Мари Ардмир - Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли

— Бедлам? Это ты еще не знаешь деталей, — улыбнулся Соро. И попросив советника немного подождать, обратился ко мне: — Итак, Лиллиан, надеюсь, вы поняли, что я пригласил вас, дабы ввести в курс дела и не объяснять все по двадцать раз. Вы слышали Аффо и слышали меня. Основные претензии мы отклонили, второстепенные он даже не озвучил. А теперь подписываем это, это и вот это…

На журнальный столик передо мной опустились дарственная, несколько приказов о награждении и внушительная стопка листов, в коих я признала очередной договор Рашса с полным подчинением. На появление металлического зачарованного пера и магической печати внимания не обратила, потому что пыталась вспомнить, какие листы подписывать можно, какие нельзя. В голове — полнейший раздрай, в ушах стучит от только что пережитого ужаса.

— Постойте, — вмешался советник Волль. — Все самое важное вы уже сделали, подписи подождут до обеда. Дреб, отпусти девушку и сам возьми перерыв. Вы оба выглядите как писаные красавцы, а она еще и в бальном платье, тебе это ни о чем не говорит?

— Да не особо, — выдал главнокомандующий, покосился в зеркало, затем посмотрел на меня и скомандовал: — Даниэль?

— Слушаюсь, — ответил лич, подлетая ко мне.

— Добрых снов, — напутствовал советник.

А в следующий миг я оказалась стоящей в спальне с открытым окном.

— Это закроем. Это взобьем. Это уложим спать… — Даниэль последовательно закрыл окно, взбил подушку, повернулся ко мне и вздрогнул. — Начинаю понимать, почему Греф был обеспокоен.

— А я вот нет. Вообще! Может, объясните наконец-то?

— Позвольте!

Меня повернули к зеркалу в полный рост. Иллюзия спала. И я теперь являла собой образчик жертвы, пережившей покушение, вспышку, двойные разбирательства с Палачом и неудавшийся побег.

— Дело в том, — продолжил Даниэль, придерживая меня за плечи, — что иллюзии главнокомандующего столь же хороши, сколь объекту наложения плохо.

— В общем, чем мне хуже, тем я краше, — поняла я, глядя на свое сине-желтое лицо с темными кругами под красными глазами, на расцарапанные руки, на ноги в грязи и синяках. Сглотнула, чувствуя, как мне становится до слез жалко себя, спросила: — А с платьем что не так? Чем меньше одежды на теле, тем богаче наряд?

— Именно, — ответил дворецкий и вызвал горничных вместе с доктором.

Просто так они меня в кровать не пустили. Еще раз отмыли, натянули новый лечебный корсет и, замазав все раны, привязали к кровати. Не явно — магически. Так, что незаметно встать с нее я уже не могла. Рядом мгновенно объявлялась призрачная прислуга.

Определенно, я спала дома.

Где бы еще так пьяняще пахло вереском, так мягко лежалось, так тихо жилось? Только в саду посреди Выжженной степи, где на километры ни души, а население ближайших деревушек не превышает сотни человек. Люди в основе своей взрослые и мирные. Друг с другом не воюют, громко не кричат и очень редко доносят мэру города Жемч на меня. Мэр Фурри, к слову, тоже из умиротворенных. Тихо приедет, тихо спросит, как дела, попробует чай и отбудет, не сказав ни слова. Красота!

И тут вдруг в благословенной тишине позднего утра кто-то как заорет:

— Она должна подписать!

Сон сняло как рукой, отличное настроение тоже. Я вскочила в кровати, ощутила в ребрах тупую боль и подумала, что Соро достоин травли. Узнать бы только, где он сидит и из какой чашки пьет. Накинув халат, наспех умывшись, я непричесанной пошла на голос. Умудрилась рыбкой проскользнуть мимо корзин с цветами, что заставили пол в моей спальне, и не задеть гору подарочных коробок у двери.

— Должна. Иначе ничего не выйдет!

— Нет! — громко ответили ему. И список будущих отравленцев увеличился на одну персону, независимо от следующих слов. — Дреб, говори, пожалуйста, тише. У меня не настолько плотный щит, а девушка все еще спит.

Поздно, я уже проснулась. Да и тише не вышло, Соро взревел:

— Должна! Чтобы не смогла шпионить против Грена, не подалась в бега, не отдалась врагам, не подставила под удар других агентов…

— Невысокого же ты мнения о девушке! — По легкой ехидце я признала в говорящем советника Волля.

— Высокого, — вздохнул главнокомандующий. — Она независимый ядовед-экстраординат. Чтобы привлечь ее к работе, мне пришлось использовать шантаж.

— И чем ты ее взял? — спросили у него.

— Пообещал создать небольшие неприятности для ее родных.

Зачисление в Военную Академию, где мое чадо в любой момент могут отправить шпионом в тыл врага или на войну, с небольшими неприятностями несопоставимо.

Крикуны замолчали. Но я уже нашла кабинет, в котором они скрывались. Затянув сильнее поясок на халате, почти прикоснулась к двери, как вдруг из-за нее раздалось:

— Для сохранения верности данного агента нужно использовать другие средства.

Какие именно средства — я не узнала. Дверь открылась, и советник нос к носу столкнулся с объектом спора. Теплые руки сжали мои плечи, внимательный взгляд скользнул по лицу, устремился к горловине халата, ставшего платьем, в этот раз просто выходным.

— Проснулись? — констатировал очевидное. — Как чувствуете себя?

— Отвратительно. Ребра ноют, голова гудит, мечтаю отравить двух крикунов…

Мягко улыбающийся Волль удивленно вскинул брови.

— Вы нас слышали?

— Это было несложно, — прошептала я, потирая правое ухо. — Вы кричали.

— Дреб, — через плечо обратился он к главнокомандующему, — ты был прав. Ее через подарки найдут. Где-то среди подарочных коробок уже активировалось плетение прослушки, и оно пробило мой щит.

— Грысова глотка! Посторонитесь.

— И маячок для прислуги тоже канул в небытие, — продолжил Волль уже в спину удаляющегося от нас Соро. — Иначе бы твой агент пришла в компании горничной и полностью одетой.

Через пять минут и тридцать секунд я ела жареное мясо и картофельный гарнир, запивала их чаем без сахара и от нетерпения качала ножкой. Потому что не могла спокойно сидеть в своей комнате и наблюдать за тем, как Соро и Даниэль методично распаковывают коробки и рассматривают подарки, предназначенные мне. Упаковка летит в одну сторону, брошка, статуэтка, побрякушка после досмотра — в другую. Когда подношения от спасенных придворных закончились, а предмет с плетением прослушки не нашелся, лич и главнокомандующий переключились на цветы. Первый выуживал их из корзин, второй перекладывал их в вазы с водой. Один за одним, один за одним. Просматривался каждый стебель, каждый лепесток, каждая ленточка и корзинка, и, судя по словам сидящего рядом советника, они это проделывали не первый раз.