Екатерина Федорова - Жена Берсерка

А потом Свальд уловил странный свист. Тихий, на пределе слышимости…

И поскольку он всю дорогу ждал чего-то с неба, то сейчас рявкнул, уже ныряя боком в сугроб:

— На снег. Падайте.

Затем ухнул с разбега, проламывая наст рядом с колеей. Перевернулся, поднимая клубы снежной пыли, судорожно выпутывая ноги из креплений лыж. Ощутил, как натянулись петли на плечах…

И увидел.

Голубоватые огоньки звезд с той стороны, куда они шли, заслоняло блеклое облачко. Подрагивавшее и вроде как приближавшееся.

Свальд крутнул головой, высматривая тех, кто шел за ним. Один из его людей смутно различимым силуэтом замер среди снегов. Остальных Свальд не разглядел.

Он рванулся из сугроба по направлению к стоявшему, осознавая, что все равно не успеет — да и нет смысла дергаться. Сейчас веревка натянется, его поднимет в воздух…

А тот, за кого ухватится колдун — или кто там вместо него? — погибнет в первые же несколько мгновений, не выдержав веса остальных.

То ли Свальд слишком долго представлял, что случится с ним самим, если ухватятся за него — но делал он все, не задумываясь.

Темный силуэт человека, столбом замершего посреди колеи, тихо, без воплей, взмыл вверх. Зато закричали его люди.

Свальд прыгнул вперед, взмахом руки, рукавица с которой где-то потерялась, отловил веревку, ухватился за нее. Та шла от Сигурда к тому человеку, которого вздернули в небо…

А потом его накрыло странное безразличие. И непонятно, сколько бы оно продолжалось — но по ладони, сдирая кожу, вдруг проехалась веревка, задубевшая на морозе. Толстая, связанная из полосок бычьей кожи. Кейлев не поскупился, дав им действительно самую крепкую веревку в Йорингарде.

И Свальд пришел в себя.

Их куда-то несло над снегами — невысоко подняв над землей. Его потряхивало так, словно он висел на корабельных снастях во время шторма. Шапка с головы давно слетела.

Ниже темными кулями болтались на веревочных петлях его люди. Они молчали — но над головой Свальда кто-то хрипел…

Тот, на ком мы все повисли, подумал Свальд, испытывая легкую вину.

Он подтянулся вверх, вглядываясь в мутное серое облако над головой. Под ним чернело тело человека.

Надо что-то делать, подумал Свальд. И разжал ладонь с содранной кожей, чтобы перехватить веревку повыше.

Безразличие тут же опять навалилось на него. Он повис на одной руке. А когда пальцы уже разжимались — потому что смысла их сжимать не было — вдруг вспомнил сероглазую девку.

И слова ее, ядовитые, злые, сказанные в их первую ночь, за которые он непонятно почему ее не прибил — отдались в ушах слабым эхом.

Вдруг сам, в одиночку, с этим делом не справишься, заявила она…

Свальд, невнятно захрипев, ухватился ободранной рукой за веревку повыше. Стиснул. Ладонь ожгло болью, в голове снова прояснилось.

До висевшего над ним воина он добрался в два взмаха руки. Но пораненую ладонь на этот раз с веревки не убирал, просто пропускал веревочный конец сквозь кулак — и со свистом выдыхал сквозь зубы от боли. Потом ухватился за петлю, идущую наискосок через спину хрипевшего человека.

Рядом с ним волной изгибалось серое марево облака, закрывавшего звезды. Из него, как из пелены, высовывалась рука, прихватывая висевшего за плечо.

Шестерых одной рукой держит, стрельнула мысль в уме у Свальда. Прежде он считал, что на такое способен лишь Харальд.

И еще те, мысли о ком Свальд старательно отгонял. Потому что сейчас было так — или он, или эти мысли. А повторить судьбу Хольгрена, которого тоже утащили вверх, Свальд не хотел.

Он стиснул ободранной ладонью веревочную петлю, выдернул из ножен на поясе кинжал. Подтянулся, ощутив на себе тяжесть Сигурда, соединенного с ним веревкой, пусть и не всю…

И резанул по руке, державшей хрипевшего человека. С умом резанул — от локтя к запястью, так, чтобы лезвие прорезало щель между двумя костями предплечья.

При таком ударе клинок обычно подрезал сухожилия, идущие к кулаку, и пальцы разжимались.

Опробованный в паре драк удар не подвел — лезвие скрипнуло, добравшись до костей на запястье, застряло между ними. Свальд услышал короткий, разъяренный вскрик, долетевший сверху, из-за пелены. Тут же дернул кинжал к себе, почти повиснув на нем. Лезвие пошло со скрипом, кончик клинка за что-то зацепился…

И он вдруг ухнул вниз вместе с воином, едва слышно хрипевшим рядом. Упал на него, приложился лицом о снежный наст. Ледяная корка проехалась по скуле, сдирая кожу, сознание на пару мгновений помутилось.

А потом Свальд расслышал, как орет склонившийся над ним Сигурд:

— Ярл. Яа-арл.

Он вскинулся, чувствуя, как по щеке течет кровь. Сел, с удивлением ощутив, что пальцы по-прежнему сведены на рукояти кинжала.

Медленно, как-то с натугой, чувствуя боль во всем теле, Свальд запрокинул голову. Развернулся в снегу, разглядывая небо.

Мутно-серое облако, заслонявшее звезды, торопливо утягивалось в сторону ближайшего леска. Над ним наклонялся Сигурд, рядом стояли еще трое — среди них Свальд узнал силуэт Болли. Сбоку лежало темное неподвижное тело…

— Что это было? — быстро спросил один из воинов.

— Колдун, — выдохнул Свальд. И прохрипел: — Помогите мне подняться. Этот, который лежит… как он?

— Это Клюпп, — угрюмо сказал кто-то — и Свальд по голосу узнал Торвальда. — Мертв. То ли задохнулся, то ли… там ребра переломаны, особенно сверху.

Сигурд уже тянул его вверх. И едва Свальд утвердился на ногах, бывший помощник нагнулся, подобрал что-то со снега.

— Смотри-ка, ярл. На твой кинжал нацеплено было, сейчас слетело. Тряпка не тряпка…

Свальд выдохнул — ребра ответили взрывом боли. Покачнулся, сунул в ножны кинжал, который по-прежнему сжимал в кулаке. Даже не стал очищать лезвие от крови, не до этого было. Дрожащей рукой взял то, что протягивал ему Сигурд.

Пальцы ощутили леденящий холод металла — но при этом вещь в руке оказалась мягкой, как ткань. Он подхватил ее второй, ободранной ладонью, ощупывая и растягивая.

Рукавица. Странная, непонятная.

Тор, припомнилось вдруг Свальду, носит особые рукавицы — чтобы удержать молот Мьельнир…

Выходит, он стащил рукавицу с руки бога. Нет, даже не стащил. Содрал ее лезвием своего кинжала, сначала раскроив руку Тора надвое.

Боги не простят, подумал Свальд, ощущая, как на лицо выползает угрюмая усмешка. И стиснул рукавицу. Та холодила руки как железо, но к пальцам не липла, как положено металлу в мороз.

— Что это было, Свальд? — напряженно спросил Торвальд. — Я помню, как ты заорал, чтобы все мы падали в снег. Помню, как меня унесло вверх. И потащило куда-то, по воздуху. А затем раз. И я уже валяюсь тут, на снегу. Клюпп мертвый, ты на нем.

— Это все чары, — просипел Свальд, коротко выдыхая в промежутках между словами от боли. — Тот колдун, что убил наших, добрался до нас. Клюппа придавило петлями. Но унести всех шестерых колдун не смог. Как я и говорил. Поэтому мы живы…