Мари Ардмир - Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли

Не смея надеяться, я дрожащими руками потянулась к прекраснейшему творению природы. Отодвинула лист лилии, прикрывающий его, и благоговейно замерла, не дыша, не смея поверить. В какой-то момент решила, что брежу, но, прикоснувшись к чуду и ощутив под пальцами шероховатый стебелек, я не сдержалась и вначале прошептала, а затем завопила:

— Безы-мян-ник? Безымя-я-я-я-янник! Волль, Даниэль, смотрите, безымянник! Лунный, нежный безымянник…

Они не разделяли моего восторга, смотрели с сомнением. А вампиры-лакеи так, вообще, попросили держать свои человеческие восторги при себе. Расисты! Какими были, такими и остались, их не смягчила даже совместная отсидка. Какой молчать?! Мы как мышки здесь пятый час кряду, и вдруг такой подарок небес! Из него же можно сделать… Перед моими глазами пронеслась шеренга рецептов, а затем и целый полк книг.

— Из него столько всего можно сделать. Это худший подарок для женщины, лучший для ядоведа, особенно если он с корнями… — Рукой провела по стебельку и застыла в изумлении. — Демоны меня пожри, он с корнями! С целыми! Какая роскошь! Пожри меня демоны!

Мой голос раскатами улетел куда-то в глубины подвального мира, слабо отразился от неизвестных дальних стен и вернулся лишь шепотком. Странно, но этот самый шепоток основательно перепугал вампиров-лакеев, кучера, который кот, и даже навь. Она побелела, слившись по цвету с духами-горничными. О зомби-садовниках говорить тяжело, после гибели серебристого дуба все трое впали в депрессию и перестали проявлять признаки «жизни». Наверху что-то упало и разбилось, по жутко скрипящей лестнице прогрохотали шаги, затем, судя по шороху, стена за моей спиной медленно отъехала, и разъяренный голос коснулся ушей.

— Вот вы где!

Мне бы испугаться и, как остальные, шарахнуться в сторону, но радость и восторг заполонили все мое существо и уничтожили всякое чувство самосохранения.

— Соро, смотрите! — Я стремительно обернулась к разъяренному магу. — Это самый редкий, самый уникальный ядовитый представитель лютиковых…

Главнокомандующий, завидев в моих руках цветок, отступил. Хорошо отступил, стена решила, что он уже закончил свой визит, и попыталась закрыться. Конечно, он ей этого не позволил, но сам факт не остался незамеченным.

— Быстро учитесь, — похвалила я. — Однако тут бояться нечего. Безымянник вполне безобиден, пока не напился воды.

— Лиллиан!

Я подавила вздох раздражения, с немым укором посмотрела на нарушителя спокойствия. И тяжело ему было порадоваться вместе со мной? Впрочем, наверное, тяжело. Столкновение с кустами барбариса не прошло без потерь, на и без того помятом лице главнокомандующего появились новые царапины и ссадины. И куда его бес, то бишь личный доктор, смотрит, почему до сих пор не обработал?

Ответ на вопрос обнаружился за спиной главнокомандующего. Несчастный обладатель пятачка был магическими петлями привязан к стене трофейной галереи, из которой вела лестница в подвал. Его чемоданчик размещался рядом, между головой стального вепря и ехидной мордой оскалившейся нагорной лисы. И не понять, бес в наше убежище спешил или пытался оказать профессиональные услуги, за что поплатился, став частью выставочной стены.

— Доктор, вы живы? — спросила, не надеясь услышать ответ. Судя по пыли, украсившей синий сюртук, бес там висит давно.

— Трудно сказать… я пытался помочь… затем бежать… — долетел до меня невнятный лепет. — Передайте жене… я ее любил.

— Соро, ну вы и…

— Тихо! — оборвал он мои обвинения на полуслове и обвел всех присутствующих строгим взглядом. — Я бы сказал ранее, но возможность выдалась только сейчас, — страшная пауза, — из королевского дворца доставили ящик, — еще одно жестокое промедление, — он немного повредился, в отличие от кареты доставки, но… бутылки остались целы.

— Терпкое бирюзовое тридцать пятого года?! — выдохнул Даниэль, мгновенно оказавшись перед магом.

— Именно, — ответил Соро и, дав личу скрыться, обратил свой взгляд на притаившуюся в углах прислугу: — В доме произошли некоторые изменения, в парке так же, — холодно и отрешенно сообщил он. — Не могли бы вы вспомнить о своих обязанностях и..?

Не договорил, горничные, садовники, лакеи, повариха и кучер незамедлительно покинули подвал. Так что на растерзание остались только я, цветы и советник Волль — последняя преграда на пути к моей ни в чем не повинной персоне. Верно, подумав о том же, главнокомандующий жестко обратился к нему:

— Тебя уже несколько часов ожидает король.

По велению его руки в стене открылся пространственный переход в королевский замок.

— Но… — попытался Волль остаться, заметив, каким взглядом маг смерил меня.

— Слова о двухдневном отгуле не принимаются. Ты единственный, кто может без конца спорить с Палачом по темным эльфам. Это, во-первых… а во-вторых, у меня тут намечаются разборки с агентом.

— И все же…

— Да не убью я ее! — Мы с советником одновременно и многозначительно уставились на все еще висящего беса. Соро фыркнул: — И не покалечу.

В раздражении щелкнул пальцами, петли опали. Бес почти встретился с полом, когда я ахнула, и что-то невидимое подхватило доктора и его чемоданчик и вынесло из галереи. Хотелось бы вздохнуть с облегчением, но не получилось.

— Итак? — Всем своим видом главнокомандующий торопил советника отбыть.

— Итак, — повторил тот, коснувшись моей руки. Оторвать ее от безымянника, дабы поцеловать кисть поверх тонкой перчатки, ему не удалось. Я слишком крепко держалась за стебелек, боясь выпустить бесценный подарок. — Мне было невообразимо приятно познакомиться с вами, юная леди, — продолжил Волль. — Надеюсь, мои цветы… — тут он замялся, вспомнив, что мы столь долго и нудно перебирали, — конфеты… — и опять остановился на полуслове. — Книги, — нашелся через короткое мгновенье, — книги вас порадуют. Пришлете мне список желанных изданий?

— Конечно!

И не успела я поверить, что мечты способны исполняться одна за другой, Соро втолкнул советника в портал и напоследок ехидно заметил:

— После слета обязательно.

— Она участвует?

— Я участвую? — Два вопроса слились в унисон и остались без ответа.

— Идемте, Горэ, вас ждут.

Пока меня вели к месту ожидаемой встречи, я в полной мере оценила «некоторые изменения», произошедшие в доме главнокомандующего. Здание лишилось пары-тройки внутренних стен, с десятка окон и более половины меблировки. Кабинет, видимо, также был разгромлен, поэтому, открыв в него двери, мы через действующий портал шагнули прямиком в чужую гостиную. Выполненная в сине-зеленых красках, она дурманяще пахла цикорием и, казалось, сплошь состояла из сундуков. Тяжелые кованые сундуки в радужных узорах здесь были под стульями, под столом, у стен, между кадками с цветами и даже на полках книжного шкафа. Расписные, они отвлекали внимание от хозяина комнаты, имевшегося здесь же — сухопарого седовласого дедули лет восьмидесяти на вид, а может, и всех девяноста.