Ольга Богатикова - В темном-темном лесу [СИ]

— Здравствуй, девица, — кивнула ей. — Кто ты такая и зачем пожаловала?

— Зовут меня Катериной. Я ищу избушку бабы яги, да видно сбилась с дороги. Не подскажешь ли, хозяюшка, как найти эту почтенную волшебницу?

— Подскажу, — усмехнулась я, — отчего ж не подсказать? Только искать ее, Катенька, не нужно. Ты пришла точнехонько по адресу.

Девушка растерянно хлопнула ресницами. Видимо, ожидала, что «почтенная волшебница» окажется старой каргой с бородавками и крючковатым носом.

— Не так ты меня представляла, верно? — улыбнулась, пропуская ее в сени.

— Не так, — удивленно ответила сокольничева дочка. — Простите великодушно. Я думала, что вы немного… старше.

— Многие так думают, — кивнула я. — Яга, к слову, — это моя должность. А зовут меня Гликерией Афанасьевной.

— Приятно познакомиться.

— Взаимно.

В горнице нас встретил Пафнутий.

— Этаких гостей у нас давно не было, — протянул он, увидев Славушкину безответную любовь.

Любовь резко остановилась в дверях.

— Котик, — прошептала Катерина, восхищенно глядя на моего помощника. — Говорящий!

— Болтливый, — с усмешкой поправила я. — Проходи, милая, не стой на пороге. Отужинай с нами и расскажи, что за дело тебя ко мне привело.

Она кивнула и села за стол.

— Дело у меня, Гликерия Афанасьевна, серьезное. Иначе я бы вас побеспокоить не решилась. Один очень хороший человек попал в беду, а я не знаю, как его выручить.

— И что же это за человек? — поинтересовался Пафнутий, ставя перед ней тарелку с супом. — Уж не ты ли сама?

— Нет. Это Мечеслав Касьянович — воевода нашего князя.

Мы с Пафнушей переглянулись.

Слава? В беду? Как интересно…

— И что же случилось с вашим воеводой? — спросила я.

— Я считаю, что кто-то наложил на него злые чары. И такие эти чары сильные, что даже княжеский чародей их снять не может.

Вот выдумщица! Моего сына заколдовать очень трудно, если не сказать, невозможно. Уровень его магической силы высок, да еще и растет день ото дня. Он любое заклятье на лету поймает и обратно запустит.

— Мечеслав Касьянович — очень хороший, добрый человек, — продолжила Катерина. — Бросать его в таком состоянии нельзя. Вот я и подумала: раз Иван Никифорович помочь не может, надо просить помощи у более сильного волшебника. А кто в нашем княжестве сильнее хранительницы-яги?

— Справедливо, — заметил Пафнутий. — А отчего же ты, красавица, решила, будто воевода княжеский заколдован?

— Это невооруженным глазом видно, — грустно улыбнулась гостья. — Год назад познакомились мы с ним на праздничном пиру, и с тех пор он пороги нашего дома обивает — в любви мне клянется и замуж зовет. Я сначала думала, что он шутку злую решил со мной сыграть. Был у меня, Гликерия Афанасьевна, неприятный опыт, когда один боярский сынок проиграл своим друзьям в карты и в качестве платы вздумал потеху устроить. Точно так же под моими окнами прогуливался, подарки присылал, да о любви говорил.

Взгляд Катерины опустился на деревянные доски моего пола.

— Я-то, дуреха, шутнику этому поверила. Небеса благодарила, что послали они мне мужчину, который не испугался ни моей хромоты, ни кривой осанки, ни скромного приданого. На венчание согласилась. А он вдруг пропал, а три недели спустя на боярской дочке женился, красавице и богачке. Надо мной тогда в княжеских палатах много народу смеялось — так, мол, ей, хромоножке, и надо, чтоб место свое знала, да на чужих женихов не заглядывалась. Батюшка мой тогда шибко разозлился, едва большой скандал не учинил. С тех пор я к подобным ухажерам отношусь с опаской и недоверием. И вдруг — снова кавалер, да какой! Вся столица по нему сохнет, а сватов он почему-то засылает ко мне. Да еще подруженьки мои все, как одна, напевать начали: мол, остерегись, Катерина, не довел бы тебя Мечеслав до беды.

— И ты дала ему от ворот поворот.

— Конечно. И не один раз. А он все ходит и ходит, у дома подстерегает, письма красивые шлет. И вот что мне странным показалось: время идет, толку ухаживания не приносят, а воевода все остыть не может. Другой бы уже рассердился, послал меня куда подальше, а то и гадость какую-нибудь сотворил. Решила я за Мечеславом Касьяновичем понаблюдать, получше узнать, что он за человек, и чего от него еще можно ожидать. И оказалось, что плохо я о нем думала напрасно. Воевода не только красив, но и добр, отзывчив, справедлив. Не подлец он и не насмешник. Вот тогда-то я и заподозрила неладное. Недоброжелателей да завистников у Мечеслава много, а ну как кто-то из них опоил его колдовским зельем? Чтоб воспылал он страстью к хромой горбатой девице и стал посмешищем для всего города? Чтоб связал себя с нею брачной клятвой, а потом выбору своему ужаснулся?

— А ты не думала, что воевода мог просто тебя полюбить? — мягко спросила я. — Сам, без посторонней помощи?

Катя подняла глаза, и меня буквально прострелило от бешеной смеси эмоций, появившейся в ее взгляде. Нежность, боль, безысходность, сострадание…

— Я, Гликерия Афанасьевна, сказки очень люблю, но давно в них не верю, — тихо сказала она. — Не может мужчина серьезно заинтересоваться девушкой, которая никогда не станет ему ровней. Глупо на что-то надеяться и обманывать саму себя. А вот помочь Мечеславу сбросить колдовские чары — надо. Очень он мучается, бедный. Иван Никифорович говорит, что никаких чар на нем нет, но я в это не верю. Помогите, Гликерия Афанасьевна! Посоветуйте, что мне нужно сделать?

Я слушала ее и изо всех сил старалась выровнять свое сбившееся дыхание.

Святые небеса! Это как сильно нужно любить мужчину, чтобы ради его гипотетического спасения отправится в страшный приграничный лес к жуткой бабе яге! Зная при этом, что действуешь в ущерб собственным чувствам, а мучения его пытаешься прекратить в ущерб собственному счастью.

— Послушай, красавица, — задумчиво сказал Пафнутий. — Получается, хромота твоя — единственная преграда к нормальным человеческим отношениям? Не было б ее, согласилась бы ты стать воеводиной женой?

— Не знаю, — растерялась девушка. — Женитьба — это ведь навсегда. В книгах пишут, что у счастливого брака составляющих много, и внешность далеко не на первом месте стоит.

— Верно, — кивнула я. — Порой у царевича с лягушкой в семье взаимопонимания больше, чем у князя с прекрасной королевной. А все потому, что в своей лягушке царевич Василису Распрекрасную видит, а князь в королевне — лягушку.

— Ты подумай, красавица, может облегчить Мечеславовы муки, ты можешь и без магии? — осторожно произнес мой помощник. — Может, стоит поговорить с ним пару раз по душам? Или по саду какому-нибудь прогуляться. Или на обед пригласить. Словом, сделать что-нибудь, чтобы вы с ним друг друга получше узнали. Вдруг окажется, что Иван Никифорович прав, и нет на твоем ухажере никаких черных заклинаний? А если и есть, так они сами собой рассыпаться могут, если он тебя действительно полюбит — сам, без колдовства.