Дана Арнаутова - Хранитель равновесия. Проклятая невеста [СИ]

— Да не нарушал я слово, — рассеянно проговорил тот, опять легко читая мысли, словно они были написаны у Халида на лице. — Это тоже своего рода зеркало, называется Щит Справедливости. Против Разифа обернулось то, чем он запустил в нас, только и всего. Он сам себя убил. Клятва не нарушена.

— Понятно, — медленно произнес Халид, в самом деле осознавая. — А ты разве не знал, что так случится?

— Конечно, знал. Но у Разифа был выбор. Он мог отпустить нас и остаться в живых. Если уж на то пошло, он мог просто не ввязываться в это дело.

— Может, ему и материнскую утробу покидать не следовало?

— А это мысль, — так же отстраненно произнес Раэн, вынимая из кармана уже виденный Халидом гром-камень. — Насколько бы меньше было хлопот… Встань у двери. Когда скажу, откроешь. И сразу закрывай.

Оставив расспросы на потом, Халид повиновался. По знаку Раэна он резко распахнул дверь и захлопнул ее за вылетевшим из руки Раэна шариком. За дверью грохнуло, и наступила полная тишина. Да, с гром-камнем не поспоришь.

— Я подумал, что стать обедом для тварей Разифа — это не то, о чем ты мечтаешь, — устало усмехнулся Раэн. — Да и мне что-то надоело работать.

Халид осторожно приоткрыл дверь, удивляясь, что она уцелела, выглянул и невольно отступил. Пол покрывало жуткое месиво из кусков окровавленной плоти, черных щупальцев и зеленой чешуйчатой шкуры, роскошные гобелены были заляпаны слизью, кровью и чем-то вовсе непонятным, вместо сладких ароматов в воздухе стояла плотная тошнотворная вонь.

— Зато быстро и надежно, — извиняющимся голосом сказал Раэн. — Эти его чудища — просто магически измененная ящерица из джунглей Амароха и хищный океанский моллюск, которого он научил плавать в воздухе вместо воды. Ну, и подрастил, конечно. Ничего особенного, весьма примитивно. Хотя на гостей действовало, наверное. И от воров защищало…

— Почему ты сразу этого не сделал? — очень тихо спросил Халид, справившийся с тошнотой, только пройдя через пару ослепительно мрачных в своей безмолвной роскошной пустоте комнат и оставив позади удушливую вонь. — И зачем на кладбище мы дрались с гулями, если можно было вот так, запросто…

— Потому что иначе Разиф ничего бы мне не рассказал. Он должен был до последнего надеяться, что сможет меня убить, и болтать, дожидаясь подходящего момента. А поскольку врать мне бесполезно, ему пришлось говорить правду. Понимаешь, Халид… Если бы я уничтожил охрану Черного, как только она появилась, Разиф мог по-настоящему испугаться. Маги живучи, но только тогда, когда они сами этого хотят. Мне, например, хватило бы полминуты, чтобы умереть в случае необходимости. А Разиф мог справиться и быстрее, забрав свои тайны с собой. Да я даже подумать не мог, что он сделает мне такой подарок, считая, что закидывает приманку! Ну а на кладбище…

Раэн пожал плечами.

— Я хотел посмотреть, чего ты стоишь в драке.

— Посмотрел? — зло спросил Халид. — Понравилось?

— Да, понравилось, — спокойно отозвался маг. — И тогда, и сейчас. А гром-камешки слишком дороги, чтобы тратить их на гулей. Притом они работают только вблизи. Там они бы нам не пригодились. Разве что на самый крайний случай. Но у меня было всего два гром-камешка. И один я потратил в норе.

Тяжеленная дверь с лязгом захлопнулась за их спинами. Щелкнув пальцами, Раэн вызвал шарик света, и на обратном пути молчащий Халид ни разу не споткнулся. Вылезая из подвала заброшенного маленького храма на окраине Харузы, он покосился на Раэна.

— Интересно, что скажет Ночная Семья?

— А с чего ты решил, что я буду объясняться? — удивился Раэн, тщательно отряхиваясь от подземной пыли. — Но если они вежливо спросят… — Халид вспомнил приход ир-Базуфи и даже не усомнился, что чародея спросят очень вежливо. — Я отвечу правду. Что Разиф Черный вел свою игру и утаил то, что увидел в Зеркале Всевидения. Он ведь на самом деле не сказал о колоколе на Салминой. Колокол — это очень серьезно, хотя совершенно непонятно. А поскольку у Семьи есть свои способы проверить мои слова, вряд ли они будут долго сожалеть о его смерти. И вообще, это было наше с ним дело.

— Тоже верно. Кстати, ты был прав. Есть существа и похуже гулей.

— Иногда мне так хотелось бы ошибаться, — утомленно вздохнул Раэн, взмахом руки подзывая наемный паланкин с четырьмя носильщиками, только что вышедший на улицы утренней Харузы. — Надеюсь, это не ко мне относится?

— Пока еще нет, — усмехнулся Халид. — Но теперь я поостерегусь ловить тебя на слове.

— И правильно сделаешь, — подхватил чародей. — Эй, к «Черному льву», на улицу Рассвета! Я бы сейчас теленка съел, — сообщил он, откидываясь на подушки. — Раз уж скоро уезжать из Харузы, можем закатить прощальный пир.

Он полуприкрыл глаза, лениво разглядывая из-под ресниц качающуюся улицу и поток прохожих. Халид представил, как они выглядят со стороны: молодой высокорожденный в сопровождении охранника возвращается то ли с затянувшейся пирушки, то ли со свидания.

На белоснежной рубашке Раэна, успевшего почиститься еще в подземелье, не было ни пятнышка, драгоценный чинский шелк разве что слегка помялся. И сам чародей казался совершенно спокойным и расслабленным, совсем как в день их встречи, когда Халид попался на эту безмятежность, как на приманку. «Похоже, неприятности еще далеко не кончились», — подумал он, глядя на Раэна.

Закат пах жасмином. В Харузе выращивали десятка полтора его сортов, ухитряясь растянуть цветение с весны до осени, и если Тарисса пахла морем, Аккам — ладаном, вином и розовым маслом, а Иллай — степью, то Харуза, стоило закрыть глаза, благоухала жасмином почти весь год. Справедливости ради следовало отметить, что добавлялись и другие нотки: полыни, мускуса, жареного лука и толченого чеснока, перченого мяса и смачной коровьей лепешки, оставленной проходившим мимо стадом, но запах жасмина властвовал над этим всем. Раэн вдруг обнаружил, что сладкая духота, прежде оставлявшая его равнодушным, теперь не на шутку раздражает. Дело, конечно, было совсем не в жасмине. Он потер пальцами виски, в очередной раз перечитывая несколько слов на листке бумаги, и устало вздохнул.

Ир-Кайсах, второй час терпеливо играющий сам с собой в нарды, с интересом покосился на мага, ответившего ему мрачным взглядом. Пожав плечами, наемник в очередной раз бросил кости, следя за ними пристально, словно на кону стояла шахская корона. В свисающую с подлокотника руку Раэна ткнулся холодный мокрый нос, и маг рассеянно погладил все еще короткую, но густую и блестящую шерсть.

— Есть хочешь? — осведомился он. Влажный нос еще энергичнее потыкался в ладонь. — Халид, у нас еще мясо осталось?