайстер, я не собиралась за вас выходить.

– Подумай, пока время есть, – сказал Эдди. – Гроссер, вот чего ты расселся, как у себя дома? Уходить пора.

В этот раз Петер возражать не стал, я проводила их с Эдди до двери, тщательно ее закрыла и прошла в комнату, где сидел Рудольф.

– Интересно, кто из них кому помешал? – расстроенно сказал он.

– Пирожки ели они оба, – ответила я. – Как ты думаешь, преступник принял противоядие заранее или выпьет сейчас?

– Да он может вообще ничего не делать! – в сердцах сказал Рудольф. – Все эти алхимические штучки выходят естественным путем через пару дней. За это время вряд ли кто-то будет на них ментально воздействовать. Вот ведь гад этот Хофмайстер, что ему стоило поторчать у своих орков еще один день?

– Ты на него совсем не думаешь? – уточнила я.

– Думаю, – ответил он. – Он мне даже больше Гроссера подозрителен. Но почему, понять не могу. Боюсь, больше из-за того, что он к тебе прилип, как пластырь.